алег. Даже билетики в автобусе покупаю. Не нарываюсь, короче.
– А костюмчик? Или твое отражение хорошо зарабатывает?
– Ничего он у меня не зарабатывает, пиявка тухлая… Шмотки из тайника. Это мы с Ренатом в прошлые заходы припасли. И деньжат на черный день заготовили, и железа разного…
– У тебя в этом слое большие планы?
– В этом-то? Нет, никаких. Просто мне здесь нравится. Тихо, приятно, удобно. Я здесь отдыхаю – не телом, так душой.
Петр переставил горячую сковороду прямо на стол и, сполоснув вилку, принялся есть.
– Да, что там при взрыве?.. – спросил он, покончив с первой котлетой. – Все целы?
– Охраны много полегло.
– Эти не в счет, я… понимаешь, про кого.
– Вроде, нормально.
– Людмила ваша не пострадала?
– А что?
– Так, просто интересно.
– Говорят, все в порядке. Я ее не видел. Если тебе «просто интересно», то Люду Костя обхаживает.
– Знаю. Сопляк недоделанный…
– Слушай, я забыл, как та наркота называется, – сказал Виктор. – Ну, ваш драйвер.
– Люрики.
– Как официально? По-научному.
– Зачем тебе? Кайфа в жизни не хватает? – Петр убрал пустую сковородку и поковырялся в зубе. – Пожалуйста: «цикломезотрамин».
Мухин, стараясь запомнить, проговорил про себя несколько раз.
– Так… Водки нет? Это хорошо, меньше будем отвлекаться. К делу! – объявил Петр.
Виктор потрогал чайник и налил себе кофе. Молотого в доме, естественно, не водилось, пришлось заварить растворимого. Он насыпал четыре ложки – все равно получилась бурда.
– Особо на меня не надейся, – сказал он. – Ботинки тебе чистить не буду, на команду Немаляева стучать не собираюсь. Вообще, зачем я вам нужен? Для количества?
– Нет, Витя, для количества у меня идет Ренатик. А ты – гвоздь программы.
– Гвоздь программы я у них, у Сан Саныча.
– И у меня, представь, тоже. Нравится тебе быть президентом?
– Пока не пробовал.
– Я не про американского говорю, а про другого.
– Какого еще другого? – оторопел Мухин.
– Догадайся с двух раз.
– Нет…
– Сам удивляюсь, веришь? – Петр развел руками и не спеша достал сигарету. Вторую положил перед Виктором. – Такой, прости за откровенность, неказистый человечишко, и такой успех… С чего бы? Не исключено, я тоже в президентах где-нибудь отметился, – слоев-то как грязи, все возможно… Но я пока не видел.
– А меня?.. Видел?
– Шутить я люблю. Но не настолько же.
– Повтори еще раз, – попросил Виктор.
– Что? Название нашего драйвера?
– Не издевайся.
– Хорошо. Витя Мухин – президент России. В одном отдельно взятом слое. Из этого вытекает… ты понимаешь, что вытекает. Мне от тебя нужно следующее: чтобы ты перекинулся в ту оболочку и организовал в стране маленький хаос. За несколько дней до миграции. По моему сигналу.
– Хаос?..
– Сейчас ты скажешь: «давай попробуем обойтись без этого». Да?
– Ну… э-э… Да.
– Без этого, Витя, никак. С нами или без нас, но хаос туда нагрянет. Если его правильно организовать, то в этом мире можно будет жить и после миграции. Если облажаемся – жить там будет нельзя. Практически. Ты бывал в тлеющих слоях? Они все равно умирают, но медленно и мучительно. Предлагаю операцию по быстрому отрубанию хвоста: сначала больно, потом пройдет. Удержать рождаемость. Обеспечить отсутствие прав и обязанностей для каждого. Назад, к природе, к натуральному хозяйству, к исходной точке развития. Дальше пойдет саморегуляция. Анархия, Витя, – это не пьяный матрос с пулеметом, а прежде всего справедливость и равные возможности. Централизованная власть, государство – это же не просто машина подавления. Это еще источник вечного соблазна. Отнимем у человека возможность согрешить – он и не согрешит.
– Я вижу, ты кой-какую литературку начитал, – молвил Мухин.
– Это все не из детских фантазий. Во многой мудрости есть многие печали, Витя. Насмотрелся я уж под завязку… Ведь что страшно: всего два сценария – либо сразу умереть от ядерного удара, либо сбиваться в стаи и рвать друг другу глотки.
– А американцы?.. С ними как договориться?
– Позвонишь и договоришься.
– А если не получится? Если в Белом Доме отморозок какой-нибудь засядет?
– Не получится – значит не получится, – хмуро сказал Петр. – Но пробовать надо.
– Во, какая ерунда… – обронил Виктор. – И за тех, и за этих играть…
– Ты не понял, – покачал он головой. – За четыре часа ты ничего не сделаешь – ни в России, ни в Америке. Тебе нужно будет перекинуться насовсем, а для этого придется уничтожить основную оболочку. Там, где взорвали ваш бункер, ты должен будешь умереть. Если сроки эвакуации двух наших команд сильно разойдутся, то в принципе ты можешь успеть побыть президентом в обоих слоях. Но я бы на это не рассчитывал. Эвакуироваться мы будем почти одновременно.
– Немаляев знает?..
– Да все они знают!
– Значит, вот, почему они против тебя настроены…
– Что, дружить запрещают? Так мы никому не расскажем. Правда, Витя? Возвращайся к Сан Санычу, с ним безопасней, чем со мной. Когда придет время, я дам знать и покажу тебе тот мир… Если ты не передумаешь помочь одинокому и честному человеку.
– Буду спасать отражения, а нулевой слой сгорит к чертям… – сказал Мухин.
– «Нулевой»?.. Что еще за «нулевой»? Кто это им номера присваивал?
– Это тот, первичный, о котором я тебе…
– Кончай эту бодягу, Витя. А придурку Борису передай так…
Петр опустил глаза, подбирая слова похлестче. Мухин, примерно догадываясь, о чем пойдет речь, все же молчал, хотя время уже поджимало.
– Что передать-то? – спросил он, не выдержав.
Петр не ответил. Виктор коснулся его плеча и отпрянул – Петра здесь уже не было.
– Опять это со мной… опять у меня эти приступы, – с отчаянием произнес незнакомец.
Он встал и, оглядев свою одежду, умоляюще посмотрел на Мухина.
– Все в порядке, мужик, – сказал Виктор. – До дома доберешься? Адрес знаешь?
– Адрес?.. Свой? Конечно…
– Ну, валяй. Пиджачишко возьми, не забудь.
– Это не мой пиджак.
– Бери, бери. Подарок. Как самочувствие?
– Терпимо… А откуда?..
– Тебе на улице плохо стало, вот я и порадел.
– Спасибо… Большое вам…
– Все, дуй отсюда. Да! У подъезда двух женщин встретишь, одна – старая, другая – совсем старая. Ты с ними не разговаривай. Мимо так пройди, лицо построже сделай. Усек?
Мухин проводил человека до двери и, быстро смотав кобуру с пистолетом, спустил ее в мусоропровод. Бегом вернувшись к столу, он схватил телефон и накрутил на диске семь цифр. Пока брали трубку, Виктор проверил часы – если он ничего не напутал, оставались считанные минуты.
– Матвей Корзун? – крикнул он. – Это Матвей Степанович?
– Да, я, – донесся до него приятный расслабленный баритон. – А кто говорит?
Еще звоня в справочную, Мухин придумал неплохое начало – оно должно было заинтриговать любого, включая и потенциального предателя. Однако ответить ему не удалось, его перебили.
– Витя, что ты узнал?
– Я?..
– Что ты узнал?
Он хотел опустить трубку, но трубки в руке уже не было. Мухин сжимал угол подушки.
Глава 18
– Что ты узнал?..
– Мы же договорились: двое суток. Не надо меня теребить каждый час!
– Не ори. Результат будет?
– Будет! – крикнул Мухин и, отключив трубку, бросил ее на сидение.
Шибанов с каждым разом нажимал все крепче. Виктор не мог поверить, что еще три дня назад он снимал потные тела на природе, на ковре, на кровати – где заблагорассудится шефу, – и чувствовал себя почти свободным человеком. А днем раньше, то есть четверо суток назад, он был ботаником… зоологом, в смысле. А семь и восемь… н-да. Но он никогда не думал, что впряжется в гэбэшную лямку. Ни ради светлого будущего, ни ради больших бабок… Он вдруг обнаружил себя в положении молодого лейтенанта, которого дрючит любой офицер с двумя просветами на погонах, и это открытие было столь неожиданным, что Мухин даже не знал, как к нему относиться.
Впрочем, дрючили его не все, а один только Председатель, чем, безусловно, гордился бы каждый нормальный гэбист. Мухин не был свободен, но он был абсолютно защищен – как та мадам из рекламы прокладок. Защищен по самое «не хочу». За ним повсюду таскался ненавязчивый хвостик – Виктор его еще ни разу не вычислил, но по недавнему случаю в универсаме убедился: хвостик не дремлет. Однако он был достаточно крут и без прикрытия. Служебные номера на «Ауди» позволяли игнорировать светофоры, летать по встречке, задом-наперед, и вообще, как угодно. Проезжая мимо поста, Виктор мог бы – хотя он не пробовал – плюнуть в лицо инспектору или совершить что-нибудь еще более оригинальное. Он знал, что даже если номера не подействуют, а хвостик зазевается, ему будет достаточно сделать один звонок, и все проблемы мгновенно улетучатся.
Минусы тоже были. Большие или маленькие – вот с этим Мухин разобраться и не мог. Им все-таки управляли. Не так, как шеф на студии, и даже не так, как командует дебелая Настя несчастным ботаником. Гораздо хуже. Его, президента двух стран, – дважды уважаемого, блин, человека! – превращали в какого-то дятла.
Но. Но… Плюсы существовали в реальности, а минусы – в его воображении, точнее, где-то в других слоях, что из-за руля гэбэшной «Ауди» представлялось одним и тем же. Если б мир состоял из единственного слоя, Виктор не раздумывая попросился бы к Шибанову в штат, на полное довольствие. Но если б не было других слоев, то порнооператор Витя Мухин мог бы приложить свои силы лишь на съемках очередного ролика из серии «Мальчишки и девчонки, а также их родители». Приличная зарплата, легкие отношения и весьма туманное будущее…
Так и не придя ни к какому выводу, Мухин отстрельнул окурок и прихлопнул дверцу. Машин на стоянке перед баром «Огонь & Вода» было маловато – даже для понедельника.
Миновав «звенелку», Виктор традиционно подмигнул двум быкам на входе и направился через зал к отдельным кабинам.