– Меня уже перекинуло, – хмуро ответил тот.
– А я тебя все понять пытался. А понял в итоге совсем другое.
– Ай да Макаров! – воскликнул Сан Саныч. – Значит, он нашел способ предугадывать миграцию? Сравнивает статистику и выясняет, какой слой сгорит завтра, а какой еще поживет…
– Был бы среди нас крутой хакер, мы бы его базу того… – мечтательно произнес Ренат.
Все переглянулись и почему-то уставились на Мухина.
– Хакеров нету. Есть писатель-фантаст, – нехотя буркнул он.
– Толку-то от него? – скривился Петр.
– Толка мало, – согласился Виктор.
– Макаров, наверно, молодец, – задумчиво промолвила Люда. – Только зачем ему это… эти прогнозы? Личность все равно нигде не умрет. А оболочка все равно нигде не выживет… И он никогда не сможет взять с собой что-то еще, кроме самого себя. Ну, и своего опыта, конечно…
– И еще – других перекинутых, – тихо добавил Борис.
– Что?! – Немаляев встал, придерживая перевязанную руку. – Да!.. Да, Боря, ты прав. Иначе смысла никакого. А так… Значит, Юрий собирает по слоям перекинутых… И сколько он их мог набрать?
– Для некоторых – просто Юрик, – сказал Виктор, подмигивая Людмиле.
– Юрик?! Макаров?! – Люда вытаращила глаза.
– Говно не тонет. Пардон… А сколько он душ набрал – это, Сан Саныч, зависит от того, как долго и как активно он этим занимается.
– Весьма активно, – заверил Борис.
– И довольно долго, – кивнул Немаляев.
– Армия запутанных кадров, не боящихся, к тому же, смерти… – отметил Шибанов. – Страшная армия… Зато хоть со взрывами прояснили.
– Ай, оставь! – Немаляев поправил повязку и снова сел, но уже по-человечески. – Дались тебе эти взрывы!
– Макаров нас вытеснил оттуда, вытеснит и отсюда, – ответил он. – И ему зачем-то понадобилась армия…
Константин допил четвертую бутылку и приставил ее к ноге.
– Армия нужна, чтобы воевать. Если я не ошибаюсь. Или, допустим, завалить какой-нибудь слой переки… – Было видно, что идея пришла ему в голову сию секунду, и он обдумывал ее на ходу, на ходу же поражаясь ее рациональности.
– Браво, Костя, – печально сказал Борис. – Выбрать слой поприличней, заполонить его перекинутыми, в которых, естественно, уже никто не перекинется, и которым не страшна никакая миграция… и спокойненько себе жить.
– А мы разве не этого добиваемся? – возмутился Костя. – Спокойненько жить, вот именно. Получается, цель одна?
– Пути разные. И мы как попутчики его не устаиваем…
– Обидно! – бросил Ренат. – Почему это не устраиваем?
– Еще одна тема для размышлений.
– Он властью делиться не хочет, – предположил Немаляев. – Как будто кто-то к ней сильно рвется, к власти…
– Нет, Сан Саныч, у него власть другая будет, – сказал Мухин. – Вот представьте: человечек посетил несколько слоев, всего насмотрелся, заодно понял, что тело – оно как белье, снял и выкинул… Человечек бессмертия хлебнул, а тут ему говорят, что этот слой последний, и дальше идти уже некуда, потому что остальные сгорели. Он ведь за жизнь как никто другой уцепится. И все сделает, чтоб ее не потерять.
– Любой сделает, – заверил Шибанов.
– Не-ет, извините. Здесь не тот накал. У нашего человечка жажда жизни на порядок поднимется. Человечек-то за линией смерти побывал, богом себя почувствовал, он лучше других знает, что это такое, когда все кончается. Когда ты просто перестаешь существовать. И служить он будет… ох, как он будет служить! Идеальный раб из него получится. И-де-аль-ный! Так что насчет общих с Макаровым целей я бы выводов не делал. Если мы ему ничего лишнего не приписали, то в его интересах как раз ускорить все эти миграции. Чем больше прорывов, тем больше перекинутых покидает основную оболочку и осознает себя. Тем проще Макарову их искать.
– Борис, а ты почему этого не делаешь? – спросила Люда. – Ты же это можешь?
– Что могу? Искать? Сгребать, как бульдозер в один слой? Ну, могу… Да я никогда к этому не стремился. Мне не нужен миллион перекинутых. Зачем он мне?.. Мне помощников толковых… вот вроде вас. А миллион… ни к чему это.
– Значит, мы его не устраиваем главным образом тем, что хотим миграцию остановить. И если Макаров разыщет Установку первым, он будет охранять ее, как маму.
– А я не понял чего-то… – проронил Ренат. – Петруша, о чем они толкуют? Мы что, на свой план уже забили?! Как же наш с тобой анархический батальон?..
– Батальон?! – изумился Сапер. – И большой у тебя, Петя, батальон?
– Я и Ренат. Остальных вытеснило, раскидало…
– А слой ваш насколько готов? – спросил Костя. – И ваш анархичссский проект…
– У тебя есть что-то лучше?.. Все туда и пойдем, если эта Установка не найдется. Да и не верю я в нее…
Порядок окончательно сбился, и никто уже не помнил, чья сейчас очередь говорить. Энтузиазм куда-то выветрился, осталось лишь понимание, что время уходит, а вместе с ним уходят и возможности. Оно, время, почему-то упорно держалось на стороне Макарова.
– Вообще, в идее все разрушить тоже что-то есть… – задумчиво произнес Борис. – Разрушить все, что можно… И когда нагрянет миграция, рушиться будет уже нечему… Н-да… вариантик.
Это прозвучало как намек хирурга – не лишающий надежды, однако вполне внятный.
Спорить никто не стал. На фоне очевидных успехов Макарова планы Петра выглядели наивно. Создать в отдельном слое бардак настолько совершенный, чтобы массовая миграция уже ничего в нем не изменила, теоретически было возможно, но сильно смахивало на агонию. Хотя агонией называют совсем другое… Когда люди борются за жизнь, это зовется как-то иначе, как-то благородно… Вот только слова этого никто не вспомнил.
Константин поставил пустую бутылку на пол, и этот звук словно бы подвел черту.
– Мозгоштурм удался на славу, – заключил Ренат. – Макаров крут, как гора Эверест, а мы все скоро сдохнем. Или в рабы к нему запишемся… Я люблю-у-у те-ебя жи-и-изнь… – гнусаво пропел он, поднимаясь. – Лучше б мы и не знали ничего…
– Витя, – сказал Борис, – ты сейчас не очень занят?
– Чем я могу быть занят? – недоуменно произнес Мухин.
– Ты, Людмила?..
– Что ты хочешь, Боря?
– Дельце одно есть. Ты навыки шпионские не все еще потерял? – обратился он к Шибанову. – Там у меня в подвале техники сидят. Должны скоро закончить. Примешь у них системку?
– Охранную? Чего ж не принять…
– Вот и славно… Людмила, держи, – Борис протянул ей две голубых таблетки и, взяв из Костиной коробки бутылку, варварски открыл ее о спинку стула.
– Что это? – спросила Люда.
– Ты такие уже пробовала, – догадался Виктор.
– Это те самые?! О, господи… Зачем?
– Пойдем к нашему физику, – ответил Борис. – Заждался человек, нехорошо.
– А, так мы за Корзуном? Подождет, – сказал Мухин. – Мы еще не все прояснили.
– Нет, Витя, ждать он не может. Его с минуты на минуту убивать начнут.
Услышав это, Люда тут же кинула таблетки в рот и запила пивом.
– Я могу там чем-нибудь помочь? – спросил Сапер.
– Вряд ли. В том слое ты, кажется, визажист.
– И хороший? – поинтересовалась Людмила. – При случае зайду.
– Лучше не надо, – ухмыльнулся Борис. – Он в морге работает.
– А я кто? – подал голос Ренат.
– Вы с Петей там уже были. Ребят моих на Минском шоссе постреляли. Уроды… Про вас ничего не знаю, – сказал он Косте и Шибанову. – А вы, Сан Саныч… извините…
Немаляев пощипал бровь и равнодушно махнул рукой.
– Все там будем…
Глава 31
Склады у «Водного стадиона» начинались от самого метро и уходили куда-то в сырую глушь. Ангары из оцинкованного железа составляли целые кварталы – без светофоров и тротуаров, без привычных продуктовых павильонов и даже без рекламы. Изредка на перекрестках встречались разбухшие листы оргалита с расписаниями, вроде:
«ВТ-ПТ: 06.00–22.30
СБ, ВС: 07.30–21.00
ПН – вых.».
Также попадались косо намалеванные стрелки, непонятной природы восклицательные знаки и всякие другие самостийные указатели. Людей на улицах не было, впрочем, назвать эти дебри улицами язык не поворачивался. Навстречу, разбрызгивая лужи, то и дело пролетал какой-нибудь грузовик, чаще – «Газель» или «Соболь», и вскоре «Сааб» оказался заляпан по самую крышу. Словив на лобовое стекло очередной плевок жидкой грязи, Борис включил дворники и сонно произнес:
– Внимательней смотрите… Пятьдесят четвертый корпус по линии «Г».
– Кто у нас милиция? – спросила Люда.
– Я замминистра, а не опер. Вообще-то, здесь «наложка» ориентироваться должна. И бандиты, – добавил Борис, глянув в зеркало.
Людмила на заднем сидении выпустила ему в затылок длинную струю дыма.
– Игла тоже по трущобам не лазила, – сказала она гордо.
– Зато теперь… – хмыкнул Борис. – Закончились твои кабаки, Людочка. Квартирку-то в Бутове сняла? Пра-авильно… На дно, и поглубже. На самое донышко…
– Боря! – с упреком воскликнула она. – Ох, как все-таки мусарня людей меняет…
– За «мусарню» я тебе уши оборву. Или нет, лучше я тебя браткам твоим отдам. Они уж тогда сами займутся – и ушами, и еще чем…
– Мент… – буркнула Люда, нервно втыкая окурок в пепельницу.
Борис поднял голову к зеркалу и миролюбиво улыбнулся.
– Слушайте, а побыстрее?.. – не выдержал Виктор. – Пока тащимся, Корзуна как раз и убьют.
– Пока не убили, – ответил Борис. – Я бы обязательно почувствовал…
– Тут уже недалеко, – молвила Люда. – Через два перекрестка налево.
– Через три, – поправил Борис.
Они захохотали, и машина, рыкнув движком, понеслась вперед.
Борис специально взял казенный автомобиль – на нем передвигаться по городу было несравненно проще. Однако семейных отношений Мухина не спас даже солидный «Сааб-9000». Сегодня они развалились окончательно, и Виктор об этом ни капли не жалел.
Сперва Борис заскочил за Людмилой. Еще по дороге в Южное Бутово он позвонил Виктору и, удостоверившись, что это не ботаник, велел собираться. Мухин надел кожаные джинсы, обулся и, встав на табурет, снял вентиляционную решетку над холодильником. «Беретту» он сунул под рубашку, пакет с деньгами оставил на месте, а промасленную ветошь швырнул в раковину.