– Эта цыпочка сейчас наберёт директору и сообщит о нарушении договора и имеет полное право потребовать неустойку.
– Серьезно? Вот теперь мне стало по-настоящему страшно и стыдно! – паясничает Адамс – Прости пожалуйста, не звони папочке, умоляю. Я… – он делает вид будто что-то ищет в карманах – Где же это было, а вот – резко выкидывает руку, демонстрируя мне свой средний палец.
Как бы мне хотелось сейчас сломать этот его палец, а потом со всей дурь коленом въехать между ног, чтобы смыть эту, взрывающую всю мою нервную систему, ухмылку.
– Ты вообще себя нормально вести не умеешь? – говорю я спокойным взрослым голосом.
– Умею, но только с теми, кто не лезет в мои дела.
– Это я влезла? Я просто выполняла свою работу! – ненадолго хватило моего спокойствия.
– Я вообще-то тоже!
– Да? Ставить мне палки в колеса твоя работа?
– Мне плевать на тебя!
– Отлично! Тогда не мешай мне!
– Свали из моего клуба!
– Это не твой клуб!
– И не твой!
– Ты невыносим!
– А ты… красивая.
Я уже готова сказать ответное оскорбление, но подвисаю. Что он сказал? «красивая»? Это какой-то психологический прием, чтобы выбить меня из колеи?
Я жду, что он закончит фразу, что-то типа «красивая как старая курица», но он молчит. Его янтарные глаза продолжают гипнотизировать меня, и я замечаю, как громко мы дышим. Это уже не ярость, а возбуждение, мне плевать что он обо мне думает, все чего хочу это наброситься на его губы.
Нет, нет, нет. Продолжай сохранять дистанцию Эля, смени тему, сделай вид что не заметила этого подкашивающего ноги взгляда, что на тебя не подействовал этот внезапный чувственный комплимент.
– Тебе нужно отработать броски? – спрашиваю я сбивчиво.
Картер кивает, внимательно следя за мной, краем глаза вижу, как он сжимает и разжимает кулаки.
– Дед большой, я отъеду вправо, а ты можешь забрать себе место с левой стороны – С трудом не запинаясь, говорю я и пячусь назад. – Идет?
– Да. – коротко отвечает он, продолжая удерживать на мне взгляд. Отвернись уже в конец-то концов!
Я отъезжаю задом, и никто из нас не прерывает зрительный контакт. Кажется, мы оба боремся с внутренним искушением наброситься друг на друга, дать слабину, показать свои желания первыми.
Это вязкое жгучее чувство только нарастает с увеличением расстояния между нами. Я не выдерживаю и резко разворачиваюсь спиной, давая понять, что не заинтересована в смене своих планов и собираюсь продолжить тренироваться. Это срабатывает, через пару минут я слышу агрессивные броски по воротам и выдыхаю. Это означает, что он больше не сверлит меня взглядом и я могу повернуться.
Музыка меня спасет.
Я включаю трек заново и начинаю танцевать связку сначала. Выгибаюсь, завожу тело в пируэт, делаю легкий прыжок… Нет, что-то не то! Грязное приземление. Пробую еще раз: выпад, растяжка, пируэт, прыжок… Да, что же это такое!
Я пытаюсь снова и снова, но тело не слушается, я даже музыку не слышу, постоянно отвлекаюсь на чертова хоккеиста, беспощадно стрелявшего в ворота.
Прекрати пялится, Эля!
Говорю себе и пытаюсь снова погрузится в музыкально-танцевальную медитацию. Еще раз: растяжка, пируэт, шаги, не попала… снова, поздно для прыжка… прыжок, нет, не сейчас… Черт! Черт! Черт! Чертов Картер Адамс!
Вместо того, чтобы представить, как я парю над морозной поверхностью, я вспоминаю как мастерски разрезает ее форвард Торонто. И вот незадача, этот самый форвард сейчас отрабатывает броски, прямо у меня за спиной. Однако, одна вещь мне все же не дает покоя, я ее заметила еще при изучении игры с Монреалем, а потом отметила и в других играх.
Я сдаюсь первая, выключаю музыку, достаю наушники и стремительно подлетаю к махине под названием Картер Адамс. Вот сейчас я и правда лезу в его дела. Зачем мне это? Я не знаю, но мое тело уже остановилась в преступный близости, а изо рта вылетает вопрос раньше, чем мой мозг успевает принять необходимые меры.
– Почему ты постоянно играешь на правый фланг?
Мое прекрасное проклятье
Картер.
Как можно настолько раздражать и одновременно завораживать? Сегодня она неприступная стерва, которую мне хочется задушить собственными руками, а завтра, нежная и такая юная фигуристка, с легкостью поднимающее свое тело в воздух и рисуя картины на моем льду.
Я полчаса не мог оторвать от нее своих глаз, смотрел и наслаждался, она как наркотик, знаю, что не должен увлекаться, но остановится не могу. Прыжок, растяжка, молниеносное кружение и как они это делают? Я на коньках с 4х лет, но скажи мне сделать что-то подобное, я расшибу себе все конечности вместе со своей дурной головой. Зачем она это делает? Разве фигурное катание не в прошлом? Неужели ей все еще не хватает этого смертельного вида спорта, после того, что он сделал с ней? Или у нее какая-то нехватка адреналина?
Очарованный я тихо подъехал к ней и продолжал жадно смотреть, запоминая каждый изгиб ее тела, принимая на свой счет каждый поворот головы, будто для меня танцевала. Будто моя.
– Что ты здесь делаешь?
Резкий тон тут же вернул меня с небес на землю. Ну, здравствуй, чары развеялись, и Золушка превратилась в тыкву, а точнее в мою ненавистную Ведьму.
«Отлично, Картер, это тебе и нужно было, поставь ее на место и займись делом!» – приговаривает мой внутренний голос, и я покорно подчиняюсь. Да начнется битва!
***
– Отлично! Тогда не мешай мне!
– Свали из моего клуба!
– Это не твой клуб!
– И не твой!
– Ты невыносим!
– А ты…
Красивая.
Я не ожидал, что выпалю это вслух. У меня заканчивались причины, чтобы ненавидеть ее, заканчивались аргументы, почему она неправа. У меня не осталось оскорблений, и я даже не чувствовал той злости, которую она вызывала у меня раньше. Сейчас мне хотелось заткнуть ее рот своим языком и дальше выяснять отношения в горизонтальном положении, в моей постели.
Красивая. Как бы мне не хотелось, чтобы это было неправдой, это, сука, правда.
Я приказываю ей свалить, а про себя молю, чтобы она не послушалась. Кричу в лицо, что мне плевать, а сам из последних сил сдерживаюсь, чтобы не сжать ее в объятьях.
Красивая. Неприступная. Не моя.
Мы подвисаем, и я не могу найти оправданий своим словам, поэтому просто молчу. Молчу и горю в своем личном аду. Хочу ее поцеловать, дико, страстно, так чтобы воздуха не хватало, чтобы голова отключалась, а сердце выпрыгивало. Но я просто и смотрю на нее, сжимая до белых костяшек кулаки, держу своих демонов на цепи, потому что однажды уже поддался ее колдовству. Теперь только с ее подачи, пусти делает ход первая.
Элли отмирает и, будто, не заметив моего неуместного комплимента, предлагает – мировую? Просто разойтись по разным углам этого ледяного ринга и заняться своими делами? Она серьезно думает, что мы сможем сосредоточиться на своих делах, зная о нахождении друг друга в паре метров?
Я заторможено киваю, потому что мой мозг отчаянно не хочет признавать происходящее. Она не делает шаг навстречу, отъезжает спиной, а я с каждым сантиметром хочу сорваться, схватить ее, впечатать в лед и заставить признаться, что ей не в е равно! Я же вижу, как на нее действую, слышу это сбивчивое дыхание, улавливаю плохо скрываемое желание, ощущаю от нее такое же дикое влечение, которое испытываю сам.
Метр, два, три… разворот.
Она демонстрирует мне свой стальной характер, игриво покачивая своей идеальной попкой. Ведьма! Как же хочется тебя наказать за это безразличие, за эту сводящую с ума дерзость.
Я рассыпаю шайбы и со всей дури начинаю лупить по воротам. Я не отрабатываю броски, просто выпускаю пар, яростно отправляя куски резины в беззащитные ворота. Одна, вторая, третья, я не могу сосредоточится, когда в каких-то десяти метрах от меня беззаботно кружится этот комок соблазна.
– Дьявол в трико, б*ять. – бубню себе под нос подкидывая очередную шайбу в воздух. – Указывать мне бу…
– Почему ты постоянно играешь на правый фланг?
Внезапный вопрос в спину останавливает мою клюшку в воздухе. Сколько она тут стоит? И почему я не слышал, как она подъехала? Я начинаю боятся ее.
– Что за дебильный вопрос? Я играю на того игрока, который в более выгодном положении! – огрызаюсь ей и отворачиваюсь, чтобы продолжить свою бесполезную тренировку.
– Если бы это было так, то вы бы не проиграли Монреалю, ты отлично бросаешь с неудобной руки и наверняка тренер в восторге, что ты можешь так мастерски это делать, но не кроется ли в этом физиологическая причина?
Я в секунду завожусь. Она не может знать и, тем более, не может быть настолько наблюдательна. Скорее всего просто берет на понт, зная о всем известной травме с запястьем.
– Что ты несешь? Вали на свою половину прыгать пируэты.
– Пируэты не прыгают, – между прочим уточняет она и снова принимается капать мне на мозги – Послушай! Если это заметала я, непрофессиональный хоккеист, то рано или поздно заметит кто-то из соперников, и если какая-нибудь команда построит всю игру так, чтобы тебе пришлось бросать и отдавать пасы через левую сторону, то ты так долго не протянешь!
Я выпрямляюсь, но продолжаю стоять к ней спиной. Какого черта эта хрупкая язва замечает больше, чем мой тренер? Я метаюсь между желанием послать ее и признаться.
– Где болит? – тихо спрашивает, подъезжая еще ближе – Тянет, когда заводишь руку?
Она аккуратно касается внешней стороны моей правой руки, ведет по плечу вниз, вызывая табун мурашек. Вот так Адамс, ты плывешь как подросток от простых прикосновений, приехали.
– Это может быть ничего страшного, просто нерв зажало, если это так, то пройдет после пары сеансов массажа – ее мягкий и заботливый голос будто масло растекается по моему телу, чувствую, как расслабляюсь и наслаждаюсь этим шатким моментом перемирия. Сглатываю, мне все еще непонятно как вести себя, как игнорировать ее тоненькие пальцы у себя на предплечье, как не чувствовать ее аромата и не желать вдыхать его всю ночь наполет?