– Картер, – мама ловит меня у порога – Ты? Ты не останешься?
Ее расстроенное лицо режет без ножа. Что я за сын такой? Заехал поругаться и свалить? Дома мне уже давно не комфортно именно из-за вечных выяснений отношений с его величеством Генри Адамсом, но мама, она здесь единственный лучик света, вниманием которого я постоянно пренебрегаю.
– Прости… – я вздыхаю и опускаю глаза как в детстве – Мам, я просто так устал!
– Милый – она ласково проводит ладонью по моему лицу – Пойдем со мной, расскажешь всё.
***
– Итак, чем отец заслужил кабинет без двери? – спрашивает мама, как только я приземляюсь за высокий стол на кухне.
– Что ты имеешь в виду?
– Бедная дверь не выдержит еще одного такого разговора, ты так ею хлопнул, я думала в ванне плитка обвалилась – она смеется, так как уже устала быть буфером между нами.
– Он поступил как скотина – не подбирая выражений сообщаю я маме.
– Воспитывать тебе уже поздно, поэтому пропущу на первый раз твое ослабление, что он сделал?
– Выкинул из контракта хорошего человека – размыто отвечаю я, заедая обиду горячим рогаликом.
– А этот хороший человек тебе друг?
– Нет, просто знакомая – я пожимаю плечами придавая Элли максимально безразличный статус.
– Это ты так из-за просто знакомой злишься?
– Да, почему не могу? – я вскидываю на нее непонимающий взгляд.
– Может, потому что я не помню, когда последний раз ты так сильно орал на отца, тут явно замешано что-то больше, чем обычное благородство.
– Ты меня хорошо воспитала, мама – я пытаюсь откатиться назад и не дать ей вывести меня на чистую воду.
Мама вздыхает, дает мне немного времени признаться самому, пока она достает остальную выпечку из духовки. Старый прием, который она проворачивала со мной, еще когда я был еще ребенком, Она пару раз бросает на меня мимолетный хитры взгляд и, не получив ответа, продолжает.
– Она тебе нравится?
– Нет!
– Слишком быстро.
– Потому что это правда!
– Ты ее любишь?
Вот, она всегда так делала, в детстве, устраивала блиц-опрос и неожиданно ловила меня на каверзном вопросе. И сейчас я хочу сказать «нет», но не могу. Потому что не знаю ответа, не думал, не признавался самому себе. Но и ей врать не хочу, да и кажется, ответ на этот вопрос точно не отрицательный.
– Мама – набираю в легкие воздух – У нас… мы не пара, у нас нет… Боже мой, зачем ты завела этот разговор?
– Можешь закончить, мне все понятно – она подмигивает мне и снова отворачивается к плите, чтобы положить мне на тарелку лазанью.
– И что тебе понятно? – устало спрашиваю я.
– Мой мальчик влюбился – она вся искриться от счастья – Я все переживала, что у тебя этот период затянулся, но напрасно.
– Какой период?
– Такой, когда девушки для тебя лишь физическое удовлетворение.
– М-а-а-м – а прячу лицо в ладонях.
– Что? Ты сам спросил – она хихикает и ее настроение согревает меня как никогда. Вот что мне нужно было, просто обрадовать маму. И пусть она не знает, чему радуется, пусть думает, что ее мальчик влюбился, раз это делает ее такой счастливой.
– Скажи ей – мама выдергивает меня из моих размышлений.
– Что сказать и кому?
Она бьет меня полотенцем по плечу.
– Прекрати включать дурака! Этой своей «знакомой» скажи, что чувствуешь! А то я тебя знаю, до последнего будешь молчать, пока все не станет слишком поздно.
– Я ничего к ней не чувствую – говорю я как заведенный, будто если еще сотню раз повторю, то это станет правдой.
– Да, конечно – мама вновь смеется, не восприняв мои слова всерьез ни на секунду – Ешь лазанью, не отвлекайся.
Я пытаюсь сдержать улыбку, несмотря на то, что она разворошила мне и так свежую рану и устроила допрос, все равно скрасила этот, казалось бы, уже безнадежный день. Благодарен ей, что не стала давить дальше или допытываться. Хоть и откровенного разговора не получилось, мне стало легче. Я почувствовал ее поддержку, молчаливый ответ на вопрос, который сам никогда не смогу ей задать. Не смогу произнести вслух, но ей этого и не нужно, ей достаточно моих глаз, и она уже читает меня как открытую книгу, понимающе вкладывая в нее записки с советами по личной жизни. Она всегда знала, как добиться от меня нужного поведения без применения наказания или жесткого прессинга. Я бы хотел, чтобы у моих детей была такая же мама.
Элли.
Нет, не Элли!
Черт, нет, н-е-е-т!
Но мой мозг уже нарисовал ее у плиты, готовящую какое-нибудь русское блюдо, которое я полюблю всей душой или на льду, строго ставящую наших детей на коньки, как профессиональный тренер. Она будет болеть за меня с трибун, а я по возможности встречать ее дома после тяжелого дня, скидывать ее убийственные шпильки и делать массаж ног, который плавно перетечет в стоны в спальне.
Где та кнопка что выключает наше воображение? Мне срочно нужно врезать по голове, чтобы прекратить мечтать о том, чего никогда не будет. Или будет? Как бы там ни было, сначала нужно начистить перья этому русскому павлину. Соколов не заслуживает и мизинца Элли, и если не я, то точно не он тот, кто ей нужен.
Слишком поздно
Картер.
– Стив, я не знаю, чего они хотят… мне… прекрати орать! Мне просто нужно… Дай мне сказать! – Антон эмоционально разговаривает по телефону, поэтому не замечает меня. В итоге он бросает трубку, не желая говорить с каким-то Стивом и достает ключ-карту из заднего кармана.
– Соколов! – окликаю я его и как только он поворачивается без предупреждения выбрасываю свой кулак прямо ему в лицо. Знаете, стало прям легче, такое чув…
Ответный удар разбивает мне губу.
– Как ты меня достал! – орет Соколов.
– Это взаимно, котик! – у меня получается увернуться от очередного удара, однако этот ублюдок повалил меня на пол и имеет преимущество. Я изворачиваюсь и у меня получается скрутить этого павлина на пару секунд.
– Zaebal! – что-то орет он мне, пытаясь выкрутиться из захвата.
– Я сделаю клубу и Элли одолжение, если уберу тебя! – валю его на пол и бью в лицо. – Ты ее не заслуживаешь! – ору и завожу руку для нового удара. Я бы не стал с ним драться если бы он просто принял удар, но этот кретин решил еще что-то ответить мне. Все мое нутро будто выворачивает от злости, кровь кипит, мышцы зудят. Клянусь, я могу его убить прямо здесь, да, только Элли этого не оценит, так я ее точно не добьюсь.
– Можно подумать ты заслуживаешь – он почти не бьет в ответ только отражает мои атаки.
– Я бы ее никогда не предал!
– Ты ее, мать твою, подставил! Забыл уже?
Мы орем на весь коридор, со всей мощи влетаем в то в одну, то в другую стену, у нас равные силы, поэтому просто калечим друг друга, не добиваясь никакого результата.
– Сука! Заткнись!
– Ублюдок!
– Гондон!
– Мразь!
– Картер, отцепись от него! – разъяренный голос Элли врезается между нашими идиотскими оскорблениями, ее тонкие пальчики впиваются в мои плечи, и я ослабеваю хватку, чтобы случайно не ударить ее от замаха. Заминкой пользуется Соколов и бьет меня в солнечное сплетение, от чего в моих легких резко заканчивается воздух, я на секунду теряю ориентацию и валюсь на пол как тряпичная кукла.
– Соколов! – слышу, как кричит моя Ведьма. Переживает… за меня переживает, не за павлина своего, за меня. Я не могу открыть глаз, но чувствую, как мои губы расплываются в блаженной улыбке, моя девочка, она здесь.
– Он первый начал. – фыркает Соколов.
– Тебе пять лет? – огрызается Элли.
– Ты его еще и защищать будешь?
– Я никого не защищаю.
Я чувствую ее аромат и понимаю, что она склонилась надо мной, ее теплые руки обхватывают мою голову и приподнимают с пола, чтобы проверить серьезность травм. Я с трудом разлепляю глаза и пытаюсь настроить фокус. Вот она, ее темные бездонные глаза осматривают мою челюсть, а нежные пальчики слегка касаются подбородка. Может мне это все кажется? И Соколов меня уже убил. Голова не соображает, я накрываю своей ладонью ее руку и ласково смотрю на нее.
– Поцелуешь?
– У тебя сотрясение? – она серьезно смотрит на меня и начинает водить пальцем перед глазами – Ты меня не узнаешь?
– Чемпионка… – шепчу я и тяну ее на себя, рот наполняется слюной от предвкушения, я не чувствую ни разбитой губы, ни сломанного ребра, мне нужно только ее манящие мягкие губы, хотя бы на мгновение снова погрузиться в это забвение, почувствовать их вкус…
– Картер! –рявкает она и мое тело снова встречается с холодным полом, а затылок грубо здоровается с паркетом.
– Сука! – вырывается у меня от пронзительной боли, видимо удар пришелся на уже разбитое место.
– Еще раз к ней прикоснешься, я тебя с землей сравняю! – выплевывает Соколов надо мной.
– Что ты…
Я наконец-то фокусирую взгляд и прихожу в себя. Дьявол, это я сейчас пытался ее поцеловать? Сразу после того как накинулся на ее парня, а ее назвал шлюхой? Отлично, Картер, звание величайшего идиота твое.
– Элли! – я подскакиваю, но тут же облокачиваюсь о стену и придерживаю ноющий бок, этот придурок точно что-то мне сломал. – Элли, подожди, нужно поговорить!
– Мне с тобой не о чем говорить. – строго отвечает она и ждет пока Антон откроет дверь в номер.
Что вообще происходит? Почему она здесь, неужели так его любит, что готова все простить.
– Элли, послушай…
– Картер, иди домой!
– Я никуда не уйду, пока не выслушаешь.
– Адамс, я тебе сейчас еще раз наваляю, но только на этот раз ты встать не сможешь.
– Мразь, я тебя сейчас зако…
– Хватит! – Элли становится между нами – Антон иди в номер, я сейчас.
– Нет!
–Да!
– Элли, я не оставлю тебя с этим психом!
– Антон, пожалуйста. – она устало вздыхает и смотрит на этого ублюдка.
Он молчит пару секунд, но в итоге сдается, уходит в номер, не забыв кинуть на меня взгляд из серии «я убью тебя позже».
Как только дверь за Соколовым закрывается, я хватаю ее за плечи, и припечатываю к стене за углом, чтобы этот павлин не могу слышать нас.