Только я и лед. Ничего и никого больше не существует.
Она здесь.
К черту ее. Только я, игра и лед.
Она смотрит на тебя.
Заткнись! Мне все равно.
Ей было больно, поэтому она так сказала.
Я до боли стискиваю кулаки, мне нужно собраться.
Она тебя простит. Посвяти победу ей.
Я выиграю! Я выиграю сейчас и потом.
Мне наконец-то удается договорится со своим сердцем, настроив его, мозг и тело на единую волну. Смотри, Чемпионка, это твой мужчина сейчас выиграет Кубок Стэнли, ты простишь его, кто бы не простил?
Я выезжаю на центр и становлюсь в позицию. Игра начинается, глянцевый лед в несколько секунд покрывается глубокими порезами беспощадных коньков. Купер-Слоун-Адамс. Наша троица работает блестяще, я передаю пасс Мэтту, обхожу двух соперников, ловлю шайбу и отправляю в ворота. Чертов, Скотт Бэйли! Еще раз, Купер-Слоун- Адамс. Пасс, обход, финт, обманка, пасс с неудобной руки, Купер у ворот…
То ли я отвлекаюсь на вероятный гол Мэтта, то ли банально не успеваю увернуться, но меня сносит защитник «Флориды Пантерз». Я влетаю в борт и зло ищу виновника моего факапа. Снова Бэйли! Он явно нарывается, видимо планирует вывести меня на эмоции, чтобы заработать удаление для нас двоих. Грязно играете, но я не такое не поведусь.
Каждые две минуты матча кто-то со всей дури влетает в борт, лед трещит, кажется, мы или добудем огонь, или разобьем его на сотни осколков к чертовой матери. Арена гудит, каждый шаг, выход из зоны, удобный момент сопровождается давящим предвкушением, ощутимым возбуждением каждого болеющего. На ровне с ободряющими эмоциями вероятной победы потерянная шайба, ошибка или промах отражается болезненным разочарованием, которое как груз ложиться на плечи игрока и утяжеляет экипировку. Забита шайба – это апогей, оргазм, которого не удостоилась пока ни одна из команд. Начался второй тайм, в у нас все еще 0:0
Свисток, мы снова танцуем свой танец с клюшками под названием «умри, но забей», Слоун передает мне шайбу, я обхожу соперника и нахожусь в идеальном положении, чтобы забить. Взмах, удар… У-д-а-х-р…
– Стоп!
– Остановите!
– Остановите гребанную игру!
– Картер! Сынок!
– Кэп!
– Ты что, придурок сделал?
– Б*ять, я тебя урою сейчас!
– Картер!
– Иди сюда, сказал!
– Картер! Кэп!
– Картер, вы меня слышите?
Все голоса слились в один сплошной гул. Что произошло? Почему так сложно дышать? Я… Я сейчас встану!
Голос Мэтта разрывает ушные перепонки, я слышу, как он кидается на Скотта, порывается ко мне, но его удерживают парни. Я смутно вижу лицо спортивного медика, который пытается достучаться до меня, обеспокоенное лицо тренера, интересно, он переживает за мою жизнь или за то, что я не вернусь на игру? Боже мой, почему вас так много, голоса, так много голосов! Я же не умираю? Или умираю? Черт, Элли, я ведь ей так и не сказал, не сказал, что… не попросил прощения.
– Э… Эл…
– Картер, вы упали, все будет хорошо, я доктор Мэнденс.
– Э… Где Элли?
– Картер, вы понимаете, что произошло?
– Где Элли?
– Элли – это ваша жена?
– Элли! Мне нужно сказать ей! – я не могу разлепить глаз, но сейчас хотя бы получается что-то вымолвить внятное. – Мне нужно… Я ее очень… Скажите ей, что я не могу без нее…
– Картер, мы везем вас в больницу, скажите вы понимаете, что происходит?
В ответ на идиотский вопрос доктора Пендосы, или как там ее, я выплевываю сгусток крови.
– Б*ять – вырывается у меня, на мгновение становиться легче, но тут же чувствую, как рот вновь наполняется соленой слюной. Выплевываю, кашляю, задыхаюсь.
Какого хрена происходит?
– У него пробито легкое! Кладите его, он сейчас задохнется!
В ушах стоит непробиваемый гул, паника докторов, трясущаяся машина скорой помощи, наполняющийся рот кровью и постоянная отдышка будто на меня навалился защитник Пантерз и душит своими ручищами.
Темнеет. Мое тело расслабляется и погружается в приятное забвение. Нет, нельзя, нельзя терять сознание, не сейчас!
Кратер, мать твою, соберись!
Кубок! Я должен был выиграть кубок для нее. Она не простит. Элли.
– Она не выберет меня без кубка! Мне нужно на лед-х-тьфу, агх…
Мне нужно… Эй… Кто-нибудь?!
Темнота. Чемпионка, прошу тебя, найди меня…
Останься
Элли.
– Шампанское для красотки из России – Мэган передает мне бокал, как только я поднялась в роскошную ложу для жен хоккеистов – Я уже думала ты не приедешь, твое счастье, что первый тайм прошел в сухую.
– Посмотреть финал НХЛ в вип-ложе, ты серьезно думаешь, что от такого можно отказаться?
– Ты права! Я умею уговаривать. – кокетничает Мэг и чокается со мной бокалом.
Мы стоим у стеклянного борта откуда открывается вся арена и, наверно, лучший обзор на игру. Второй тайм только начался, поэтому все не спешат занять свои места и вальяжно ходят по помещению будто находятся на светском приеме. Мне не впервой наблюдать за игрой из лучших мест. Я бывала здесь, даже когда еще не была одним из самых востребованных спортивных агентов. Билеты на лучшие места различных мероприятий часто перепадали благодаря бесчисленным рекламным контрактам, которые посыпались на меня после триумфального провала на Олимпийских. Именно так, мое падение принесло мне больше славы, чем победа. Но, тогда как и сейчас, для меня это не имело никакой ценности, я согласилась быть витриной для спортивных товаров только из-за денег, так как я осталась совсем одна с маленькой Ксюшей на руках. Еще тогда я заметила, как менялись девушки, выходившие замуж за успешных спортсменов. Сегодня она стеснительный репортер, молодая медсестра или стажер в спортивном клубе, а завтра уже роковая стерва в шубе, ругающая шампанское за несколько тысяч долларов.
– Мэган, представишь нам свою подругу? – разрывает мои рассуждения наигранно милая интонация подошедшей к нам женщины. Уложенные волосы, не к месту роскошное платье, идеально подведенные губы, а на плечах догадайтесь что? Правильно, шуба!
– Элли, знакомься это Мила Слоун, жена Питера Слоуна.
– Очень приятно, Элли Золотова – я пожимаю ей руку.
– Золотова? Что-то знакомое…
– Фигуристка – поясняет Мэган, – Трехкратная чемпионка мира и Европы.
– Точно! – женщина щелкает пальцами и удивленно добавляет – Кажется, вы были главной соперницей Мэган, а теперь вы подруги?
– Да, жизнь любит преподносить сюрпризы. – отвечаю я с улыбкой.
От нее исходит странная аура, вроде бы она вежлива, однако я не могу отделаться от чувства, что меня оценивают.
– А вы здесь в качестве девушки кого-то из игроков? – уточняет она и я начинаю понимать к чему эти оценочные взгляды. Новая ворона в гнезде? – Нужно срочно выяснить чья она.
– Нет, я друг семьи – отвечаю ей и перевожу взгляд на Мэган для подтверждения.
– Ясно, было приятно познакомиться, хорошего вечера. – девушка удаляется, а Мэган тут же хватает меня за локоть и отводит в другой угол.
– Итак, сплетни нашего двора, – начинает она мне шептать – Мила пытается свести свою подругу с Картером. Насколько знаю, у них что-то было несерьезное, но у него не вспыхнуло, а у нее все никак затухнуть не может.
– Как интересно – усмехаюсь я безразлично, а внутри все переворачивается, сколько у него таких ничего не значащих и как далеко в его линейке приоритетов продвинулась я?
– А вот и наш Ромео – отвлекает меня от нелепой ревности Мэган.
Сильный и уверенный Картер выезжает на лед. Идеальный. Он абсолютно в своей стихии, он и есть хоккей. Я ведь влюбилась изначально в его игру, техничная, мягкая, непредсказуемая. Он двигается как Бог, делает такие финты, что дух захватывает. Вот и сейчас смотрю на него и глаз отвести не могу. Угораздило же запасть на самого недосягаемого хоккеиста, да еще и позволить зайти этому чувству так далеко.
– На левую отдавай… – тихо бубню себе под нос, наблюдая за каждым движением парня, которого еще пару недель назад ненавидела. Картера уже несколько подрезает защитник Флориды.
– Зарабатываешь удаление, сученыш?!
– Что? Что ты сказала? – спрашивает Мэг, потому что комментарии самой себе я, как правило, говорю на русском.
– Говорю 32-ой, Скотт Бэйли, хочет сломать Картера, очень жестко играет, видно, что не боится собственного удаления.
– Это же запрещено!
– Ой, Мэг, я тебя умоляю. – я смеюсь над наивностью своей подруги, которая, между прочим, замужем за бывшим хоккеистом и нынешним директором хоккейного клуба.
– Думаете, он пытается покалечить Картера? – к нам подходит молодая девушка со светлыми волнистыми волосами и испуганно наблюдает за номером двадцать один.
– Не совсем, он пытается вывести его из игры. – поясняю я и отвлекаюсь на вибрирующий телефон.
– Да, Костя.
Мой ассистент просит согласовать мое плотное расписанием по приезду, ведь я буквально выпала из всего рабочего процесса на месяц.
– Костя, не спеши, да я смогу подъехать… а эту встречу отмени. – я отворачиваюсь и продолжаю давать указания ассистенту. – Так, это лучше перенеси на следующую неделю, и скажи мне Алина вставила свои правки в договор Мароква?
– О Боже!
– Кратер!
– Что с ним?
Испуганные голоса женщин в ложе заставляют меня резко обернуться. Забыв о телефонном разговоре, я пробиваюсь сквозь толпу и пытаюсь рассмотреть, что происходит на льду. Медики, тренер, игроки все образовали непроглядный колодец вокруг лежащего игрока.
– К-т-о?– я чуть слышно выдавливаю из себя вопрос, ответ на который уже выстукивает мое сердце в груди с дикой скоростью.
– Элли, это Картер, его впечатали в борт снова и на этот раз он просто упал без сознания. – поясняет мне Мэган, погружая меня в какое-то глухое состояния обморока.
Не время терять рассудок, Золотова!
– Мэг, он… с ним… – я пытаюсь не выдавать своего волнения, это неуместно, только это сдерживает меня не бросится к нему и не прыгать через борт, только чтобы взглянуть на него.