И пробормотала негромко, когда Юра уже закрыл дверь:
— Спокойной…
29
Юра
На диване, когда Юра вышел из Сониной комнаты, сидела Мася. Он сел рядом, ожидая, что кошка уйдёт — она с первого дня сторонилась Юру, он вообще редко её видел, — но Мася неожиданно осталась на месте. А потом и вовсе забралась к нему на колени и замурчала.
— Да уж, — пробормотал он, усмехнувшись, и почесал кошку за ухом, отчего она замурчала сильнее. — И почему люди не могут так же быстро привыкать друг к другу, как животные к ним?
Мася, которая, конечно, не могла ответить, потянулась, выпуская когти, и перевернулась на спину, доверчиво подставляя Юре пушистое пузо. Светло-бежевое, в отличие от остальной шерсти — полосатой серо-чёрной. Ещё бежевыми были хвостики возле Масиных ушей, что придавало кошке своеобразно-забавный вид.
В целом Юра был равнодушен к кошкам, он больше любил собак, и до этого момента в его жизни существовала только одна кошка, к которой он ощущал нечто тёплое, — Ёлка, кошка Оксаны. Именно это существо, маленькое и беззащитное, сыграло большую роль в установлении мира и покоя в доме Михаила Борисовича и его второй жены. Маша настолько полюбила Ёлку, что быстрее смягчилась и к Оксане — Юриной сестре очень хотелось подружиться с кошкой. Ёлка, правда, в отличие от Маси была более привередливым созданием, и на её укрощение сестре понадобилась пара месяцев. Зато теперь они были не разлей вода.
С Соней, увы, так точно не получится. Чтобы залезть к ней в душу и понять, что там, собственно, творится, дружбы с кошкой точно мало. Но, чего будет достаточно, Юра не представлял.
Решив, что подумает об этом позже, а сейчас всё-таки надо ложиться спать, Юра аккуратно ссадил Масю на диван и ушёл в ванную.
.
Проснулся Юра от странного ощущения, что кто-то ходит по его спине.
Он открыл глаза, аккуратно перевернулся — и Мася, сойдя с него, спрыгнула на пол и громко мяукнула.
— Ясно, — хмыкнул Юра, поднимаясь. — Ты уже приняла меня за своего, а у своих можно и завтрак требовать. Где там твоя еда…
Он уже собирался пойти на кухню — именно там стояли Маськины миски для воды и корма, — как дверь в комнату Сони открылась, и оттуда вышла сама девушка.
И застыла на пороге, будто Юра мешал ей пройти, хотя он стоял в нескольких шагах от двери.
А потом он понял, куда именно смотрит Соня, быстро и неудержимо краснея, и обрадовался. Потому что сейчас, в эту самую секунду, смущённая лицезрением типичной мужской физиологии по утрам, Соня казалась Юре по-настоящему живой и настоящей. Не такой равнодушной, как обычно, а взволнованной и даже слегка испуганной. Будто сама от себя не ожидала…
— Доброе утро, — улыбнулся Юра так обезоруживающе, как только мог. Соня медленно подняла глаза, посмотрела ему в лицо — но нет, в ответ не улыбнулась. Глаза её были растерянными. — Меня Мася разбудила, она есть хочет.
— Да, я… — Соня вновь опустила голову и неожиданно облизнула губы, глядя Юре ниже пояса. — Я поняла…
А ведь накануне вечером он не хотел надевать эти трусы, считая их слишком уж тесными и обтягивающими. Но остальные были в стирке или остались на съёмной квартире — Юра взял с собой всего парочку, как выяснилось. Этот экземпляр когда-то подарила Настя — она как раз любила на нём такое бельё, а вот сам Юра предпочитал что-то более просторное.
Но вот — пригодилось…
Он был рад, что смутил Соню, и тщеславие ни при чём, хотя и приятно, когда на тебя так реагируют. На контрасте с её прежним отношением к нему, как к ребёнку, — особенно.
Юра считал, что Соне полезна любая встряска, в том числе и такая. Она хоть на живого человека стала похожа…
— Я пойду, — в конце концов выдохнула Соня и быстро проскочила мимо Юры, потирая ладонями алые щёки.
— Я Масю покормлю, пока ты умываешься, — крикнул парень ей вслед, продолжая улыбаться.
30
Соня
Странное утро.
Пришлось даже выкрутить воду, сделав её более холодной — иначе голова отказывалась соображать.
С Соней такое случалось последний раз очень давно… Настолько давно, что сейчас это всё казалось словно не настоящим, а прочитанным в книге или просмотренном в фильме. Соня почти забыла, каково это — чувствовать… влечение.
Врач предупреждал, что таблетки, которые она пьёт, чтобы вновь не поехать головой, отрицательно воздействуют на либидо. Соня выслушала это предупреждение, никак не отреагировав, — она вообще не считала чем-то важным такие побочные эффекты, — а теперь вот вспомнила.
Кажется, очарование Юры всё-таки пробило брешь в её стене. И теперь Соня стояла, обливаясь почти ледяной водой, чтобы уменьшить жар, захвативший в плен её тело. Но он не особенно уменьшался, потому что Соня слишком хорошо помнила, что увидела, выйдя из комнаты.
У Юры была отличная фигура, да. И не только фигура. Но если до сегодняшнего дня Соня порой любовалась на парня исключительно отстранённо, как на скульптуру или манекен, то теперь отчего-то так не получилось.
Появилось желание дотронуться. Посмотреть поближе. И даже… попробовать…
Соня зажмурилась и сглотнула, прижимая ладони к груди.
Боже, что с ней такое? Юра ведь её на десять лет младше, считай, мальчишка, весёлый и беззаботный. Это ненормально! Не должна она всё это чувствовать по отношению к нему. Хотя психиатр, скорее всего, сказал бы что-нибудь другое. Да он и говорил несколько раз… Что она живая женщина с определёнными потребностями, и что будет нормально, если у Сони кто-нибудь появится. И, что это не измена и не предательство, он тоже говорил.
Тогда её это не волновало — казалось странным, что кто-то может считать, будто она способна на чувства не к Андрею. А теперь вот вспомнилось. И не только потому, что вслед за желанием пришёл стыд, но и потому что…
Соня считала, что не в состоянии желать никого, кроме Андрея. Целых два года считала…
Но получается, что в состоянии.
И она никак не могла понять, что думает по этому поводу.
31
Соня
Когда она вышла из ванной, Юра уже сидел за кухонным столом — в спортивных штанах, но без футболки — и поглощал какой-то бутерброд.
— Я и тебе сделал, — сказал парень, поднимая глаза. — Там, на сковородке. Горячий бутер с ветчиной и сыром. И с кетчупом.
— Спасибо, — пробормотала Соня, на секунду застыв — вглядывалась в лицо Юры. Оно у него было чуть длинноватое, действительно как у эльфов в фильмах, с острым носом и тонкими губами. Но черты не резкие, а приятные. И глаза светло-голубые, ясные, как небо. Лицо принца из сказки, не иначе…
Соня неожиданно поймала себя на мысли, что ей хочется потрогать светлую щетину на Юрином подбородке, и резко отвернулась, подходя к плите. Взяла со сковороды два небольших аккуратных бутерброда, вернулась к столу, включила кофеварку и села на табуретку, стараясь не смотреть на жующего парня.
Но взгляд невольно то и дело возвращался — особенно привлекали внимание длинные музыкальные пальцы с коротко подстриженными ногтями. Пальцы были очень подвижными и постоянно что-то делали, из-за чего Соня часто обращала к ним свой взор, сама того не желая.
Или желая?
Ей одновременно и нравилось, и не нравилось смотреть на Юру. Нравилось — потому что он казался Соне очень красивым и гармоничным. И не нравилось, потому что она ощущала себя при этом странно. Как человек, которого резко поместили из лютой зимы в жаркое лето. Соня была дезориентирована собственной физической реакцией на Юру и не понимала, что ей теперь делать.
— Вкусно? — спросил вдруг парень, и она вздрогнула — в этот момент Соня как раз украдкой рассматривала Юру, и ей показалось, что он поймал её с поличным. — Я про бутеры. Как они получились? А то я боялся сжечь хлеб.
— Нет, всё отлично, — быстро ответила Соня и сделала быстрый глоток кофе, но тут же выплюнула напиток назад в чашку — за этим разглядыванием собеседника она совсем забыла про сливки, и кофе оказался слишком горячим.
— Эй, осторожнее! — воскликнул Юра, схватил пустой стакан и налил в него воды из кувшина. — На, держи.
— Не надо, — мотнула головой Соня, взяв бутылку со сливками, и сразу сделала глоток прямо из горлышка. — Лучше что-нибудь молочное. Ерунда, пройдёт. Ничего страшного. Кстати… я ведь договор так тебе и не дала вчера, а ты и не напомнил.
— Я сам забыл, — хмыкнул Юра и настолько ясно улыбнулся, что Соня вновь почувствовала, как её взгляд будто прилип к этой улыбке. Умела ли она сама когда-то так улыбаться? Кажется, да. Но очень давно. — Если есть время, давай сейчас всё подпишу.
— Я дам тебе бланк, заполнишь, вечером отдашь.
— Договорились, — кивнул Юра. Соня тем временем встала из-за стола и выплеснула кофе в раковину, вызвав у парня изумлённый возглас:
— Зачем ты его выливаешь?
— Я же туда плюнула.
— Ну и что? Твои ведь слюни, не чужие. Ты ведь, когда глотаешь кофе, вместе со слюнями его проглатываешь.
В груди у Сони защекотало, и губы дрогнули, будто желали улыбнуться. Она подавила этот порыв усилием воли и, вновь подойдя к столу, выпила залпом воду, которую минутой назад ей налил Юра.
— Я пойду одеваться, — буркнула, поставив стакан на стол.
— А бланк?
— Ах, да… — Что же это такое, всё время из головы вылетает! — Сейчас дам.
32
Юра
Договор, который дала Соня, оказался элементарным — по сути это была расписка, что он, такой-то, снимает комнату на срок в три месяца у Софьи Владимировны Ниловой и обязуется съехать не позднее такого-то числа. Указывалась и сумма, которую Юре предстояло заплатить за комнату. Ему нужно было только вписать паспортные данные и расписаться.
Сонины паспортные данные здесь тоже были, и Юра некоторое время таращился на её дату рождения, пытаясь осознать, что между ними десять лет. Десять! Ну ладно, девять с половиной — всё-таки тридцать три ей исполнялось через три недели. Видимо, Соня, отвечая на вопрос про возраст, просто округлила цифру.