По спине Джерри от этой клыкастой ухмылки прошел холодок. Всем существом мышу хотелось оказаться от этого кота как можно дальше, но пони, похоже, всерьез решили довериться первому встречному…
…Индустриальные зоны Серого города, как и многое другое, казались частицами прошлого. Грубые бетонные постройки столетней давности, заполненые устаревшим оборудованием, темными складами и ветхими коммуникациями.
Стоило углубиться в эти районы — и мир вокруг словно преображался, становясь еще холоднее, темнее и страшнее. Тень от Белого города, как будто в исполинских солнечных часах, в течение дня накрывала один район за другим. Старый индустриальный сектор от этого погружался в полумрак, изредка разрываемый либо проезжающим транспортом, либо пятнами работающего освещения.
Джерри периодически поглядывал на Лиру, пока они углублялись в массив старых складов. Вскоре фонарей стало так мало, а здания начали стоять так плотно, что Лира зажгла огонек на кончике рога. Базилио шел впереди, не оглядываясь, будто не сомневаясь, что попутчики не передумают.
Мыш беспомощно оглянулся на единорожку в надвигающейся тьме.
«Я же говорил!» — читалось на его лице.
С небес грянуло, и первые капли дождя начали рисовать в пыли темные пятнышки.
— Поспешим, — сказал Базилио, — не хотелось бы промокнуть.
— Я слежу за тобой, — отозвался Джерри, на что кот только усмехнулся.
Лира глянула во все уменьшающийся просвет между зданиями и увидела, как белые башни Шпилей постепенно теряются в дымке надвигающегося грозового фронта. Не верилось, что среди бела дня может наступить такая темнота.
Но огромная тень футуристического района вкупе с надвигающейся грозой не оставляли дню ни шанса. Несколько молний скользнуло по облакам, на мгновение рассеивая тени.
В помещении старого склада, куда они вошли, не оказалось, вопреки ожиданиям, нагромождений старого оборудования или забытых контейнеров. Только пустое пространство, скрывающееся в тенях.
Впрочем, Лира с опаской замечала какое-то движение в темноте. Но как бы там ни было, Базилио шел вперед уверенно, явно не в первый раз.
За бронированной дверью, притаившейся в углу, оказался словно другой мир.
Все вошли в чистый и ярко освещенный коридор. Отделка скорее подошла бы современному деловому центру, а не складу. Под ногами оказался мягкий ковер, глушащий даже цоканье понячьих копыт.
Откуда-то доносились приглушенные голоса:
— …И как такая заноза в заднице, как ты, оказалась лицом компании? — говорил низкий, но молодой голос, — Я бы невесть что подумал, не будь ты…
— Не надейся, Дюк-индюк, — насмешливо ответила ему некая молодая особа, — Я из другой команды.
— Тебя надо к нам, в службу охраны, — снова заговорил первый голос, — наемных убийц пугать. А лучше — на цепь посадить во дворе от греха подальше.
Собседница не сдавалась:
— Пф! Шеф скорее тебя на цепь посадит, примат стероидный.
— Вот интересно, ты и с ним так разговариваешь?
— Наверное, поэтому и держит — всегда говорю, что думаю. А думаю я много и по делу. Чего и вам желаю хоть иногда. Думать.
— Ты на секретаршу-то даже непохожа: вон, ходишь в каком-то чмошном комбезе.
— Я шефу уже говорила, что он сдвинулся на костюмах и галстуках. И что если у него такой фетиш, пусть свои фантазии реализовывает в борделе. Или с вами.
В ответ раздался двухголосый мужской смех.
— Катитесь уже по местам, придурки, — снова раздался тонкий голос, после чего послышались звуки удаляющихся шагов. Хлопнула дверь.
Минутой позже все вошли в огромный холл. Просторный зал с мягкими диванами, несколько кадок с пальмами и фонтанчик в центре создавали впечатление офиса процветающей компании, а вовсе не мрачного логова злодея.
Чуть в стороне от главного входа возвышалась приемная. За столом сидела пони, cерая единорожка с взлохмаченной русой гривой и зелеными глазами, одетая в поношенный синий комбинезон.
— А, приперся, половик блохастый, — вместо приветствия произнесла она тем самым голосом, что раздавался еще в коридоре.
— Привет, Литлпип, — нимало не обидевшись, заулыбался Базилио, — Начальство на месте?
— Конечно, — кивнула единорожка, — А ты кого привел?
— Я Лира, — улыбнулась мятно-зеленая единорожка, у которой малость отлегло от сердца при виде миловидной мордочки, — А это Скуталу и Джерри.
— Завали пасть, — не меняя тона, бросила Литлпип, и следующими словами Лира поперхнулась.
— Сейчас я доложу и позову вас, — как ни в чем не бывало, сказал Базилио и уверенно направился к двери, обитой чем-то бордовым, — Прошу, присаживайтесь.
— Ждем с нетерпением, — мрачно отозвался мыш, покосившись на единорожку за столом.
Когда за котом закрылась дверь, а вся компания расположилась на диване около фонтана, Джерри обратился к спутницам:
— Девочки, это последний шанс свалить. Ну не будьте вы как маленькие, неужели думаете, что кто-то и когда-то в этом мире поможет нам по доброте душевной? Скут, не бывает так, ты же прекрасно это знаешь!
Пегасенка не ответила, погрузившись в собственные мысли. Мыш в очередной раз про себя проклял тот миг, когда позарился на этот черный кейс. Курьер, присевший на скамейку размять онемевшую кисть и перестегнуть фиксирующий браслет, слишком туго сцеплявший ее с чемоданчиком, хватился пропажи, только когда Скуталу уже заворачивала за угол.
«Теперь у нас нет дома, на хвосте охотники… и самое время заняться пафосным морализмом! — в отчаянии подумал Джерри, — И как я только ввязался в это!»
— Джерри, — позвала Лира, и мыш обернулся к ней, — Это не жеребячество. В мире не останется надежды, если перестать надеяться…
— Легко нести пафосный бред, сидя на диване, — перебил Джерри, — Попробуй повторить свои слова, оказавшись в пыточном застенке с хихикающим маньяком. Или на рабском помосте среди торгующихся за тебя извращенцев. Объяснишь им про магию дружбы.
Единорожка вздохнула.
— Я понимаю, Джерри… — проговорила она, — Знаешь, я вовсе не такая наивная поняша из Эквестрии, как все вокруг думают. Даже если поверить в то, что я родилась у Виктора в квартире пару дней назад. Просто… если не верить и не надеяться, то тьма и вправду победит. Только тогда. Даже во мраке вечной ночи, что устроила над Эквестрией Найтмер Мун, пони не сломались. Потому что верили. И не опустили копыт.
Джерри не ответил и со вздохом отвернулся.
Лира не знала, но в душе мыша схлестнулись противоречивые чувства. С одной стороны, весь жизненный опыт, все приобретенные на воле навыки и инстинкты призывали бежать. Сражаться было пока не с кем, да и что могут поделать две… вернее, полторы пони и маленький мыш даже против того кота? Джерри сильно сомневался в успехе драки, если до этого дойдет.
Но слова этой недавно свалившейся на голову единорожки, да еще и появление Гаечки, словно пробудили Джерри от кошмарного сна.
Сна, в котором он, сам того не подозревая, пребывал последние несколько лет…
…Темнота старого лесопарка. Крики.
— Разделяемся! — кричит Чип, — Мы с Дейлом уходим по деревьям!
Спорить времени нет. Ночь пронзают белые лучи фонарей, но каждый из беглых синтетов знает: попадись кто в белый луч, сразу ощутит телом красный. Лазерный.
Раздаются приближающийся лай и ругань.
Спустили собак. Не уйти. В отличие от живых игрушек для младших детей, собаки верны хозяевам.
И им плевать, что мерзкий мальчишка сотворил с котом и собирался творить дальше. Собаки служат и не задают вопросов.
Джерри бежит. Рядом с ним бежит его любимая. В темноте раздаются красные вспышки, бьющие куда-то в кроны парковых буков. Залезать наверх было плохой идеей. Тут, внизу, по крайней мере, беглецов скрывает трава, а добраться до ветвей еще надо успеть.
Никто не кричит. Это вселяет призрачную надежду на промахи охотников. В маленьких грызунов сложно попасть. С другой стороны, лазер убивает быстро. Что-то падает невдалеке, и мыш очень надеется, что это всего лишь срезанные лучами ветки.
— Уходим по одному, — шепчет мышка, и прежде чем Джерри успевает возразить, растворяется в ночи.
Он стремится следом, но из темноты выпрыгивает доберман в шипастом ошейнике.
«Конец!» — мелькает паническая мысль при одном взгляде в горящие глаза.
Стальные челюсти хватают и подбрасывают. Джерри с криком падает и накрывается руками в призрачной надежде, что псу не захочется поиграть со своим ужином.
Но нависшая зубастая морда не собирается рвать маленького мыша страшными зубами.
— Беги, — говорит пес и прячет клыки, — и не оглядывайся, Джерри Фитцжеральд.
Мыш поднимает взгляд и видит знакомые черты. Не друга, нет, даже наоборот. Но надо отдать псу должное: сделанное когда-то добро он помнит.
— Спасибо, Десото, — тихо говорит Джерри, но пес все слышит:
— Квиты. Просто — квиты, мышь. Убирайся.
С этими словами доберман разворачивается и направляется обратно. Там, где в ночи горят огни усадьбы…
— Пони не опустили копыт, — вырвал Джерри из воспоминаний голос Литлпип, — даже когда превратили Эквестрию в выжженную пустыню.
— Этого не может быть! — воскликнула Скуталу, — Такого не было!
Серая единорожка усмехнулась.
— Откуда ты знаешь? Ты покинула Эквестрию, и не знаешь, что с ней стало.
Лира ощутила, как сердце в груди глухо бухнуло. Судя по опустившимся ушам и выпученным глазам Скуталу, та испытывала сходные чувства.
— Нет… — услышала мятная единорожка шепот пегасенки.
Но серая кобыла только усмехнулась и добавила:
— Не пугайся. Это все равно искусственные воспоминания. Или ты из селестианцев?
Выражение мордочки Скуталу с испуганного сменилась на сердитое.
— Тебе-то что? — ворчливо спросила она.
Единорожка подперла голову передней ногой на человеческий манер. На ноге оказался коммуникатор-браслет довольно старомодного вида.
— Да мне по фигу, — сказала она, подняв к потолку зеленые глаза, но голос прозвучал не очень искренне, — Твой мир хотя бы самобытен, спасибо и на этом.