— Ну… хорошо, малышка, — прошептала тем временем лазураня пегаска, крылом отгоняя сунувшуюся было сестру Редхарт со шприцем в копыте, — Я не улечу. Здесь ты в безопасности. Здесь никто не посмеет обидеть тебя, Скутс. Слово Рейнбоу Дэш. Но ты тогда должна пообещать, что останешься, ясно?
— Я не могу… у нас есть важное дело…
— Тогда пообещай, что вернешься сюда живой и здоровой! — выпалила Рейнбоу, — На меньшее я не согласна!
— Я… обещаю.
Скуталу, чувствуя спиной мягкий пух на внутренней стороне крыла, постепенно начала успокаиваться. Вскоре к объятиям присоединилась Лира, а за ней — все Меткоискатели.
Кто-нибудь сказал бы, что коллективный тактильный контакт позволял продукции «Хасбро» быстрее преодолевать психологические потрясения. Но сами пони, да и большинство окружающих людей, просто верили в целительную силу обнимашек, и это работало не только с маленькими цветными лошадками.
И точно. Вскоре рыдания перешли во всхлипывания. А еще через какое-то время стихли и они.
Лира Хартстрингс тоже еле сдерживала слезы. Теперь все вставало на свои места. Шрамы Скуталу и ее нежелание говорить о прошлом. Страх при упоминании радуги…
Стало неимоверно стыдно, что именно Лира нашла Рейнбоу Дэш, уже долгое время носившую вторую фамилию Агилар, и попросила пойти познакомиться со Скут.
Пегасенка тем временем просто сидела, уткнувшись носом в намокшую грудь Рейнбоу Дэш.
Хлыст бывшего кумира исполосовал не только рыжую шкурку, но и саму душу маленькой Скуталу, и вся боль, все слезы, старательно загоняемые вглубь, на самое дно, только сейчас, в окружении друзей, нашли выход…
Глава 18
В большой усадьбе даже два десятка пони могли запросто не встретить друг друга целый день.
Но вечеринка, устроенная в честь гостей, собрала в обеденном зале всех. Даже Трикси, которая хотела с привычным пафосом отказаться от участия, после минутного разговора с Пинки Пай согласилась на «кусочек пирога и стакан пунша».
Лира была совсем не удивлена, увидев и здесь Винил Скретч, стоявшую за неизменным пультом. Сияние ее рога будто вплеталось в общую иллюминацию вечеринки.
Правда, музыка пока играла не слишком громко. Здешняя Винил носила бандану и черную толстовку с логотипом группы, название которой ничего не говорило Лире. На драных джинсах тоже были какие-то эмблемы, и вообще вид у диджея был лихой, особенно в неизменных очках. Как всегда, в общем.
Привлек внимание полукруглый медальон, свободно болтающийся на шее единорожки. Лира готова была поклясться, что уже видела такой раньше, но никак не могла вспомнить, где.
С Лирой все здоровались так, будто она долго отсутствовала и, наконец, вернулась в большую семью.
Единорожка с облегчением видела, что Скуталу теперь не отлепить от Рейнбоу Дэш Агилар. Та, в окружении Меткоискателей, что-то возбужденно рассказывала, повиснув в воздухе. В лице жеребят, и особенно Скуталу, голубая пегаска явно нашла благодарных слушателей.
Берри Панч хлопотала у стола, разливая пунш, но раздражающего запаха алкоголя не было. Как Лире уже успела рассказать Бон-Бон, «ягодная пони», несколько раз допившись до белой горячки, наглухо завязала. И с некоторых пор ко всеобщему облегчению не брала в рот ни капли спиртного. Едва не спившись на пару с хозяином-алкоголиком, Берри теперь находила занятие в выращивании ягод и фруктов, из которых делала умопомрачительно вкусные коктейли — без единого градуса.
Что ж, трудотерапия и дружеская поддержка оказались самым лучшим оружием в борьбе против зеленого змия и приступов белой горячки.
Казалось, все вернулись в Эквестрию. Обстановка, веселый смех и разговоры так напомнили Лире дом, что захотелось снова обнять Бон-Бон и облегченно разреветься, чувствуя, как с сердца скатывается груз забот и печалей.
Только Пинки Пай хоть и немного, но отличалась. Ее мордочку пересекал короткий вертикальный шрам сверху и снизу левого глаза. Когда Лира спросила о нем, розовая пони улыбнулась и ответила:
— Когда мне было очень-очень грустно, я очень-очень сильно плакала… Это след на память, который позволяет помнить ценность улыбок. Я попросила Стиви и сестру Редхарт не убирать его.
— Пинки, я слышала, что… — хотела продолжить расспросы единорожка, но розовое копытце аккуратно легло ей на губы.
— Тс-с-с, глупенькая, это вечеринка в вашу честь, и на ней нет места грустным мыслям, — наставительно произнесла Пинки и весело упрыгала.
Лира еще подумала тогда, показалась ли ей в голубых глазах веселой пони грустная-прегрустная искорка?
Размышления единорожки прервал сильный толчок под круп. Лира самым несолидным образом пискнула от неожиданности и чуть не налетела на заставленный сладостями стол.
Оглянувшись, Лира встретилась с взглядом косящих желтых глаз.
— Прости… я не знаю, что пошло не так! — сказала Дитзи Ду, — Ты не ушиблась? Меня зовут Дитзи, а тебя?..
— Не ушиблась, — заулыбалась единорожка, — Я Лира. И я тебя знаю.
Серая пегаска подпрыгнула и зависла в воздухе вниз головой.
— Бон-Бон рассказывала про тебя! Так здорово, когда особенные друзья встречаются после долгой разлуки!
— Мы не… — начала было единорожка, но желтогривая пегасочка уже взлетела к самому потолку от переизбытка чувств.
Лира улыбнулась. Вокруг были такие родные и знакомые мордочки, что единорожка напрочь забыла о том, что находится в другом мире. Даже присутствующие на вечеринке Виктор и Стивен казались гостями в мире пони, а не наоборот.
Взгляд скользнул по двум мышам, что сидели на столе и о чем-то беседовали со стеснительной фестралочкой Грей Маус. Та, смущенно улыбаясь и трогательно краснея, о чем-то расспрашивала сидящих рядом и держащихся за руки маленьких друзей. Те отвечали, зачастую сопровождая ответы искренним, беззлобным смехом — тем самым, который привыкли слышать с экранов дети…
И глядя на других пони, Лиру переполняли чувства покоя и веры в лучшее. Такие знакомые по Эквестрии и как будто забытые за те несколько дней, что пони провела в мире людей.
Пинки Пай расстаралась для всех. Казалось, она была в нескольких местах одновременно. Впрочем, как и всегда.
«Это просто Пинки Пай», — сказала бы Твайлайт Спаркл и вообще любой житель Понивиля.
Розовая пони увлекла в танец Флаттершай, что до того робко жалась к черному Тандерлейну, затем стала катать на спине Свити Бель, которую не покидали мысли о лежащей в лазарете Рэрити.
И хотя желтая пегаска потом вернулась к своему защитнику, из ее глаз пропало выражение, присущее затравленным зверькам из «Пони-Плея». Свити Бель все же отвлеклась и начала веселиться вместе со всеми, поверив, наконец, в то, что сестре ничего не угрожает.
И все-таки эта вечеринка сильно отличалась от тех, что были в «Маяке» и «Пони-Плее». И если в первом пони были беззаботны, а во втором — порабощены, то здесь…
Лира решила, что здесь пони одолевает множество тревог, но при этом в сердцах их царит надежда, объединяющая всех.
— Стив! — вдруг крикнула розовая пони, подбегая к человеку, что сидел за столом рядом с Шайнинг Армором и Твайлайт, о чем-то вполголоса переговариваясь.
Тут же сидел и Вик, на лице которого Лира читала беспокойство. Но именно здесь и сейчас единорожка была уверена, что все будет хорошо. Обойдется как-нибудь. Обязательно.
— Да, Пинки? — отозвался тем временем Стивен.
— У нас новые пони на ранчо! Ты помнишь, что это значит? — напористо произнесла Пинки Пай и сощурила глаз.
Пони нетерпеливо подпрыгивала на месте. Стивен по-отечески улыбнулся и встал, провожаемый взглядом Виктора.
— Что происходит? — спросила Лира у Бон-Бон, что спокойно сидела рядом с понячьим столом и отдавала должное ужину.
— Пинки Пай и Стивен будут петь, — ответила карамельная земнопони, орудуя ложкой, затем добавила: — Ту песню, что навсегда объединила нас.
Лира улыбнулась. Это было понятно и привычно.
Пони в Эквестрии любили петь, и сам мир звучал волшебной музыкой вместе с ними.
И хотя в мире людей это наверняка было всего лишь традицией, встретить нечто подобное Лира даже не надеялась.
Стивен и Пинки Пай взошли на небольшую сцену, что возвышалась рядом с пультом ди-джея. Та подняла передние ноги, и вспыхнувшие голограммы будто бы перенесли всех присутствующих на зеленое поле под пронзительно-голубым куполом небес с редкими облаками.
Лира почувствовала, как сердце сжалось.
Солнце выхватило из утреннего тумана далекие лес и горы, увенчанные белоснежным з?мком. До слуха донеслось пение птиц и шум ветра, бегущего сквозь травостой огромной равнины. Бросив взгляд в сторону, Лира увидела невдалеке островерхие крыши ставшего столь родным Понивиля и почувствовала, как по щеке прокатилась горячая капля.
Дом.
Стол с лежащими и сидящими за ним пони будто перенесся на цветущий лужок, а Пинки Пай и Стивен теперь стояли на небольшом возвышении, в которое превратилась сцена.
Рог Винил Скретч, пульт которой тоже словно перенесся в волшебную страну, вспыхнул. Вновь блеснул в свете ламп начищенной медью полукруг медальона.
Зазвучала добрая и звонкая музыка, какую Лира вполне допускала услышать где-нибудь в Эквестрии, когда чувства переполняют ее обитателей.
Пинки Пай, гарцуя на месте в такт мелодии, начала:
— Нет здесь места сожаленью,
Не хандри и не грусти!
Будут новые стремленья!
К счастью новые пути!
Подхватил голос Стивена, низкий и мягкий:
— Не смотри на то, что было.
Все, что было, то прошло.
К новой жизни, с новой силой
Мы пойдем беде назло!
Пинки прижалась к ноге человека и подняла взгляд повлажневших глаз навстречу Стивену. Очевидно, для розовой пони в песне было куда больше смысла, чем можно подумать с первого взгляда.
Тонкий голос дрогнул, но не сорвался:
— Пусть скорей твою улыбку