Но маленькая пони видела страхи взрослой кобылицы насквозь и только показала язык, исчезая в двери.
Столкнув на прощание копыта с Дэш, Лира поспешила вслед за рыжей пегасенкой.
На душе было спокойно. Чуть ли не впервые с тех пор, как неприглядная сторона человеческого мира проступила сквозь идеалы и мечты…
Рейнбоу же, дождавшись, пока стихнет перестук копыт, топнула ногой и произнесла:
— Поверить не могу! Вот сено…
Она прислушалась и различила еле слышное хихиканье…
…После завтрака Виктор Стюарт собрал всех в одном из кабинетов Стивена. Но пока он ходил за Лирой, присутствующие в комнате пегасенка и мыши успели не на шутку разругаться.
Еще из коридора Вик и Лира услышали гневный голос:
— …Джерри, ты сам недавно сказал, что между нами ничего не изменилось, а теперь собрался оставить меня здесь, а сам пойти навстречу опасным приключениям с… этой?!
Человек и единорожка вошли и увидели, как воинственно встопорщившая крылышки Скуталу стоит хвостом к дверям у стола, на котором сидят обе мыши, и хмуро смотрит на Гайку. Та, в свою очередь, изо всех сил делала вид, что нападки маленькой пони ее не волнуют.
— Гайка нам помогала, — возразил Джерри, — и несколько раз спасла.
— Она помогала обладателям чемодана, — парировала Скуталу.
— Скут, вот это было чертовски грубо, — укоризненно проговорил мыш.
— Да лягать! — на взводе крикнула рыжая пони, — Зато честно!
— Подобные приключения — это вовсе не увеселительная прогулка, — подала голос Гайка, — а реальная опасность не вернуться. А если бы я хотела втереться в доверие, то вела бы себя не так. Показательно бы спасла вас раз-другой и разыграла бы из себя наивную провинциалку… как Лира.
Мышка посмотрела на вошедших выразительными глазами.
— Эй! Что я тебе сделала? — возмутилась Лира, но Гайка только махнула рукой:
— Не воспринимай на свой счет, это просто клише. Я ни на что не намекала.
Пока Лира подбирала слова, Скуталу не преминула воспользоваться подвернувшейся возможностью:
— Вот, а еще она хочет нас поссорить!
Гайка страдальчески закатила глаза и, спрыгнув со стола, вышла из кабинета. Скуталу, надувшись и снова начав походить на взъерошенного рыжего воробья, задрала мордочку к потолку и встопорщила крылышки. Она тоже вышла из комнаты, но направилась по коридору в противоположном направлении.
Лира и Вик проводили их взглядами. Джерри, выбежавший в коридор, посмотрел вслед сначала одной, потом второй, но после недолгих колебаний отправился за Скуталу. В конце концов, Гайка — взрослая и выше глупых обид.
— Джерри, подожди… — начал было Виктор, но мыш только отмахнулся:
— Потом!
У Виктора в голове пронесся целый ураган мыслей. Хотелось и помирить всех, и обсудить важный вопрос, но пока парень собирался с мыслями, Скуталу и Джерри ушли за поворот коридора, откуда послышался приглушенный разговор.
— Лира, — позвал Вик, заметив, что единорожка собралась выйти вслед, — Подожди, нам надо… поговорить.
— Конечно.
Единорожка уселась напротив, и он невольно окинул пони взглядом.
Поразительно, но как мало общего было сейчас с той наивной поняшей, открывшей глаза в ванне неполную неделю назад!
Буквально все: движения, взгляд, речь — все изменилось. Создавалось впечатление, что инфантиальная шелуха навязанного мультиком образа опала под ветрами перемен реального мира, и миру явилась новая Лира Хартстрингс. Еще неопытная, но уже повидавшая многое. Настоящая.
Единорожка вдруг опустила взгляд и покраснела.
— Что такое? — спросил Виктор, вынырнув из мыслей.
— Ты меня смущаешь, когда смотришь… так, — промямлила пони, — Это потому что я без одежды сейчас?
— Что? — опешил Вик, — Нет! Дело не в этом! Просто ты… кажешься такой… взрослой.
На мордочке Лиры заиграла смущенная улыбка.
— А раньше?
— А раньше ты была маленькой пони.
Пони хихикнула, но вдруг мордочка ее посерьезнела.
— Так что ты хотел мне сказать, Вик?
Он покосился в сторону двери. Хотелось все же собрать всех причастных, но, тем не менее, он спросил:
— Что ты планировала делать дальше? С кейсом.
Лира призадумалась.
— Трудно сказать, — ответила она, — Попытка вернуть его на место не приведет ни к чему хорошему, я думаю. Влиятельные люди, которым он раньше принадлежал — это не принцесса Селестия. Судя по тому, как они за нами охотились, они не прощают. Каа… это такой мудрый синтет… говорил, что мы ступили на путь Пророка…
— Лира, ты ведь не поверила всерьез в…
Парень осекся, перехватив взгляд единорожки.
— Должна же была я во что-то поверить, — сказала та похолодевшим голосом, — после того как узнала, что родилась у тебя в ванне, и вся моя жизнь — это просто жестокий обман?
Виктор опустил взгляд. Возразить было нечего.
Лира продолжила:
— Так вот, я считаю, что мы в любом случае должны разобраться в случившемся. Ведь если за этими данными послали охотников, то почти очевидно, что послужат они не для добрых дел. В противном случае люди бы так не злились. И нам нужен кто-то, кто так или иначе связан с этой… корпорацией. Или хотя бы с похожими вопросами… Твой дедушка, Виктор.
— Не очень хорошая идея, — возразил парень, — Дед устал от жизни, и ему все равно.
Лира не смутилась:
— Но семья должна друг друга поддерживать, разве не так?
Вик почувствовал, как от стыда начинают гореть уши. Сразу вспомнилась сцена на балконе, где парень так и не нашел в себе силы воли хотя бы возразить патриарху рода, собравшемуся малодушно покончить с собой. При том, что внутренне кичился сам перед собой непохожестью на остальную родню.
«Если я не попытался поговорить с дедом, все ему объяснить и отговорить от самоубийства, то чем я лучше матери и остальных?» — подумал он.
Подняв взгляд, Виктор разглядел в темно-желтых глазах смелость и решимость идти до конца.
— Хорошо, — сказал он, — я попробую… Мы попробуем разобраться с этим.
На мордочке пони расплылась улыбка, и Вик почувствовал, что на душе потеплело. Как будто он прошел какое-то важное испытание…
Виктор Стюарт нервничал, набирая номер на коммуникаторе в кабинете Стивена.
После обстоятельного разговора, Лира, уже вместе с Виком и Джерри, предприняли вторую попытку отговорить Скуталу покидать ранчо Стивена Агилара. Но рыжая пегасенка только упрямо наклонила голову и стояла на своем.
Виктор вздохнул. Казалось, что может быть проще, чем уговорить переполненную восторгами девчонку остаться рядом с друзьями и названой сестрой — в безопасности, сытости и покое, нарушаемом лишь самими непоседливыми жеребятами…
Но Скуталу явственно дала понять, что если друзья твердо решили пойти одни, им придется ее связать или запереть.
С той стороны связь отчего-то долго не устанавливалась, но все же вскоре эмблема телекоммуникационной компании сменилась экраном загрузки соединения.
На экране появилось лицо Деда.
— Стюарт, слушаю, — сказал он, — А, Вик. Мой маленький любитель цветных лошадок. Чего тебе, шкет?
— Дед, у меня… проблема, — промямлил он, пропустив мимо ушей шпильку старшего Стюарта.
Тот усмехнулся:
— Еще бы. Иначе хрен бы ты позвонил. Выкладывай, во что вляпался.
Виктор вздохнул и начал рассказ. Он уже обдумал то, что скажет — про «Ключ Жизни» и загадочный «Оверлорд». Самая общая информация, но Деду этого должно было хватить.
Лицо главы семьи суровело с каждым словом.
— И у тебя есть доказательства? — спросил он, когда Виктор умолк.
— Не только, Дед. Куча носителей. Ссылки на какие-то скрытые протоколы «Оверлорда». Не поддающийся дешифровке массив данных.
Когда Виктор закончил свой рассказ, наступила гнетущая тишина. Дед молчал и даже не шевелился. Вик уже начал думать, не оборвалась ли связь.
Но вот старший Стюарт заговорил, и это были явно не те слова, которые юноша хотел услышать:
— И что ты от меня хочешь?
Вик как-то слышал, что слова способны убить, но тогда не придал этому значение. И вот теперь единственный человек, который мог бы помочь найти выход из сложившейся ситуации, просто сказал завуалированное «нет». С другой стороны, Дед же сам говорил, что устал от жизни. Так с какой радости ему помогать своему внуку, к которому он, к тому же, не питает теплых чувств? Да ни с какой…
— Прости, я думал… — начал было Виктор.
Дед перебил:
— Ты думал, что я решу твои проблемы, верно? В этом вся моя проклятая семейка. Не вспоминают о Старом Пердуне ровно до тех пор, пока им что-то не понадобится. Деньги, связи — что угодно. И вот теперь ты. Мало тебе было твоей плюшки-игрушки, так ты еще и корпорацию решил обокрасть. И не какую-нибудь, а одну из тех, что заправляют в Гигаполисе. А теперь просишь, чтобы я влез во все это с головой вместо того, чтобы спокойно пустить себе пулю?
Виктор, уязвленный до глубины души, прошептал:
— Ты… трус.
— Что? — спросил Дед, — Что ты там бормочешь, шкет?
— Ты трус! — выкрикнул Виктор, чувствуя, что сейчас позорным образом пустит слезу.
— Я кто? — старик расхохотался, — Смотрите-ка, у маленького Вика отросли яйца! Кому скажи — не поверят!
Виктор судорожно вздохнул и заговорил:
— Ты всегда всех учил, что каждый должен пытаться что-то изменить к лучшему. Иначе наступит день, когда люди перестанут принадлежать себе. Так вот он, наступает. Считай, прямо завтра. А ты бежишь от этого вместо того, чтобы пытаться что-то изменить, — Виктор повысил голос, — В отличие от «плюшки-игрушки», которая нашла в себе смелость сопротивляться!
Дед молча смотрел на внука, который, сжав кулаки, стоял напротив экрана коммуникатора.
— Так вот, я все равно попытаюсь что-то изменить, — закончил Виктор свою речь, — С тобой или без тебя, ясно? Сам ведь мне жаловался на то, что люди стали мелочными, злыми и подлыми, а чем сам лучше? Ровно ничем!
— А ради чего на эту конфронтацию с БРТО идешь ты, Вик? — вдруг спросил Дед, — Только не говори мне, что влюблен в свою пони. Я тебе поверю, но право, пусть тогда корпорации делают что задумали, а я умываю руки.