— Как ты? — спросил Вик.
В его сердце боролись два чувства: беспокойство о здоровье поняши и желание улыбнуться при виде мокрой и ошарашенной мордочки.
— Все нормально, — сказала Лира, — меня просто замутило от мысли, что я съела… кого-то.
Вик снова испытал двоякие чувства. С одной стороны, облегчение насчет самочувствия пони, а с другой — теперь придется многое запоздало объяснять.
— Лира, в нашем мире ни коровы, ни свиньи не обладают разумом… — решился он начать.
Пони снова села за стол. Чашка с чаем засветилась и плавно подлетела к губам пони. Лира сделала несколько глотков и снова уставилась на человека.
— А если бы кто-то ел человека, не обладающего разумом, как бы ты себя чувствовал? — спросила она.
— Мясо уже лет сто выращивают искусственно. В банке. Просто мышечная ткань, больше ничего.
Виктор чувствовал себя неловко. Звучало так, будто он оправдывается, хотя никаких объективных причин для этого не было.
— Все равно это мерзко!
— Ну Лира, пойми, люди — всеядные существа, нам нужен животный белок. Мы не можем как пони — на фруктах и выпечке. В конце концов, не мешает же пони общаться с грифонами то, что они в своих горах охотятся?
Пони хотела что-то возразить, но осеклась. Действительно. Народ грифонов, хотя и не находился с Эквестрией совсем уж в дружеских отношениях, но часто проявлял себя с самой лучшей стороны. Насколько Лира знала, принцесса Селестия и император грифонов делали немало для сближения народов. И то, что гордые кошкоптицы у себя на родине употребляли в пищу мясо, совершенно не делало грифонов чудовищами.
— Наверное, я слишком… строга к людям, — вымученно улыбнулась единорожка, — и меряю всех понячьими мерками. Просто понимаешь, когда кого-то идеализируешь…
Лира не договорила и посмотрела Виктору в глаза. Тот мысленно перевел дух. Зная о не слишком надежной поведенческой программе, он старался не подвергать поняшу излишним стрессам. Например, от неприглядных страниц человеческой истории хотелось ее оградить как можно дольше. Думая над этим, про мясо Вик даже не вспомнил.
— Я понимаю, — сказал Вик, — Мы, люди, и вправду далеко не идеальны. Мясо едим, ссоримся… Ты себя хорошо чувствуешь?
— Ага, — ответила Лира и снова взялась за тосты с джемом, — Это я… просто от шока, наверное. Как это… психосоматика, во.
Вик счел инцидент исчерпанным и решил сменить тему:
— Лира, я после завтрака хотел дать тебе послушать человеческую музыку. Что скажешь?
Пони прожевала тост и ответила:
— Звучит соблазнительно. А на чем ты играешь?
— Ни на чем. У меня есть записи. К тому же, чтобы нормально сыграть лучшие произведения вживую, понадобится целый оркестр. Ну или как минимум, группа.
— Знаешь, чем меня заинтриговать, — заулыбалась пони.
…Через небольшое время в квартире Виктора раздался рев басов и грохот барабанов.
Лира попросила включить лучшее из того, что слушает сам Вик, и тот на радостях врубил то, что сопровождало его походы по виртуальности: несколько нестареющих хитов тяжелого рока и кое-что из современного, лупящего по ушам уже на средней громкости.
На экране в мерцающем свете стробоскопов извивались покрытые черной кожей и металлом люди, сжимающие в руках инструменты с шипами и лезвиями. И не только люди. По ударной установке молотил что есть мочи зеленокожий орк, а по струнам гитары гуляли когтистые лапы крылатого человека с птичьей головой.
То ли синтеты, то ли модификанты — люди, что предпочли изменить себя до неузнаваемости.
Развитая генная инженерия позволяла почти полностью спроектировать собственное тело. И даже некоторое поражение в правах и множество протестных движений не останавливали приверженцов «улучшений тела».
Но большинству обывателей было наплевать на тех, кто хотел потерять человеческий облик и щеголять шерстью, чешуей, крыльями или еще чем. Презрительная кличка «генофрики» как нельзя лучше характеризовала отношение общества ко всем модификантам.
Виктор любил тяжелую музыку ещё когда был подростком. Диссонансный гром, издаваемый нещадно терзаемыми инструментами, заставлял адреналин бурлить в крови, а мрачные мысли — в панике бежать.
Но лишь стоило любимой музыке сотрясти воздух квартиры, Виктор заметил, что мятно-зеленые ушки пони жалобно прижались к голове. На мордочке же появилось выражение, какое обычно бывает при острой неожиданной боли.
Виктор сделал оглушительный рев потише и спросил:
— Тебе плохо?
Лира, казалось, смущена:
— Да нет… Это похоже на музыку, которые играют молодежные группы грифонов. Впрочем, после мяса в еде я не удивлена.
— Сделать потише?
— Очень… тяжело. По ушам бьет. А у людей есть музыка поспокойнее?
Виктор мысленно дал себе по лбу, но нашел силы улыбнуться и сказать:
— Конечно! У нас полно академической музыки, например. Похоже на то, что играет… как ее… Октавия Мелоди!
Мятные ушки снова встали торчком.
— Вот это куда лучше! — улыбнулась единорожка, — Я всегда любила музыку в исполнении этой пони.
Виктор выключил медиацентр и сказал:
— Знаешь, можно слушать классику дома, но я думаю, что можно просто сходить… в оперу, к примеру.
Желтые глаза загорелись живым интересом, и парень мысленно поздравил себя с удачей. Он решил развить успех:
— Помнишь, в научно-популярной передаче рассказывали про старую Мегаполис-оперу в Нью-Йорке? Вот, новая опера сделана по ее образцу. Я посмотрю, что там сегодня.
— Идет!
— Тогда надевай костюм… Или платье. Мы летим в оперу!
Восторженная Лира ускакала прихорашиваться, а Вик сел за монитор и заказал билеты.
Что ж, если бы поняша любила ту же музыку, это было бы слишком идеально. С другой стороны, классику Вик и сам слушал время от времени. По крайней мере, ее осовремененную версию.
Подумалось вдруг, что этот поход в оперу — первый выход Лиры на улицу вообще и в обществе Виктора в частности.
Терзаемый сомнениями, парень уточнил, можно ли синтетам в Гигаполис-оперу. Оказалось, можно, хотя и с небольшой комиссией на билет. Не желая ловить ничьи косые взгляды, Виктор заказал отдельную ложу. Как выяснилось, опера давала и дневные сеансы, и на один из них Вик и Лира как раз успевали.
Виктор уже было повернулся позвать Лиру, но дверь в кабинет открылась, и пони сама появилась на пороге.
Сказать, что выглядела единорожка ослепительно, означало не сказать ничего.
Белоснежное платье с умеренным количеством блесток, изящные туфельки, выверенные лучшими дизайнерами «Хасбро», декоративное, отделанное золотистым узором седло и изящный обруч на голове, поддерживающий сложную прическу. И как она умудрилась все это сделать за те несколько минут, что Вик заказывал билеты? Без телекинеза тут явно не обошлось.
— Как я выгляжу? — спросила Лира и встала в кокетливую позу, помахав ресницами.
Виктор, поймавший себя на том, что смотрит на пони с раскрытым ртом, спешно вернул челюсть на место и сказал:
— Просто бесподобно! Хоть под венец. Тебе… неимоверно идет белое.
Пони опустила взгляд и снова трогательно покраснела:
— Тогда… я готова.
Флаер привел Лиру в полный восторг. Каплевидная машина с двумя двигателями по бортам, не слишком новый «Лайтнинг» седьмой серии. Когда фонарь кабины закрылся, и городской квартал плавно ушел вниз, поняшу было не оторвать от стекла.
Опера Европейского Гигаполиса произвела на пони неизгладимое впечатление. Огромный дворец из стекла, сверхплотной стали и голографических миражей возвышался сияющей даже в свете дня горой в центре обширного парка. И хотя внутреннее убранство было выполнено в стиле не устаревающей классики, снаружи архитекторам ничто не помешало придать зданию оперы плавные изгибы и сверкающие поверхности фантастического звездолета, спустившегося из неведомых далей. В небольших башенках наверняка скрывались проекторы голограмм, что подсвечивали величественное сооружение разноцветным мерцанием.
Флаеры кружили вокруг, приземляясь на стоянку, чтобы высадить пассажиров и тут же улететь, давая место следующим. Виктор тоже подвел машину к площадке, галантно подал Лире руку, и та в лучших традициях Кантерлота приняла помощь, оперевшись на ладонь человека передней ногой. Желтые глаза горели от восторга. Одно дело было видеть колоссальные конструкции по визору, и совсем другое — вживую, собственными глазами.
Строгие костюмы и платья, пышные наряды и подчеркнуто-строгие перемешались в шумной, хотя и не слишком суетливой толпе любителей традиционной культуры.
Лира вовсю глазела по сторонам. Виктор тоже, но по другой причине. Он старался первым заметить косые взгляды на пони в платье, что цокала по дорожке рядом. Но людям, по счастью, было как будто все равно.
Вик даже заметил, что какую-то даму в пышном платье сопровождает остроухий эльф. А молодой человек в дорогом костюме вел под руку голубокожую девушку, у которой вместо волос были загнутые назад неподвижные щупальца. Конечно, это могли быть модификанты, но насколько Виктор знал, это движение было не слишком популярно в Белом городе.
Хотя, положа руку на сердце, Вик бы себя чувствовал куда лучше, если увидел еще хоть одну пони. Ту же Октавию. Но нет, фантастических существ было совсем мало. А если среди зрителей и присутствовали синтеты, то гуманоидные, на первый взгляд неотличимые.
На входе благообразный пожилой мужчина во фраке провел над головой Лиры сканером. Тот ожидаемо выдал синий сигнал и краткую информацию о владельце синтета.
— Она со мной, — сказал Виктор.
Служащий бросил на пони неодобрительный взгляд, но та не смутилась. Сделала книксен передними ногами и поздоровалась:
— Добрый день, сэр.
Взгляд сделался удивленным на короткий миг, но служащий быстро совладал с собой и вручил Виктору заказанные билеты. По традиции в культурных заведениях, несмотря на регистрацию мест в сети, билеты дублировали на бумаге. Если быть точным — на волоконном полимере, хотя на ощупь разницы и не было.