Бин-Бен Зибигус взгромоздился на пегого мерина, просевшего от страха на задние ноги. От старого чёрта веяло такой страшной силой, какую не показали бы и лучшие людские магистры до падения магического мира.
Ехать верхами грузному коротконогому чёрту казалось делом унизительным. Хотя город ещё спал, да и вряд ли случайный прохожий посмел бы посмеяться над неумелым всадником.
Раньше-то черти старались скрывать свои умения, гасили сияние ауры. Но теперь внимание толпы к их уцелевшему магическому дару было только на пользу — лихие люди сунуться побоятся.
Бин-Бен Зибигус, не скрывая раздражения и бурлящей вокруг него силы, ударил пятками коня. Тот всхрапнул, попятился, но, понуждаемый магией, поскакал во главе маленького отряда к стене, окружающей дворец правителя.
Стена была высокая, каменная. По её верху бродила стража. Но Зибигуса и тут ждали.
Заскрипели, открываясь, железные ворота, опустился ажурный мост, что построили больше для красоты. Ров вокруг дворца правителя был неширок. Хороший скаковой жеребец перемахнул бы его, случись на Вирну набег кочевого племени.
Однако по красивому мосту и ехать было веселее. Чёрт приободрился, видя, что его ждут. Приосанился, как сумел.
За мостом начинался обширный парк, но подбежали слуги и в поводу повели коней сразу ко дворцу, что тоже было приятно и довольно почётно.
У высокого беломраморного крыльца Бин-Бен Зибигус и два его приятеля спешились.
Старый чёрт взглянул на белый дворец, утопающий в зелени, на огромный сад вокруг, на четыре магистерские башни и два гостевых дворца — справа и слева… И какое-то странное прозрение завозилось у него в груди.
Бин-Бен Зибигус посмотрел на приехавших с ним Акко Ибилисимуса и Германа Крохта, очень уважаемых и зажиточных чертей, кивнул на солнце, алым залившее витражные окна дворца…
— Пора! — сказал он и шагнул на лестницу.
И черти, робея, поспешили за ним.
В Аду между чертями и демонами — пропасть. И пусть Нижним Адом правил последние годы чёрт, а Борн — демон изгнанник…
Всё-таки силы были несопоставимы, даже возьми Зибигус с собой полсотни здешних чертей.
Борн встретил Зибигуса, Ибилисимуса и Крохта в малом приёмном зале. Не в том, большом, где стоял чёрный каменный трон, а в уютном, с круглым столом и картинами на стенах.
Для правителя и здесь было поставлено огромное резное кресло, но всё-таки обстановка была неофициальной, и черти это оценили.
Бин-Бен Зибигус, зная страсть Борна к старинным книгам, преподнёс ему в подарок фолиант о кулинарии, который демон принял весьма благосклонно.
Пригласил садиться к столу, накрытому для первого завтрака — фрукты, ветчина, сыр, молодое вино и овсянка.
Уставшие с дороги путники не стали отказываться.
Демон пил только вино. Как сущий глубинного ада, он почти не нуждался в пище для тела. Оно у него было более огненным, чем у чертей.
Утолив голод, Бин-Бен Зибигус вежливо осведомился, что послужило причиной этого раннего приёма?
— Конечно, — витийствовал он, — Сатана много даёт тому, кто начинает работу до солнца, но переговоры чаще ведут при свечах…
— Какие переговоры? Свои условия я объявил, — ухмыльнулся демон. — Вы подчиняетесь мне. И в этом месте стоит большая жирная точка, ибо иного я не приемлю.
— Я помню, — почтительно склонил голову Бин-Бен Зибигус. — Миром людей будет править посажённый тобой человек. А нам ты найдёшь иное правление. Какое же?
— Вы будете править душами людей. — Глаза демона неприятно сверкнули. — Если, конечно, сумеете подчинить их себе.
— Душами? — Бин-Бен Зибигус едва не подпрыгнул в своём кресле.
Борн кивнул.
— Я повелеваю основать в резиденции правителя академию для обучения юных людей наукам и магии. В нашем мире теперь слишком мало магии и слишком много бездельных магистров. Однако… эти бездельники умеют читать, писать и считать. Знают историю и географию. И могли бы преподавать юным, а не собирать своими проповедями бунтовщиков.
— Но магия… — развёл руками Бин-Бен Зибигус. — Магию они преподавать не смогут.
— Зато сможешь ты, — отрезал Борн.
— Людским детям? — оскорбился чёрт.
— А кому? Толика магии в мире осталась. Если мы сейчас не возьмёмся выявлять способных, она истает вся.
— Но ты сказал, что черти будут повелевать душами? — нахмурился Бин-Бен Зибигус, не понимая пока, куда клонит демон.
— Пора бы вам знать: кто обучает молодёжь, тот и повелевает душами этого мира! — невесело рассмеялся Борн. — Здесь будут расти те, кто станет властвовать в мире людей. — Он мрачно посмотрел на чертей. — Помочь мне обосновать академии — сначала в Вирне, а потом и в других городах — ваш единственный шанс приблизиться к власти и встать за кулисами, сущие. Иначе я истреблю ваше племя, и займусь этим сам. Полистайте старые книги. Обустройте всё так, чтобы из стен академий выходили не бунтовщики, а те, кто будет строить новый мир людей. Вы поняли меня, черти?
Бин-Бен Зибигус, Акко Ибилисимус и Герман Крохт быстро склонили головы. Может, они и не поняли, но спорить с правителем не собирались.
— А где будет первая академия? — тихо спросил старый чёрт, изучая отполированную столешницу.
— Прямо здесь, в резиденции, — пояснил Борн. — Пусть в гостевых дворцах живут преподаватели и дети. Новому правителю не нужно столько дворцов. Он удовольствуется главным зданием.
— А кто он, наш новый правитель?
Бин-Бен Зибигус робко поднял глаза, а Ибилисимус и Крохт замерли, сгорая от любопытства.
Глава 3. Ключ и замок
Конюшня так и осталась невычищенной. Конюх ушёл сушить мокрую одежду и успокаивать наливкой растревоженное нутро, Фабиус отправился на верхний этаж колдовской башни, чтобы поговорить, наконец, с Борном, а юнцы под шумок стащили в кладовой вяленую баранью ногу и уединились с нею на веранде дома кузнеца, где жили оба подмастерья.
Есть хотелось ужасно, а баранина была ужасно жёсткая. Малко безжалостно кромсал её в темноте и в конце концов загнал кончик ножа в ладонь. Только после этого и распрощались.
Диана убежала в каморку кухарки, парни улеглись спать на веранде. Там было холодновато ещё, но ночевать в доме у конюха после сегодняшнего прогула они опасались.
Скоро большая часть обитателей крошечной деревеньки уснула, и на острове Гартин стало тихо и благостно. Только бурная Неясыть шумела, да ветер нёс дальний запах костра углежогов.
Магистр Фабиус вошёл в колдовскую башню, чтобы сразу подняться в пентерный зал, где он обычно занимался магией, и поговорить там с Борном.
Пентерный зал — то есть имеющий пять секторов, как нельзя лучше подходил теперь для работы со стихиями, которые Фабиус поделил на землю, воду, воздух, огонь и флюид — сверхгорячее вещество, заменяющее демонам кровь.
Маг, однако, отвлёкся. Ночь наступила ясная и тёплая, а главное, четвёртая от той, когда он заточил в колбу язычок заговорённого пламени.
Он вторую весну искал ключ к разговору с живыми стихиями мира. Ведь людям так нужна была магия.
Для очередного эксперимента он наполнил колбу горючей жидкостью, посадил туда язычок огня и закупорил отверстие простеньким заговором.
Если язычок пламени имеет какой-то разум, полагал Фабиус, значит, выпив всё, что налито в колбу, он попытается освободиться. И маг хотел посмотреть, как.
Призовёт ли огонь свою стихию? Попытается ли выбраться с помощью стоящего рядом мага, попросив его о помощи?
Но… язычок просто угас, и разочарованный маг сел описывать опыт.
Спохватился он уже утром. С Борном-то так и не поговорил!
А ведь вопрос с магическими способностями Дианы не менее важный. И тоже требует, чтобы его записали!
Фабиус тщательно занёс в книгу опытов увиденное — крик Дианы, грозовой порыв ветра, мокрые штаны конюха…
И только потом отправился на третий этаж.
В пентерном зале, стоя в пентаграмме, до Борна докричаться было всё-таки легче, чем из кабинета второго этажа.
Маг вошёл, глянул в узкое, как бойница, окно и увидел, что на улице уже совершенно рассвело, и прачки моют на реке рубахи. А из трубы летней кухни идёт аппетитный дым. Наверное, Малица печёт пироги со щавелем, она принесла его вчера из леса вместе с крапивой.
Магистр Фабиус проглотил голодную слюну, ощутил, как кишки стучатся в желудок, вздохнул жалобно и со свистом, но налил в канавку в пентаграмме немного крепкого самогона, зажёг и встал в самый центр, крепко сжав висящий на груди магический кристалл.
— Борн, я взываю к тебе! — громко произнёс он.
Минуты две ничего не происходило. Но потом демон всё-таки откликнулся, мрачный и недовольный неожиданным вызовом.
— Что у вас там опять случилось? — спросил он сердито.
Фабиус поморщился. Борн вот уже вторую неделю изображал крайне занятого и непонятно, чем себя тешил. Оголодал, что ли, и ловил по лесам души особенно закоренелых грешников, бандитствующих на виренском тракте?
— Ты совсем отбился от дома, — укоризненно сообщил магистр Фабиус.
— Ты за этим оторвал меня от работы? Чтобы отчитать? — сухо поинтересовался демон.
— Ну, я же не лентяй, вроде тебя, — рассердился Фабиус. — Я занят экспериментами и серьёзными делами, пока ты где-то шляешься!
— Это всё? — уточнил демон, и лик его начал размываться и подёргиваться.
— Да нет же, стой! — крикнул Фабиус. — Магия проснулась в Диане!
— Я знаю, — кивнул Борн. — Я наблюдал за ее аурой. Она посветлела и начинает опалесцировать. Это — хороший знак.
— А почему ты мне ничего не сказал? — нахмурился Фабиус.
— У тебя есть глаза, ты мог бы сам…
В это время за спиной у демона раздался отдалённый человеческий рёв. Борн оглянулся, связь разорвалась, и сущий окончательно исчез из вида.
***
— У тебя есть глаза, ты мог бы сам…
За окном бахнуло и где-то внизу заревела чернь.
Борн активировал магическое зрение и поморщился. Бунтовщики в Вирне решили отметить утро взрывом ратуши. Оказывается, они всю ночь таскали к ней самодельный порох, изобретённый каким-то мес