— Где она? — в полубреду шептала Алисса.
— Не бойся. Её больше нет.
Борн успокаивающе окутал женщину собственной горячей силой, помогая тужиться прямо на холодном полу тронного зала.
— Убежала? — Алисса в ужасе разглядывала изменившиеся стены.
Ей уже не было больно. Она словно бы наполовину спала, а тело её жило какой-то своей жизнью, служа проводником для дитя.
— Алекто стала тем, чего хотела, — пояснил Борн, улыбаясь и подставляя ладонь под крошечную головку младенца. — Хотела поместить твою душу в ловушку из рун, но не учла, что в этом мире души людей равны средоточию демонов. Это пятая стихия вашего мира, флюид. И теперь «душа» фурии поймана в её же собственную ловушку и замурована в троне. Она будет обеспечивать нам портал в Ад. Незаконный, с точки зрения Сатаны… Но что в этом новом мире законно?
Борн замолчал, помогая ребёнку окончательно выбраться на свет.
— Ого! — рассмеялся он, спустя пару минут. — Да у тебя — мальчик! Я завидую Фабиусу!
***
Магистр Фабиус убрал ладонь с магического кристалла, Диана выпустила рукав Зибигуса и отряхнула ладони.
Только Малко продолжал угрожающе размахивать палкой перед физиономией чёрта. Кровь прилила к его лицу, глаза метали молнии.
Зибигус морщился, косился на магистра, но молчал.
Старый чёрт не столько боялся, что смертный заденет его своим нелепым оружием, сколько страдал от неуважения. Все-таки, как ни крути, он был главой запертых на земле чертей и мелких бесов.
Повитуха вместе с ребёнком в порыве ужаса забилась в щель между стеной и тяжёлым сундуком и застряла там. Ещё не понимая, впрочем, что самой ей не вылезти.
— Эй! — рявкнули с улицы крепким густым басом. — Выходи, ведьма!
Видно, Пертя успел наделать в деревне переполоху.
По крыльцу затопали. Раздались крики:
— Это тут, чё ли, черти сидят?
— А ну, зажигай факела!
— Жечь ведьму!
Магистр Фабиус шагнул к окну и выбил затянутую редянкой раму.
— А ну! — крикнул он. — Пошли прочь, босота! Без вас разберусь! — И обернулся к Малко. — И ты палку уже убери!
Деревенские, увидав в окне магистра Фабиуса, орать перестали. Но расходиться не спешили. Отошли до забора и загудели там, обсуждая, кто что успел увидеть.
Малко отшвырнул палку и обнял Диану, порывисто повисшую у него на шее.
— Видал? — Фабиус кивнул чёрту на окно. — По жаре истомились, бессмертные? Или в ад захотелось? Отдавайте младенца!
Зибигус коротко глянул на повитуху: биться с магом из-за такой мелочи, как дитя, ему было совсем не с руки.
Будь маг ещё как-нибудь сам по себе. Будь он какой-нибудь хитрец, сохранивший прежнюю силу… Но этот, конкретный магистр, ходил «в друзьях» у самого Борна…
Старый чёрт не верил в дружбу между людьми и сущими, однако, вполне мог предположить выгоду такого союза.
Он вздохнул и кивнул повитухе: отдай.
Но не тут-то было.
Зарёванная баба только плотнее вжалась в стену, а в ноги Зибигусу рухнул, материализовавшись из пустоты, молоденький бес Кастор.
На вид он был парень как парень: крепкий, ладный, вихрастый.
Жил Кастор в Лимсе, скупал в деревне полотно у ткачих и возил продавать. Ну а за одно и у повитухи покупал нерождённых детей, которых сбрасывали глупые бабы.
Фабиус, уже понаторевший в распознавании нечисти, сразу узрел в Касторе адское отродье и сурово нахмурился.
— Не отдавай, господин, — шептал бес, валяясь в ногах у Зибигуса. — Пощади! Хоть и дрянь лавовая, а уже смотрит и улыбается!
— Что значит — не отдавай! — рассердился Фабиус. — Младенец наш! И Алиссу отдайте! Куда вы её подевали?
Диана высвободилась из объятий Малко и влезла на сундук, за которым сховалась повитуха. Протянула руки к свёртку с младенцем:
— А ну, отдай!
— Ы-ы! — завыла повитуха и только сильнее прижала к обширным грудям ребёнка.
Кастор вскочил, но только для того, чтобы рухнуть в ноги уже Фабиусу.
— Не отнимайте дитя, господин маг! Может, другого такого не будет!
— Конечно, не будет! — хмыкнул Фабиус. — Только посмейте ещё воровать!
— Я всё верну! — взмолился Кастор. — Только мальчишку не отбирайте!
Посреди горницы выросла вдруг стопка домотканых ковров, потом появились сыровяленые колбасы, круг домашнего сыра и начатая бутыль самогона.
— Это ещё что? — возмутился Фабиус. — Где Алисса?!!
И тут его наконец услышали.
Зибигус внимательно посмотрел на Кастора, но тот помотал головой.
— Не знаю, господин маг. — Он встал на колени и воззрился на Фабиуса так честно, как умеют смотреть только собаки и черти. — Я видел госпожу Алиссу ещё по снегу, когда она на санях каталась с горы.
— Она ушла в деревню! К повитухе! — отчеканил Фабиус. — И сгинула здесь!
— Нет, господин маг, — покачал головой Кастор. — Уж я бы знал, приди она в дом к Мальвине. Уж я всё тут излазил.
Повитуха негромко, но согласно подвыла, покрепче прижимая к себе младенца.
— А ребёнок тогда откуда? — строго спросил Фабиус.
— Так… Нечаянно же случилось, — замялся Кастор. — Мальвина — баба горячая. Не знал я, что такое бывает, чтобы дитя у ней от меня…
— Что за чушь! — возмутился магистр. — У чертей не бывает детей! Это Алиссин ребёнок!
— Нет, господин ма…
— Не смей мне врать!
Фабиус схватился за кристалл на груди. Только присутствие Дианы мешало ему испепелить наглого беса.
— Господин маг! — взмолился Кастор. — Я не вру!
— Он не врёт, — у окна запылал силуэт Борна, мигнул пару раз и стал плотным. — Это не твой сын.
— Где же мой? Где Алисса? — воскликнул Фабиус.
Глава 2. Академия
Алисса спала в личных комнатах бургомистра Йоры на его обширной кровати, заботливо прикрытая одеялом.
Младенца качала на руках молоденькая служанка. Он дремал, сердито насупившись, с крепко сжатыми кулачками, упрямо высунутыми из пелёнки. И был лысый, точно коленка.
— А этот чего такой… безволосый? — растерянно спросил Фабиус, вглядываясь в изображение любимой женщины и сына.
Алиссе нужно было сгинуть вот так, а магистру помаяться день в безвестности, чтобы он ощутил, как к ней привязался.
Борн пожал плечами и растворил изображение в воздухе. Долго смотреть на спящего — даже в мире демонов означает — нарушать его сон.
— Может, потому что это человечий, а не чертячий младенец? — предположил он. — Тебе, наверное, лучше знать, какие у вас рождаются дети?
Фабиус пожал плечами — он раньше к этой мелочи не присматривался.
— Лысые — чаще рождаются, — буркнул Малко. — Или которые с волосами родятся, так потом волосы истираются и выпадают. Но без зубов — точно.
И он неприязненно посмотрел на повитуху.
— А у чертей в аду — какие дети рождаются? — полюбопытствовала Диана.
— Как кусок глины, — пояснил Борн. — И никогда не понятно, вырастет ли из них хоть что-то разумное. Лет через сто.
Кастор расплылся в улыбке и с гордостью посмотрел на младенца в руках повитухи.
— Герой, герой… — вздохнул Зибигус. — Только что теперь делать с твоим отродьем?
— А что вы делали с украденными детьми? — так и взвилась Диана.
— С недоносками, которых сбрасывали деревенские бабы? — уточнил чёрт ехидно.
Диана сердито насупилась, а Борн сощурился и уставился на чёрта.
— Ну-ну? — поторопил он. — Отвечай, что делали?
Зибигус мялся. Да оно и так было понятно, что жертв самопального деревенского аборта черти забирали не из жалости.
— Большинство недоносков рождались мёртвенькими, — прошептала повитуха, оправдываясь. — Без души…
— Значит, големов делали? — уточнил Борн. — А где те, что с душой?
Зибигус поморщился, но опять промолчал.
— Вот, значит, как вы сохранили свою магию… — произнёс Борн, вспоминая заточённую в трон душу. — Делали артефакты из душ младенцев?
— Мы должны были выжить, когда пути в ад закрылись! — огрызнулся чёрт. — Это ты носишься с людишками, забывая о тех, кто тебе ближе по крови!
Борн нахмурился:
— Учить меня вздумал?
— Прости, господин, — неохотно согнул шею чёрт.
Два года Борну дела не было до того, как живут теперь на земле сущие. И вот — родился как вылупился.
Борн усмехнулся. Все мелкие чертячьи помыслы он видел насквозь — захватить власть и богатство, а там уже рассуждать о гуманизме и правах соплеменников.
— Ну что ж… — сказал он, пристально глядя на чёрта и не давая ему возможности поднять голову так, чтобы не оскорбить своего правителя. — Надеюсь, вы освоили магию нового мира. Потому что больше расхищения душ не будет!
Зибигус засопел от возмущения, но как ему было спорить с демоном? И где взять аргументы?
Борн знал, что низшие черти и бесы питаться могли вообще чем угодно.
Конечно, души людей и для них были самой желанной пищей. Однако адская мелочь не умела потреблять их «сырыми», на то и требовались в аду котлы.
Без котлов душу черти и бесы переварить не могли. А вот поработить, мучить…
Запихать в артефакт — да пожалуйста. Или в свинью.
— Ты понял меня? — оскалился Борн, позволяя глазам вспыхнуть, а силе — выплеснуться и заставить содрогнуться стоящих в горнице.
Он не хотел, чтобы Диана видела его таким, но здесь требовалось пригрозить.
— Понял, — сдался Зибигус.
А куда ему было деваться? Всё-таки… где чёрт, и что демон?..
Борн был способен пожрать не только душу человека, но и средоточие огня сущего. Для него и чёрт, и бес — не страшней куска сахара.
— Ну, вот и отлично, — кивнул Борн, и огонь, пылавший в его глазах, угас. — Лучше скажи, как бес с повитухой вообще сумели дитя зачать?
— Видимо, таковы теперь свойства Серединного мира, — развёл руками Зибигус, поднимая наконец голову. — Мы мало знаем о нём. Его стихии — живые, наверное, у них есть и своя воля.
— Да кто вы вообще такие! — Диана исподтишка показала кулак Зибигусу.
Она не видела внутреннюю суть собравшихся в горнице, но догадалась, что толстый чёрт — какая-то здешняя шишка. Вон как вызверился на него Борн.