— Сатана проговорился о чём-то, когда был в Йоре? — осенило Борна.
Фабиус кивнул.
— Не в лоб… Но из разговора с ним я понял, что Многоликий бесплоден. Он так ухватился за воссоздание моего сына, так хотел меня уязвить, что затратил неимоверные усилия. И я подумал тогда: а где у него свои сыновья? Если он создал ад, то почему не может создать и сына, плоть от собственной плоти? Не попади ему душа Дамиена, он бы не сумел спародировать человека.
— И ты ему это сказал? — поразился Борн. — Сказал Безликому, что он бесплоден?
— Ну да, — охотно кивнул Фабиус. — Так и сказал. И ты прав — Безликим его называть правильнее. Ведь даже своего лица у него нет. Он просто старый холощёный козёл.
Борн подавил нервный смешок.
— Представляю, как он зол. Нам долго теперь придётся тайком пробираться в ад.
— А что нам там делать? — удивился Фабиус. — Пусть Сатана сам жарится в своей преисподней.
Борн задумался. Ему-то как раз было, что делать в аду. Он хотел сына от Ханны, а для этого ему нужна была лава.
Кастор, конечно, сумел зачать сына каким-то иным путём, но его опыт нужно сначала изучить.
А повторить? Да выйдет ли? Чёрт не демон.
Вернее всего было сделать так, как рассказывал Зибигус: принести кровь двоих и опустить в лаву. Тогда у младенца будет сильная душа сущих — средоточие огня. А родится он от женщины.
Демон вздохнул, вспомнив, что он теперь не совсем одинок. Что есть ещё Хел…
Но с этим мальчишкой всё было очень непросто.
Борн ничего к нему не испытывал. Никаких родственных чувств.
Теперь он понимал, что привязанность к Аро воспитал в себе сам. Воспитал тем, что вырастил мальчика из крошечного кусочка лавы. Что год за годом заботился, учил, играл.
А Хел…
К нему надо было присмотреться сначала. Привыкнуть, как к чужаку, что вдруг является в твой дом и заявляет: он кровь от твоей крови.
В аду родители не очень-то признают детей, пока те не находят способ доказать родителям, что и сами чего-то стоят. Таковы адские нравы.
И Борн с удивлением обнаружил, что привычная мораль давит и на него, заставляет присматриваться и ждать, как покажет себя мальчишка.
Скорее всего, Хел и в самом деле был зачат в один день с Аро, книга-то признала его, но…
А что если душу и в самом деле надо воспитывать? И точно так же — средоточие демонического огня?
— Чего это ты загрустил? — спросил Фабиус. — Давай-ка нальём ещё по одной!
— Давай, — согласился Борн. — И вернёмся к гипотезе о воспитания души. Что, если душа и в самом деле приходит в наш мир из неведомых странствий и нуждается в воспитании?
— А как будем проверять? — спросил Фабиус.
В саду вдруг сделалось шумно: зазвучали голоса, смех. Студенты закончили учёбу и отправились на обед толпой.
Шли они как раз мимо фонтана, рядом с которым сидели невидимые магистр и демон.
Засидевшиеся Диана и Малко побежали до столовой на перегонки. Хел чинно шёл следом, не спуская с девушки глаз. Он радовался каждой минуте вместе.
— Ты должен изучить, как влияет воспитание на такое вот стадо баранов, — усмехнулся Борн. — Мой преподаватель магии погиб, защищая этих детей. Мне нужен новый.
— Ну не я же! — возмутился Фабиус.
— А кто? — нахмурился демон. — После того, как от тебя сбежал сам Сатана, вряд ли я найду более сильного мага! Я хочу, чтобы ты именно преподавал в академии! Мне больше некого попросить об этом!
Демон изобразил максимальную решимость, и Фабиус вытаращил глаз: «Он? Затворник и учёный? Преподавать?»
— Зато у тебя будет шанс проверить, можно ли воспитать из этого отребья достойных правителей мира! — настаивал демон. — Ты не уберёг сына, так дай миру ещё сыновей?
Борн приводил ещё какие-то аргументы, но маг молчал. Он теребил бороду и наблюдал за учениками.
«Если демон прав, — размышлял магистр Фабиус, — и это отсутствие должного воспитание ввергло моего сына в ад одержимости властью, то как надо учить и воспитывать, дабы ребёнок был увлечён науками?»
Он любил загадки и умел признавать временное поражение. Такова была его натура.
Магия стихий — он занимался ею каждую свободную минуту — была необыкновенна. Она требовала любви и доверия к миру.
Каждое касание стихий, отдача им всего себя, вызывали в магистре ответный всплеск чувств и мыслей. Он уже мог говорить и с водой, и с ветром, и даже немного с огнём. Но не задумывался, можно ли научить этому чуду детей.
— Если ты заставишь меня преподавать, а это будет ужасно, — воскликнул он, уже загораясь идеей увлечь мальчишек стихийной магией. — Ты тоже должен пострадать хоть как-то, демон!
— Я готов, — кивнул Борн. — Я пойду на ещё большую жертву — займусь управлением человеческим миром.
— Ты? — не поверил своим ушам Фабиус. — Ты сядешь на трон правителя мира людей? Ты сам?
Два года демон только и делал, что избегал ответственности и власти.
Борн печально кивнул.
— Но тогда крещёные уж точно провозгласят тебя богом! — рассмеялся магистр Фабиус.
— Пусть орут, — поморщился демон. — Иного выхода я не вижу. Ханна слишком добра для правительницы. Её муж, Александэр, был слишком большим мерзавцем, способным продать за власть самоё жизнь.
— Ну а ты как хотел? — усмехнулся Фабиус. — Власть над людьми манит тех, кто не умеет властвовать над собой. И потому они ужасно докучливы. Ты думаешь, что я просто так удалился от мира людей на остров посередине реки?
Демон вздохнул.
— Ты прав, маг. Люди страшатся власти или одержимы ей, потому что не освоили ещё власти над собственными душами. Их души — бешеные кони, что несут куда-то растерянных всадников. И всё, что они могут — скакать впереди, или тянуться в хвосте. Выбирать собственные пути им пока не по силам. Я не нашёл среди них правителя, что сумел бы управлять миром твёрдо, но бескорыстно. Но только такой и нужен этому миру.
Маг хмыкнул:
— Тебе нелегко придётся. Люди объявят тебя богом, да и вообще будут всячески изгаляться. — Он разлил остатки водки по стопкам и уточнил: — А как ты решишь проблему с троном? Ведь трон принял Ханну, и её признали законной правительницей.
— Придётся жениться на ней, — Борн развёл руками в шутливом сожалении. — Стану законным мужем правительницы и буду строить этот проклятый мир так, как я это понимаю.
— Ты будешь ошибаться и обманываться, — поддразнил его Фабиус. — Очень много ошибаться и обманываться, демон!
— И пусть! — Борн упрямо сжал зубы, не выпуская жалоб на глупость людей и сущих, которую устал уже наблюдать. В конце концов, у него будет любящая жена. И сын, за которым можно будет наблюдать, чтобы изучить получше. И Диана… — Пусть я ошибусь! — Демон возвысил голос, и птицы, оживившиеся, как только студенты уселись обедать, опять смолкли. — Но это будут только мои ошибки!
— Подожди, а как же я? — вдруг усомнился в себе Фабиус. — Я никогда не преподавал детям.
— Так и я никогда не сидел на троне, — фыркнул Борн.
— А мои исследования? Я мечтал провести в Вирне канализацию…
— Я тебе дам в ученики Хела, — пообещал Борн. — Он самый способный из наших студентов и сможет тебе помогать. И у тебя останется время для науки.
— А ну-ка, подзови-ка его? — попросил Фабиус. — Демонёнку-то еда не нужна, он вполне может пропустить столовую.
Борн кивнул и мысленно окликнул Хела, сидевшего с друзьями в столовой. И снял невидимость с беседки.
Демонёнок выбежал в сад, заметил Фабиуса и заулыбался. Решил, наверное, что магистр привёз ему весточку от Акрохема.
— Знаешь, а ведь Сатана просил у меня отдать ему взамен Дамиена именно Хела, — сказал Фабиус, наблюдая как юный сущий бежит к ним, почти не касаясь травы.
Борн задумчиво промычал что-то неопределённое, но магистр не отставал:
— И чего он нашёл в мальчишке? Хотя… а ведь кроме тебя, он единственный на земле настоящий демон!
Хел был уже слишком близко, он мог догадаться, о чём идёт разговор, но Борн не сумел удержаться от вопроса.
— И что ты сказал Сатане, когда он попросил обменять Дамиена на Хела?
— Да я уже не помню дословно, — отмахнулся Фабиус. — Но это точно не для детских ушей.
Эпилог
Хел уже несколько дней подбирал слова для разговора с Дианой, ожидая, когда Борн предъявит студентам нового учителя магии. Он даже представить себе не мог, что им окажется магистр Фабиус Ренгский.
Они были почти дружны, насколько могут дружить многое повидавший человек и молоденький демон. Этот маг помнил добро и не забыл мальчишку, что помогал во время бунта в Ангистерне.
Хел был уверен, что Фабиус не запретит ему видеться с Дианой. Тем более что по средоточию огня они были близнецами, разве что человечья кровь Дианы «разбавляла» родство.
У демонов не существовало никаких предрассудков о невозможности близких связей между сестрой и братом. Да Хел и не думал пока ни о чём серьёзном. Он хотел быть рядом с девушкой. Здесь и сейчас. Ведь жизнь и смерть — а это одна и та же древняя сила — всё равно найдёт, как их разлучить.
Когда юный демон вернулся в столовую, студенты уже закончили обед.
Малко по домашней привычке сгрёб со стола крошки и отправил в рот. Хьюго поднялся, расслабляя ремень. Сладко потянулся:
— Ох, теперь бы поспать!
— Да ну тебя! — рассердилась Диана. — Всё бы тебе спать! Драться пошли!
Последнюю неделю она заставляла ражего учить её фехтованию на мечах. Тот в этом нелёгком деле оказался самым опытным из её друзей.
— З-зачем т-тебя звал д-демон? — спросил Хела Петря.
После случая с химерой парень начал заикаться, хотя внешне она его ни капельки не поранила. Теперь Петре был нужен лекарь-маг, а где его взять?
Хел знал, что Диана втайне мечтает сама научиться магии лекарей, чтобы избавить парня от заикания, а заодно и от лишней скромности.
Петря никак не мог угнаться за однокорытниками ни в учёбе, ни в юношеском нахальстве. А вот Малко, пользуясь покровительством ражего и Дианы, в последние дни вёл себя с остальными студентами почти на равных и мечтал купить настоящий меч.