После короткой паузы послышалось, как отпирают засовы и поднимают задвижки. Райнера мутило — явно последствия ранения. Он схватился за стену, чтобы устоять на ногах.
— Все нормально, капитан? — спросила Франка.
— Едва ли. Но ничего не поделаешь.
Дверь распахнулась, и они увидели несколько перепуганных стражей. Нюмарк протолкнул Райнера вперед.
— Застрельщики. Внутрь. Быстро.
Товарищи Райнера протолкнулись вслед за ним и огляделись. Это была крошечная комната, уже забитая стражниками, которым пришлось потесниться, чтобы впустить вновь прибывших. Посередине стояли стол и стулья, на стенах на специальных подставках висело оружие, винтовая лестница в углу вела на верх стены. Вдоль левой стены расположились машины, которые опускали и поднимали решетку.
Мечники подались вслед за Черными сердцами, но крысы, улучив возможность захватить сторожку, яростно атаковали. Упал еще один воин. Остальные мечники обернулись спинами к выходу, рубя и кромсая врагов.
— Внутрь, чтоб вас! — проревел Нюмарк. Колени его тряслись. Он едва не выпустил меч из рук.
Один за другим мечники пятились к двери, в то время как Павел и Халс кололи крыс пиками у них над плечами. Но по мере того как они заходили, оставшимся снаружи приходилось все тяжелее. Еще один мечник упал, за ним еще один. Наконец Нюмарк, вокруг которого все плотнее смыкались крысы, втолкнул последнего бойца в дверь.
— Закрывайте! Закрывайте, идиоты!
Он плакал от страха, но продолжал отчаянно рубиться.
Сержант мечников захлопнул дверь, и стражники опустили тяжелый засов.
Сквозь толстые дубовые доски было слышно, как голос Нюмарка перешел в вопль:
— Зигмар, прости меня! Зигмар…
Звук замер на полуслове, послышалось, как алебарды рубят доспех и человеческую плоть, и все в переполненной комнате вздрогнули.
Сержант Нюмарка сотворил знак Молота и закончил мольбу своего капитана:
— Да простит его Зигмар.
— Мы могли его впустить, — сказал Халс.
— Он этого не хотел, — отозвался сержант.
Райнер повалился на каменную лестницу и осмотрел рану. Копье оставило в его левом бедре глубокий рваный след, от одного вида которого боль усилилась. Франку передернуло.
Внутри было больше двадцати человек, они едва уместились. Некоторые мечники перевязывали свои раны. Даг истерически хихикал, обвязывая платком культи среднего и безымянного пальцев.
— Все в порядке, Даг? — спросил Райнер, сняв куртку и отрывая рукав от рубашки.
Даг странно ухмыльнулся и поднял искалеченную руку, сгибая и разгибая уцелевшие пальцы.
— Лучше некуда, капитан. Стрелять еще могу.
Райнер разорвал рукав на полоски.
— Ребята, у вас тут вода есть? Хотя водка была бы даже лучше.
Один из стражников достал из буфета фляжку и протянул ему. Райнер отвинтил пробку и уже было поднес флягу к губам, но вспомнил про свой обет. Он выругался. Хренов Ранальд, осталось еще как минимум девятьсот девяносто шесть человек, прежде чем ему снова можно будет пить. О чем он вообще тогда думал? Он вылил водку на рану. Боль была нестерпимая. Райнер заскрежетал зубами. Франка туго перевязала рану. Райнер едва не ослеп от боли, он быстро отвернулся, чтобы не наблевать на девушку. И в итоге наблевал на Павла.
— Спасибо тебе пребольшое, — сказал пикинер, отпрянув.
— Извини, приятель. Сам не ожидал. — Райнер заставил себя встать и повернулся к сержанту стражников. Нога чудовищно болела, но идти он мог. — Где тайный ход? — спросил он сквозь сжатые зубы.
Сержант показал на стену, отведенную в сторожке под оружие:
— Лундт, Корбин, откройте.
Два стражника вынули четыре тяжелых гвоздя из рамки, сняли со стены накладную панель, за которой и показалась узкая лестница, спускающаяся куда-то во тьму.
— Так Гутцман жив? — спросил сержант.
— Ага, — сказал Райнер, помогая Герту встать. — И он хочет, чтобы вы удерживали свою позицию любой ценой. Пусть ни одна крыса не пройдет.
— Слушаюсь. Не беспокойтесь об этом.
Черные сердца и мечники Нюмарка встали и приготовились. Райнер отсалютовал их сержанту.
— Спасибо за сопровождение. Да хранит вас Зигмар.
— И вас тоже, — сказал мечник. Он повернулся и повел людей по лестнице вверх на южную стену.
Йерген встал.
— Капитан?
Райнер удивленно взглянул на него. Он не припоминал, чтобы мастер меча прежде сам обращался к нему.
— Что, Ромнер?
Йерген кивнул на мечников:
— Я больше пригожусь там, с ними.
Райнер посмотрел на сержанта мечников.
— Возьмете его?
— Драться умеет?
— Как несколько тигров.
Сержант хмыкнул:
— Тогда присоединяйся, рубака.
И Йерген пошел по лестнице.
Райнер обернулся к своим людям:
— Готовы, ребята?
Они кивнули. Райнер снял со стены факел, пригнулся и шагнул в темноту.
Тайный ход был узким и прямым. В конце обнаружилась вторая лестница и дверь в потолке. Райнер нашел запор и отомкнул его, затем уперся в дверь спиной. Дверь не подалась.
— Штейнгессер, Кийр, — позвал он, хромая вниз. Герт и Халс протиснулись мимо остальных, поднялись и налегли как следует.
Сверху донеслись какие-то приглушенные звуки, потом беспорядочные шаги.
Дверь распахнулась, и в Черные сердца прицелились стоящие кольцом стрелки, державшие пальцы на курках. Герт и Халс подняли руки.
Райнер последовал их примеру.
— Стойте, братцы. Мы люди.
Стрелки отошли, но продолжали глядеть на них с опаской.
— Кто вы? — спросил сержант.
— У меня донесение для командира Шедера, — сказал Райнер, вместе с товарищами медленно поднимаясь по лестнице. Они оказались в кордегардии прямо рядом с камерой, где прошлым вечером их заточил Гутцман. В комнате сидела целая рота стрелков, держа пистолеты на коленях. Герт и Халс, очевидно, приподняли некоторых из них вместе с дверью. Кроме сержантов, офицеров больше не было.
— Битва окончена? — спросил рыжеволосый сержант.
— Что? Едва ли. Но почему вы тут? Где ваш капитан?
— Нам велели сидеть тут, пока не будет приказа брать стены, сударь, — ответил сержант и отсалютовал. — Но приказа так и не было пока. Капитан Бэр пошел уточнить ситуацию, но не вернулся. — Он нервно закашлял. — Э-э, а что, правда, что генерал снова с нами?
— Да, сержант, — произнес Райнер, улыбаясь как можно шире. — Он вернулся, чтобы вести нас в бой, и он приказывает вам взять большую южную стену. Путь вам как раз расчищает рота мечников. Идите, и да ведет вас Зигмар!
— Но наши капитаны…
— Нет времени. Я пошлю их вслед за вами. Идите. Идите же!
— Есть, сударь! — улыбнулся сержант. — Сюда, ребята! Наконец-то действуем!
Стрелки аж подскочили, так им не терпелось сделать уже хоть что-нибудь, и заторопились к потайной двери.
Райнер и его спутники направились к лестнице, по которой накануне уже выбирались из башни цитадели.
По пути Франка покачала головой:
— Не понимаю. Шедер хотел убить Гутцмана. Все так. Но чтобы ценой собственной жизни?
Райнер пожал плечами. Он не знал, что ответить.
Ворота наверху лестницы оказались распахнуты, стражи там не было. Снаружи доносились выстрелы и голоса, но коридор пустовал. Дверь в обеденный зал также стояла открытой. Они заглянули внутрь. Помещение было забито пикинерами, все мрачно смотрели на главный вход.
Форт содрогнулся от попадания пушечного ядра.
— Значит, крысы все еще удерживают пушки, — сказал Карел.
— Йерген с ними разберется, — сказал Халс и сплюнул, чтобы не сглазить.
Черные сердца подошли к выходу во двор и выглянули наружу. Там они обнаружили целую толпу копейщиков и стрелков на конях, солдаты ждали приказа вступить в бой, но, как и стрелки в башне, не имели командования. Они были напряжены, всеми фибрами жаждали сорваться в бой, но без приказа им лишь оставалось следить за происходящим: как горстка людей колотит в северную дверь надвратного помещения, как пылают ворота, которые, казалось, вот-вот рухнут, как отчаянно у северной стены сражается с крысиной армией войско Хальмера. Райнер заметил, что кавалеристы уже почти обезумели от грохота и лязга оружия, криков людей и коней, крысиного писка. Их товарищи умирали в каких-то двадцати метрах, а они могли лишь стоять и слушать.
У самых ворот расположилась рота стрелков, к которой был приписан Райнер, солдаты спорили, глядя на стены.
— Тише! — крикнул Райнер. — Грау!
Капрал обернулся. Райнер подозвал его к себе. Тот спешился и подбежал вместе с двумя другими солдатами.
— Где вы были, Майерлинг? Фортмундер уже голову вашу требовал.
— Теперь это уже не важно. Что тут творится? Гутцмана там, снаружи, рубят на куски. Что ж не выезжаете?
— Хотелось бы, — сердито сказал Грау, — но ребята Шедера забаррикадировались над воротами и поддерживают подъемный механизм. Он запер нас, предатель.
— Шедер не предатель, — сказал Йедер. — Это ловушка. Люди из Аульшвайга, переодетые имперцами, пришли выманить нас на верную смерть.
— Дурак, — сказал третий, плотный светловолосый мужчина, которого Райнер не знал. — Там Гутцман, я ж лицо его видел.
— Ты чего? — спросил Йедер. — Гутцман не будет так скверно держаться в седле, даже если захочет. Хренов самозванец сидит так, будто у него не ноги, а палки.
— Это Гутцман, — сказал Райнер. — Я только что от него. Он серьезно ранен, но не останется в стороне, пока вы здесь.
Йедер уставился на него.
— Это Гутцман? Правда?
— Правда.
Грау выругался.
— Некоторые из капитанов пытаются взломать дверь. Остальные собачатся с Шедером в комнатах Гутцмана.
Райнер провел рукой по волосам.
— Полное безумие.
— Жалко, старина Уркарт больше не с нами, — сказал Павел. — Он бы вынес эту дверь одним ударом.
— Если б только у нас были стеклянные шарики, как у крыс, — сказал Халс, — мы б их живо выкурили.
Райнер взглянул на него и поднял брови.
— Обалдеть можно. Пикинер с мозгами. — Он внимательно осмотрел двор. — Франка, тащи из стойла мешок, наполни его сеном. И да, еще бы веревки. Карел, будь добр, бочонок пороха из арсенала. Павел и Халс, ламповое масло и жир с кухни — сколько сможете утащить. И большой горшок. Быстро. Встречаемся на стене у южных ворот. Хорошо?