Ооскар приехал только через два часа.
– Объявили чрезвычайную ситуацию, – сказал он. – Читали? Общественный транспорт остановлен, пользоваться личными машинами можно в крайнем случае, по специальному разрешению. Из-за риска врезаться в барьер. Его почти не видно, люди врезаются. Трамвай сошёл с рельсов… И не больше двадцати километров в час. Поэтому так долго ехал.
Потом Ооскар стал рассказывать, что Тёминого папу отправили в командировку настолько срочно, что ничего не успели подготовить. А потом уже невозможно было ничего изменить, потому что у них тут очень маленький филиал Института времени, а все основные офисы отрезало. Вообще-то в Городе пять путешественников во времени, но двое были в отпуске в других странах, когда появился барьер, а ещё один уехал в Игаунию, чтобы помочь тамошнему офису…
– О боги, не смотри так на меня, Ронья, – внезапно перебил себя Ооскар. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Но что я мог сделать, у нас мало людей и старое оборудование. В общем, ситуация такая, что я один и ничего не могу. И завтра тебе придётся меня страховать, больше некому.
– Я не отказываюсь, – сказала мама, и Тёма поразился, насколько злой у неё стал голос.
– В общем, завтра приезжай к половине девятого. Я тебе выпишу сейчас пропуск… Только выезжай пораньше, максимальная скорость теперь – двадцать километров… Даже с пропуском. Хотя погоди, ты же без машины…
– Я возьму в каршеринге.
– Хорошо… А покажите, кстати, вашу карту, – попросил Ооскар.
Тёма принёс карту, и они с Николь снова рассказали, что видели в субботу напротив рынка. Потом Ооскар ушёл.
В школу никому было не надо, потому что из-за чрезвычайной ситуации школы закрыли. Но мама постелила Николь в комнате Тани и Нины и довольно сурово велела всем спать. Видимо, ей самой хотелось почитать новости в спокойной обстановке.
Тёме не спалось. Он перебрал разные способы засыпания – попить воды, полежать на спине, а потом перевернуться на бок, убрать одеяло, а потом укрыться, – но ничего не помогало. Тогда он вышел из своей комнаты, постоял около двери в комнату сестёр – там было тихо, заглянул в мамину. Она, конечно, не спала, а смотрела в ноутбук.
– Я не могу заснуть, – сказал Тёма, но мама только промычала что-то неразборчивое.
Он постоял немного в дверях и спросил:
– Мам, а ты когда-нибудь видела скрытые Машины?
Мама ещё некоторое время смотрела в ноутбук, но потом вздохнула и подняла голову.
– Да, – сказала она. – Я как-то видела Машину перемены судьбы.
– Ого! – сказал Тёма. – Ого. Ты никогда не говорила. А… на что она похожа?
– Она похожа, – ответила мама, – на деревянный ящик, только огромный, с разноцветными шариками. Ты же знаешь, что все Машины похожи на детские игрушки, только колоссальные, потрясающие, и когда видишь их своими глазами, они производят совсем другое впечатление?
Тёма ничего такого не знал. Если вдуматься, все Машины, которые он видел до Машины перевода часов, действительно были похожи на игрушки. Но он видел их на картинках в детских книжках, так что нет ничего удивительного в том, что они были нарисованы по-детски. Тёма кивнул.
– Ну и вот, – продолжала мама, – Машина перемены судьбы тоже выглядит как игрушка, только когда ты её видишь, то понимаешь, что всё очень всерьёз. Я видела, как на этом ящике раскрутились диски, и все шарики поменяли места, а некоторые вылетели из ящика и разлетелись вокруг.
– А когда… когда ты её видела?
– Незадолго до того, как мы переехали сюда, – сказала мама. – Считается, что Машину перемены судьбы каждый человек видит несколько раз в жизни. Просто её сложно заметить. То есть заметить её как раз несложно, но она почти сразу исчезает. И дальше думаешь, что тебе показалось. Это довольно страшно – увидеть Машину перемены судьбы, поэтому многие люди её не то чтобы не замечают… просто сразу отмахиваются от неё, забывают. Но мы с папой увидели её одновременно. И вообще, многие тогда её увидели.
– И вы переехали сюда? Это и была перемена судьбы?
– В общем, да, – печально сказала мама. – Машина перемены судьбы, как следует из её названия, даёт тебе возможность поменять судьбу. Она появляется на каких-то развилках… Мы решили, что пусть будут перемены, и уехали. А кто-то тоже увидел, но остался. То есть принял свою судьбу. Пойдём, я тебя провожу, – сказала мама после паузы. – Правда, уже очень пора спать.
Она подула Тёме в лоб, как маленькому, и укрыла его одеялом.
Глава 10, в которой наши герои видят чрезвычайную ситуацию изнутриСреда, 30 октября, первая половина дня. 10 ℃, пасмурно, местами – небольшой дождь
Утром Тёма проспал. Когда он проснулся, мама уже ушла, а Таня, Нина и Николь хихикали на кухне. Тёма разозлился, что его не разбудили. Потом разозлился, что ему оставили мало ветчины на завтрак. Потом – что они обсуждают всякую фигню. Потом – что непонятно, чем заняться, остаётся только ждать маму.
Николь вслух читала новости, а Таня и Нина издавали разные звуки, выражающие их потрясение.
– Но самое неприятное, – читала Николь драматическим голосом, даже немного подвывая, – что мы не знаем, где и когда появится следующий барьер. А в том, что он появится, мало кто сомневается.
– А вдруг он прямо тут появится, – закричала Нина. – Вот прямо между нами!
– Кто знает, – продолжала Николь, – возможно, через некоторое время нас ждёт ситуация, сравнимая с блокадой Ленинграда, и даже ещё хуже: если мы все окажемся заперты в маленьких камерах с невидимыми стенами, настолько маленьких, что невозможно будет раздобыть еду.
Нина разрыдалась, и даже Таня выглядела испуганной.
– Заткнись, – сказал Тёма Николь. – Ты не видишь, что ты наделала?
Николь собиралась огрызнуться, но посмотрела на Таню и Нину и промолчала.
– Я думаю, всё будет в порядке, – сказал Тёма. И сам заметил, насколько неубедительно это звучит. – Чтобы появилось столько барьеров, что мы все умрем с голоду, нужно много времени… Видите, они даже не каждый день появляются…
– Конечно, – сказала Таня и злобно посмотрела на Николь, как будто это из-за неё появлялись барьеры. – А пока они появляются, мы что-нибудь придумаем. Обязательно!
– Да я просто прочитала, что тут написано, – сказала Николь.
Было уже больше двенадцати, когда наконец-то хлопнула входная дверь и мама поднялась по лестнице наверх.
– Ничего не получилось, – сказала она, покачнувшись, когда на ней повисли Таня и Нина.
Все ахнули. Тёма понял, что до этого момента не беспокоился всерьёз, потому что был уверен, что они просто передадут папе карту и всё починится. На него опять накатило чувство нереальности происходящего, как бывает, когда случается что-то неприятное. Когда не можешь поверить в то, что оно действительно случилось, и пытаешься убедить себя, что всё ещё нормально. В глубине души знаешь, что, на самом деле, уже нет, но пытаешься заглушить это чувство.
– Мы попробовали раз десять. Эти барьеры идут не только в пространстве, но и во времени, – сказала мама. – То есть они точно так же отгораживают от нас субботу, где сейчас Рональд, как и ту часть Города, где живёт мама Николь.
Нина налила маме чаю, и она стала рассказывать дальше. Отправиться во время примерно, с точностью до пары дней, можно и самому. Но если нужно попасть в конкретный момент, то необходим напарник. Он выставляет время на специальном аппарате, а выставлять его нужно, когда переход уже начался. Кроме того, напарник вытаскивает путешественника во времени обратно, если что-то пошло не так. И вот в этот раз всё постоянно шло не так. Ооскар как будто упирался в стену, не доходя до прошлой субботы, и ей приходилось его вытаскивать. Тёма подумал, что этот Ооскар на вид довольно тяжёлый, и мама, наверно, очень устала его вытаскивать.
– Нам надо сходить в магазин, – сказала мама. – И мы договорились с Ооскаром, что попробуем ещё… Он считает, что временные барьеры идут по-другому, чем пространственные, поэтому если мы попробуем выйти на связь из другой точки, то может получиться.
– О, может, правда получится, – сказал Тёма.
– Мам, – пискнула Нина. – А я тут слышала… что нам скоро будет нечего есть…
– Это ты от кого такое слышала? – спросила мама, грозно посмотрев на Тёму. Он уже собрался возмутиться, но его опередила Николь.
– Это я прочитала в интернете, – сказала Николь. – Что это будет как блокада Ленинграда. Вы думаете, это неправда?
– Я думаю, – сказала мама, аккуратно подбирая слова, – что ситуация в целом не очень приятная. Но я совершенно уверена, что у кого-нибудь получится всё поправить до того, как нам станет нечего есть. Ведь не только мы пытаемся что-то сделать. Экипаж самой Машины изо всех сил ищет поломку. Есть ещё люди из Института времени в Игаунии, и вообще много где. Эти барьеры идут по всему миру… И ещё я думаю, что главное – сохранять спокойствие. То есть если мы сейчас начнём переживать, что нам будет нечего есть и что это будет как блокада Ленинграда, то единственное, чего мы добьёмся, – что есть захочется ещё сильнее. Поэтому давайте успокоимся, сходим в магазин, после этого вы сами пообедаете, а я поеду к Ооскару.
Тёма первый раз вышел на улицу после объявления чрезвычайной ситуации. Мама забронировала маленькую ярко-синюю машинку. Вместо ключей у неё была кнопка. Тёма сел на переднее сиденье, а Николь, Таня и Нина – сзади, и мама проверила у всех, хорошо ли они пристегнулись.
– Сейчас всюду стоят патрули, – объяснила она. – Проверяют скорость и хорошо ли все пристёгнуты.
Они выкатились на улицу и сразу заметили, как вокруг необычно пустынно и тихо. Редкие машины ехали медленнее, чем обычно ездят электрические самокаты, а некоторые – даже медленнее, чем ходят люди. Небо было серым, воздух с мелким дождём тоже был серым, влажный асфальт отражал серое небо и серый воздух, листья уже поблёкли. Под этим серым небом по серому асфальту медленно и, видимо, от этого тише обычного проезжали машины.