И самое главное. Тёма аккуратно упаковал дрон в коробку и засунул в папин рюкзак – в его собственный коробка не помещалась. Туда же положил пульт управления, карту Машины и запасные батарейки для дрона.
– Ну, – сказал он, оглядевшись, – вроде всё?
Все переглянулись и кивнули. Каждый надел свой рюкзак и тщательно замотался шарфом. Нина и Таня накинули поверх рюкзаков свои пледы. Они перешагнули через кучу одежды, которая не подошла Николь, и смело вышли во двор, в темноту.
Глава 13, в которой проходит самое длинное путешествиеСреда превращается в четверг, очень темно и холодно
Чем Город не мог похвастаться в середине осени, так это хорошим освещением. Фонари на улицах горели слегка, и небольшие жёлтые пятачки света только подчёркивали мрак вокруг. До середины осени всё было как-то лучше – темнело поздно и как бы неокончательно, несколько часов сумерек, а потом уже и спать пора, и хорошо, если темно. После середины осени ситуация, как ни странно, снова становилась лучше. В начале ноября был фестиваль света, и повсюду появлялись световые скульптуры, дома подсвечивали разными красками, все ходили с фонариками. А потом уже вешали новогоднюю иллюминацию: и общую городскую – например, падающие звёзды в Центральном саду, и обычную дворовую – например, гирлянды из лампочек над каждым подъездом.
А сейчас ничего этого не было. В темноте было безлюдно и совсем тихо, только под ногами хлюпало месиво из листьев. Нина и Таня держались за руки. Всем было не по себе – это мягко выражаясь.
– А вдруг мы заблудимся? – дрожащим голосом сказала Нина.
Но они как раз вышли на улицу побольше, с трамвайными рельсами, и Тёма ответил:
– Видишь трамвайные рельсы? Это первый трамвай, на котором ехать в школу. Понимаешь? Нам вообще можно ни о чём не думать, а просто идти по трамвайным рельсам. И мы придём к рынку. Следи за рельсами.
Нина немного повеселела.
Они перешли через дорогу, дождавшись зелёного света, – хотя ни одной машины на перекрёстке не было. Через квартал им в первый раз встретились люди – двое, в темноте не разглядеть, кто, – с собачкой на поводке. Они удивлённо посмотрели на процессию детей, но ничего не сказали.
– Это очень хорошо, что никого нет, – сказала Николь. – А то наверняка бы кто-нибудь остановил и стал допытываться. Ой, да куда ж это вы идёте одни. Ой, да где же это ваши родители. И ещё полицию бы вызвал.
– Вообще-то мы уже имеем право ходить по улице сами, – сказал Тёма. – И даже Таня и Нина.
– Всё равно могут остановить.
– А давайте тогда придумаем, что мы скажем, – предложила Нина.
Все немного помолчали.
– Что наша мама… Наша мама не подходит к телефону, – сказала Таня. – Собственно, это даже правда. И мы идём к бабушке…
– И несём пирожок и горшочек масла! – продолжил Тёма.
Нина и Таня засмеялись, а Николь сказала:
– Точно. А живёт наша бабушка вот тут, совсем рядом, вот в этом доме. Ну или в другом каком, какой будет рядом. Чтобы они не пошли нас провожать.
– Ага. А почему идём, понятно, – добавил Тёма. – Страшно же одним.
– Да уж, – ответили все сразу.
Они прошли поворот к Тёминому детскому саду, и Тёма рассказал, что в старом здании этого детского сада живёт куча пауков. Потом прошли место, где находилась театральная студия Тани и Нины. Знакомые места очень приободряли, но постепенно они закончились. Дальше улица шла через парк, и это был самый неприятный отрезок. В парке почти не было фонарей, чёрные деревья выглядели зловеще.
Тёмино сознание разделилось на две части. Одна часть тревожно смотрела на тёмный парк, а другая прислушивалась к шагам Тани и Нины и с ужасом ждала, что Нина вот-вот остановится и заплачет. И что тогда делать, совершенно непонятно. Нина многого боялась. Даже кино с ней смотреть было сложно, потому что если там кто-то на кого-то ругался или просто играла тревожная музыка, Нина сразу же убегала из комнаты.
Но Нина не плакала. Тёма посмотрел на неё и понял, что она о чём-то задумалась, отвлеклась и совершенно не собирается плакать. Наоборот, она с интересом разглядывала тёмный парк. Это показалось Тёме чрезвычайно удивительным. Если бы Нине в фильме попалась сцена, в которой дети идут ночью одни через тёмный парк, она бы просто не стала смотреть этот фильм дальше. А тут её спокойствие даже самому Тёме придало уверенности.
За спиной послышался звук машины. За всё время – а они шли уже больше получаса – мимо проехало всего пять или шесть машин. Все ехали очень медленно, поэтому сначала звук долго приближался, а потом долго были видны задние фары. Но эта машина проехала мимо и остановилась метрах в тридцати.
– Полиция! Это полиция! – прошептала Николь.
Они тоже остановились и смотрели, как из машины вылезает полицейский в ярко-жёлтой жилетке поверх формы и идёт к ним.
– Добрый вечер! – сказал полицейский, обращаясь к Тёме, которого, видимо, посчитал старшим. – А почему вы одни в такое время на улице?
– У нас проблема, – промямлил он. – Наша мама не подходит к телефону, ещё днём перестала.
Это прозвучало совершенно неубедительно. Полицейский настороженно смотрел на них. По его виду казалось, что он не может допустить, чтобы дети шли по улице одни так поздно. И что сейчас он скажет, что проводит их домой или отвезёт в отделение полиции.
– Вот, смотрите, – сказала Таня, выходя вперёд и глядя на полицейского снизу вверх огромными голубыми глазами. Она протянула ему свой жёлтый телефон и показала, как звонит маме и как телефон молчит.
Полицейский сразу стал более похожим на человека.
– И теперь, – сказала Нина, тоже выходя вперёд и тоже хлопая круглыми глазами, – мы идём к бабушке. Она уже старенькая, но нам одним страшно! А с ней будет лучше.
– Она уже недалеко тут живёт, – продолжила Таня. – Вон в том доме. То есть в следующем. Ну, напротив библиотеки.
– Ой, – сказала Нина, – а может быть, вы тут постоите немного и посветите нам фарами, пока мы дойдём до перехода? А то я, конечно, знаю, что бояться нечего, но как-то не по себе тут идти, так темно…
Тут полицейский не выдержал и улыбнулся.
– Я бы вас подвёз до перехода, но у меня уже есть пассажир, вы все не поместитесь. Давайте, конечно, я посвечу вам. Тут уже недалеко осталось.
Тёма и Николь быстренько отошли, а Нина и Таня вежливо поблагодарили и попрощались с полицейским. Он сел в машину и медленно поехал с ними рядом и чуть позади, освещая дорогу. Перед пешеходным переходом полицейская машина остановилась, а дети перешли дорогу и свернули за угол. Таня и Нина, конечно, помахали на прощание, и машина помигала в ответ фарами.
– Ну вы даёте, – сказал Тёма, когда они отошли на безопасное расстояние. – Просто молодцы! Я даже понял, что не зря вы в театральную студию ходите.
Следующий – предпоследний – участок пути шёл через мост. В чём-то тут было лучше, чем в парке – по крайней мере, на мосту было много фонарей. А в чём-то хуже – с реки дул резкий, особенно холодный ветер, а за мостом нависала Машина перевода часов, отвратительный огромный чёрный круг. Но настроение у всех поднялось после такой удачной встречи с полицейским, а шарфы и шапки защитили от ветра, так что мост показался даже проще, чем парк.
Последний кусок – мимо Старого города – оказался, наоборот, самым тяжёлым. Они совсем на это не рассчитывали. С самого начала было понятно, что идти через парк будет страшно, а через мост – холодно, но что потом придётся идти ещё, у всех как-то вылетело из головы.
Оставалось не так много, но и эту часть пути всё-таки надо было пройти. Через Старый город было бы быстрее, но Нина предложила не уходить с трамвайных рельсов, и все её поддержали. Они молча топали вдоль реки прямо по рельсам – трамваев всё равно не было. И вообще никого не было. Центр города выглядел ещё более пустым, чем те места, по которым они шли до этого.
Как ни странно, никто не ныл. Тёма подумал, что они просто слишком устали для этого. Он смотрел, как его ботинки шлёпают по листьям и мокрому асфальту и иногда от них разлетаются маленькие фонтаны брызг. В плечи врезались лямки рюкзака. Они натягивали куртку на груди, и в ней становилось тесно. Тёма считал про себя шаги – не все, а только до четырёх. Причём «четыре» он произносил по слогам – «че-ты-ре». Получалось «раз, два, три, че-ты-ре», шесть шагов. Он поднял голову только перед тем, как перейти последнюю дорогу, и увидел, что часы на вокзальной башне показывают без двадцати двенадцать. На Машину перевода часов он даже не взглянул.
Когда они прошли под мостом и до автовокзала оставалось буквально несколько метров, Тёма почувствовал что-то странное вокруг. Что-то изменилось в этом районе, стало не так, как обычно. Было как-то особенно тихо и безветренно. Николь тоже удивлённо оглядывалась по сторонам. Уже у самого входа в автовокзал она внезапно повернулась, перешла на другую сторону дороги и резко остановилась.
– Вот он, – крикнула она оставшимся, – барьер!
Николь стояла на проезжей части, чуть-чуть не доходя до тротуара. Они осторожно подошли к ней, протянули руки вперёд и нащупали невидимую стену.
Единственная характеристика барьера, которую они могли бы назвать, – твёрдость. Он совершенно точно был твёрдым, а в остальном – никаким. На нём не было впадин или выпуклостей, температура никак не отличалась от температуры воздуха вокруг, он не дрожал, не вибрировал и не поддавался под нажатием, он был абсолютно прозрачным, так что можно было абсолютно ясно видеть здание торгового центра и другую сторону моста. Звуки и воздух барьер не пропускал.
– Подумать только, – сказала Таня дрожащим голосом, – какие-нибудь десять метров, и всё! Он загородил бы нам Машину.
Действительно, барьер появился между рынком и каналом, над которым висел диск Машины. Если бы он немного сдвинулся – пусть не на десять метров, а на сто, – Машина оказалась бы за ним.
Все вздохнули с облегчением. Но ощупывать барьер им быстро надоело. Они развернулись и зашли в автовокзал.