– Да, – подхватил Тёма. – И вот когда я ждал трамвая…
– А я ждала автобуса, там остановка подальше, знаете? Почти напротив автовокзала. Но я стояла на мосту…
– И вот там был такой момент, когда туман немного отодвинулся, и стало хорошо видно Машину. Даже не момент, а несколько минут, я прямо долго на неё смотрел. И я видел, как к Машине подлетела чайка – очень странная чайка. Она как будто специально летела к Машине, как будто у неё была такая цель. Но потом туман задёрнулся, и я больше ничего не видел. А вот Николь…
– Я смотрела сбоку, поэтому мне было дольше видно. И я видела, как эта птица, то есть чайка, подлетела к Машине и стала её долбить клювом. И она была огромная, гораздо больше, чем обычные чайки. И явно делала это специально! А потом я видела несколько вспышек…
– А дальше? – спросила мама, потому что Николь замолчала.
– Дальше всё, снова стал туман, и я ничего больше не видела…
– Но мы думаем, – сказал Тёма, – что это именно она сломала Машину. Ведь похоже, правда?
Мама кивнула.
– И ещё одна вещь, – сказал Тёма быстро, – я хотел рассказать, но как-то было не до того, а потом я подумал, что это неважно и забыл. Когда я уже сел в трамвай и поехал домой, мне показалось, что я видел папу. То есть я тогда думал, что мне показалось, потому что он же был дома. А теперь я думаю, что он действительно там был, только уже в этой своей командировке… И вот я думаю, – продолжал Тёма со страхом, – если бы я ему тогда рассказал про чайку и что я его видел… Может, он бы уже нашёл поломку или вообще ничего бы не было…
– А я ему говорю, – вмешалась Николь, – что очень глупо так думать! Он же ничего не видел, подумаешь, чайка пролетела. Что он мог рассказать?
– Тихо-тихо, – сказала мама, – давайте не одновременно. Тём, даже если бы ты рассказал сразу, папа бы только понял, что ему придётся побывать в это время в том месте. Можно было бы предположить, что это как-то связано с Машиной, но даже это необязательно.
– Но он бы смог, наверно, лучше подготовиться? Или как-то, не знаю…
– Тут не очень понятно, к чему готовиться. Нет, Тём, я не думаю, что это бы сильно повлияло.
Тёма глубоко вздохнул. С тех пор как в школе Николь рассказала, что тоже видела Машину, и он вспомнил про чайку и про то, что так и не сказал ни о чём папе, ему стало казаться, что это он во всём виноват. Он сразу не понял, но именно это чувство висело над ним и мешало разговаривать и думать. А сейчас оно почти развеялось, и всё вокруг даже стало более ярким.
– Так вот, – сказала Николь, – мы хотели у вас спросить. Возможно, всё-таки есть какая-то связь с Тёминым папой? Я, наверно, смогу примерно показать, где были эти вспышки.
– По идее есть, – сказала Тёмина мама, – только служебная, и это страшный секрет, как вы понимаете. Но не всё время, насколько я знаю. Он должен раз в сутки – в наши обычные сутки, 24 часа – связываться с кем-то из своих коллег в настоящем времени. Это нужно, чтобы без проблем вернуться.
Мама позвонила папиному начальнику, и он подтвердил, что действительно, бывают регулярные сеансы связи. Следующий должен быть завтра, в десять утра. Начальник – его звали Ооскар – попросил их отметить нужное место на схеме, как можно более точно, и обещал вечером приехать.
Они распечатали самую подробную схему Машины перевода часов, какую только удалось найти на работающих пока сайтах – на 12 листах. Это заняло много времени. Потом Николь никак не удавалось понять, где нужное место. Она видела Машину немного сбоку, а схема показывала её прямо. Тёма стал искать другие схемы, которые можно было бы повернуть. А мама достала картонную коробку от шкафа, разрезала и наклеивала схему на картон – чтобы можно было повернуть под любым углом.
Николь поняла, что не успевает на музыку. И, раз так, совершенно не хочет на танцы. Николь решила сказать маме, что в школе задали делать проект, а она забыла, и сегодня последний день, и вот пришлось поехать к Тёме, потому что его мама работает из дома и она обещала им всё распечатать и наклеить на картон. Николь повертела в голове эту версию так и эдак и признала довольно складной. Вообще Николь не любила врать, но иногда приходилось. Когда у тебя мама вездеход, папа сакура, а бабушка – пожилая танцовщица, иногда действительно приходится.
Она написала маме в вотсап, но та была офлайн, и сообщение осталось непрочитанным. Тогда Николь стала звонить, но почему-то не получалось. В трубке не было ни гудков, ни сообщения о том, что абонент не может ответить. Вообще ничего не было, совершенная пустота.
Николь подумала, что в такой ситуации сделал бы взрослый человек – мама просила об этом думать почаще. Наверно, взрослый человек позвонил бы Клавитаре Витальевне и предупредил, что не придёт.
Это ей удалось. Клавитара подошла к телефону, хоть и не сразу, выслушала Николь, поохала, как много детям стали задавать, и быстро попрощалась. Николь показалось, что учительница даже обрадовалась. Она вернулась к Тёме и его маме.
С повёрнутой схемой дело пошло быстрее. Тёма держал её, а Николь представляла, что стоит на мосту и смотрит на чайку. Совсем точно отметить было, конечно, невозможно, но получилось определить сравнительно небольшой квадрат. В реальности он соответствовал фрагменту Машины 20 на 20 метров. Они решили, что этого достаточно.
Глава 9, в которой объявлена чрезвычайная ситуацияИ наконец-то заканчивается этот бесконечный вторник
Когда Тёма потом вспоминал этот вечер, ему казалось, что такого просто не могло быть. В воспоминаниях он казался слишком спокойным, слишком мирным – по сравнению со всем, что начало происходить буквально на следующий день.
Няня привела Таню и Нину с дзюдо, и сразу стало шумно. Николь сказала, что у неё отменились занятия и она может остаться ещё ненадолго. Мама пошла готовить ужин, а Тёма стал показывать Николь свои коллекции и наборы для экспериментов. Таня как раз читала «Карлсона», поэтому они с Ниной спрятались под пледом и пытались незаметно к ним подобраться – хотя Тёме и Николь даже не приходило в голову целоваться. Тем не менее, Таня и Нина подбирались, а потом убегали в свою комнату и смеялись так, что их было слышно даже через две закрытые двери.
На ужин был китайский рис – с кукурузой, ветчиной, креветками и яйцом, салат из помидоров, а ещё мама сделала гренки, потому что риса оказалось маловато, и она боялась, что все не наедятся. Они как раз ужинали, когда зазвонил телефон. Мама ответила, и все в кухне услышали взволнованный голос Ооскара, он говорил так громко, что было слышно даже без громкой связи:
– Ронья, ты дома? – спрашивал голос. – Дети все с тобой?
Мама машинально оглядела кухню, как будто сомневалась, что все дети на месте.
– Ну да, – сказала она. – Все дома. Что-то ещё случилось?
– Да, – сказал Ооскар, – да. Появился новый барьер, прямо через Город. Восточные районы отрезало, с ними нет связи. Я еду к вам.
Мама повесила трубку и снова оглядела кухню. Все замерли, причём Таня – с раскрытым ртом, которым она как раз собиралась откусить кусок гренки. Тёма подумал, что одна и та же мысль пришла в головы всем одновременно. Но никто ничего не говорил. Наконец Нина спросила:
– А… А восточные районы – это где?
– Самый большой – Басейники… Николь, ты там живёшь?
Николь действительно жила в Басейниках, на улице Безглава. И её бабушка, которая пока не переехала к ним окончательно, но собиралась, жила на той же улице, в двух троллейбусных остановках от Николь и её мамы. А мамина сестра с мужем и двумя детьми, двоюродными сёстрами Николь, жила ещё восточнее и немного севернее, в Междулесье. Что же до папы Николь, то он несколько лет назад переехал из Города в Орке – небольшой городок в шестидесяти километрах к востоку. Сейчас никому из них не получилось дозвониться – в трубке не было ни гудков, ни каких-то других звуков.
– Есть ещё другая бабушка, – прошептала Николь, – папина мама. Она живёт в Тумсе, это как раз в другую сторону от Города. Только я не очень хочу ей звонить.
– Конечно, не звони! – закричала Таня. – Ты же можешь остаться у нас! Правда, мам?
– Николь, конечно, ты можешь оставаться у нас, сколько понадобится, – сказала мама. – Я совершенно уверена, что с твоими родными всё в порядке. Только они точно так же не могут дозвониться тебе. Ты уверена, что не стоит звонить бабушке?
– Она же сама может позвонить, – сказал Тёма. – Если не звонит, значит, не волнуется. Она, может, думает, что Николь с мамой, и у них всё хорошо.
Николь кивнула. Ей было очень страшно.
Мама не стала читать новости вслух, потому что Николь сидела вся белая, а Нина явно собиралась плакать. Вместо этого она сделала ещё гренок и попыталась отвлечь Николь разговорами.
Тёме пришлось пойти в туалет и почитать там новости самому. Писали, что новый барьер появился около четырёх часов дня, но точное время неизвестно. Узнали про него очень печальным способом – произошло несколько автокатастроф, и в Городе, и за его пределами. К счастью, никто не погиб, но несколько человек находятся в больнице. Известно, правда, только о результатах катастроф с нашей стороны барьера. Пока непонятно, какую он имеет форму и как далеко простирается. В комментариях писали, что не удаётся связаться ни с кем в восточной части страны и в Игаунии, а с западными регионами и Лиетувой связь пока есть. Как раз сейчас проходит заседание правительства, и, возможно, будет объявлено чрезвычайное положение. Правда, часть страны об этом не узнает.
Самое тревожное – то, что непонятно, где и когда ждать следующий барьер (а автор новости считал его появление неизбежным: раз уж появился второй, значит, должен быть и третий). Если барьер проходит по Городу, то в следующий раз он может появиться прямо у вас в квартире. Или барьеров станет очень много, и все люди окажутся как будто в маленьких клетках.
Тёма решил пока никому про такие новости не рассказывать.