Сунь сделала собственное предположение:
– Или подает сигналы, как маяк. Тяжелое ощущение. Предчувствие беды.
Я понял, что оно нарастает внутри, в тот самый момент, когда уловил те же эмоции на лице Сутъяди. Беспокойства достаточно – мы привязаны к месту, да еще на таком открытом со всех сторон участке суши. Плюс идея о том, что неизвестная конструкция, которую предполагается вскрыть, подает сигналы в измерении, также совершенно неизученном.
Становилось темно, и я высказал предложение:
– Нужно побольше света.
Сутъяди на секунду зажмурил глаза, затем взглянул в небо, на последние лучи заката.
– Нужно выжечь это, – произнес он, и мы с Сунь обменялись встревоженными взглядами.
– Что именно выжечь? – осторожно переспросил я. Сутъяди махнул рукой:
– Скалу. Передняя установка "Нагини" предназначена для работы по наземным целям. Этими ультравибраторами Хансен может очистить ворота полностью, не повредив артефакт ни одной царапиной.
Сунь закашлялась:
– Сэр, не думаю, что командир Хэнд утвердит эту операцию. Он приказал мне до наступления темноты установить комплект осветителей Энгье. Наконец, Вордени нужна система мониторинга для обеспечения работы с артефактом из…
– Ладно, лейтенант. Спасибо. Я поговорю с командиром Хэндом, – Сутъяди еще раз осмотрел впадину и направился прочь. Я подмигнул Сунь:
– Мне давно хотелось услышать этот разговор.
Возле корабля напряженно трудились Хансен, Шнайдер и Сян, пытаясь установить купол. Хэнд притулился у люка нашего штурмовика, в углу. Он наблюдал за сидевшей со скрещенными ногами Вордени, которая вела записи. На лице Хэнда я заметил необычное, какое-то беззащитное выражение, делавшее его моложе.
– Какие проблемы, капитан? – Хэнд задал вопрос, едва мы подошли к погрузочной рампе.
– Мне нужно осмотреть весь объект, – Сутъяди ткнул большим пальцем назад, через плечо. – Так, чтобы я видел его целиком. У меня есть Хансен и ультравибратор, чтобы убрать скалу прочь.
– Не подлежит обсуждению. Мы не можем рисковать на этом этапе, наверняка обнаружив себя.
– Или повредив ворота, – резко вмешалась Вордени.
– Или повредив ворота, – эхом согласился Хэнд.
– Капитан… Боюсь, вашим людям придется работать в такой нише, какая есть сейчас. Не думаю, что это связано с чрезмерным риском. Внешний вид местности остался прежним.
– Да, я видел маскировку. Армированная эпоксидная масса – не лучшая замена скалы, но внешне…
– А сержант Хансен под впечатлением от камуфляжа.
Мягкая речь Хэнда окрасилась некоторым раздражением.
– Раз это вас беспокоит, можете усилить конструкции, где посчитаете нужным.
Сутъяди замялся:
– Как раз собирался сказать… Конструкция нормальная. Не думаю, что она сложится. Меня беспокоит лишь эта штука, что стоит в центре выработки.
На несколько секунд Вордени отвлеклась от своих записей.
– Неплохо, капитан, неплохо. Вы быстро прошли путь от недоверия до искренней заинтересованности. За двадцать четыре часа реального времени. Но в чем конкретно вы заинтересованы?
Судя по всему, Сутъяди почувствовал неловкость ситуации.
– Я насчет артефакта. Вы говорите, это ворота? А кто может гарантировать, что через них не войдет тот, кто находится с другой стороны?
– Реально? Никто.
– У вас есть представление о тех, кто может появиться с той стороны ворот?
Вордени даже засмеялась:
– Нет. В самом деле нет.
– Тогда мне весьма жаль, госпожа Вордени, но я считаю, что с военной точки зрения существует необходимость держать огневые средства "Нагини" в состоянии повышенной боеготовности. В любое время дня или ночи.
– Капитан, это не армейская операция, – заметил Хэнд, приняв нарочито озабоченный вид. – Кажется, на брифинге я обрисовал это достаточно внятно. Вы участвуете в коммерчески оправданной миссии, а специфика нашей коммерции такова, что нельзя, совершенно невозможно выставить артефакт всем напоказ под спутниковое наблюдение. Таковы условия контракта. В терминах закона о корпоративном чартере этот объект не может быть предметом заявки до тех пор, пока с другой стороны ворот не поставлены заявочные буи "Мандрагоры".
– А если ворота захотят отвориться прежде, чем мы будем к этому подготовлены, и через них войдет нечто враждебное, что тогда?
– Нечто враждебное? Как, например, что? – переспросила Вордени.
– Госпожа Вордени, вы можете оценить это лучше, чем я, – сухо заметил Сутъяди. – В мою компетенцию входит лишь обеспечение безопасности.
Вордени тяжело вздохнула.
– Капитан, они вовсе не были вампирами.
– Простите, что?
– Марсиане. Они не были вампирами. Или демонами. Это лишь раса, обладавшая развитой технологией. У них были крылья. Вот и все. И не существует ничего, что стояло бы по другую сторону этого артефакта. – Она ткнула пальцем в направлении скал. – Ничего такого, что не могли бы построить мы сами, пройдя путь во много тысяч лет. Разумеется, если обуздаем свои милитаристские тенденции.
– Госпожа Вордени, надеюсь, вы не рассматриваете мои слова как оскорбление?
– Как вам будет угодно, капитан. Сейчас мы, все без исключения, медленно умираем от дикой радиации. Вчера на расстоянии чуть более десяти километров отсюда превратились в пар сто тысяч человек. Не считая военных. – Голос женщины набирал силу, постепенно начиная дрожать. – На этой планете, где угодно в пределах примерно шестидесяти процентов ее поверхности, шансы умереть молодым, умереть насильственной смертью – просто сногсшибательные. Благодаря военным. И наконец, лагеря, где убивают медленно, моря голодом или избивая лишь за то, что вы переступили черту, отмеченную политиками. Эту услугу тоже обеспечивают военные. Есть ли еще что-то, что я могла бы специально для вас добавить к своему определению милитаризма?
– Госпожа Вордени! – в голосе Хэнда зазвучал металл, которого не было прежде. Хансен, Шнайдер и Сян, работавшие под погрузочной рампой, оставили свое занятие и уставились на участников принципиального спора. – Мы ушли от темы. Обсуждались вопросы безопасности.
– Неужели? – Вордени принужденно усмехнулась, однако голос ее зазвучал спокойнее. – Хорошо, капитан. Позвольте довести до вашего сведения, что за те семьдесят лет, что я работаю археологом, никогда не встречала ни одного свидетельства, говорившего о марсианах как существах менее благонамеренных, нежели мы сами. Особенно в сравнении с вами, господа. Это вы развязали бойню на Санкции IV. И если исключить маленький нюанс – последствия взрыва, произведенного над Заубервиллем, – сейчас вы находитесь в большей безопасности, сидя перед этими воротами, чем где-либо еще на северном полушарии.
Возникла короткая пауза. Я решил выступить с предложением:
– Возможно, имело бы смысл навести вооружение "Нагини" на спуск в выработку. Эффект практически тот же. Вероятность обнаружения при мониторинге с орбиты – гораздо более низкая. Если же появится чудовище с полуметровыми клыками, мы сможем обрушить скалу.
– Неплохое предложение.
Хэнд как бы случайно переместился на новую позицию, точно между Вордени и Сутъяди.
– Капитан, по-моему – разумный компромисс. Или я не прав?
Сутъяди понял маневр начальника. Отдав честь, капитан развернулся на пятках. Он поднял взгляд, лишь спустившись вместе со мной с погрузочной рампы. Он выглядел затравленным. Иногда невинность раскрывает себя достаточно странным образом.
Сойдя с трапа, Сутъяди подцепил ногой труп чайки. Потом отбросил его прочь вместе с фонтаном песка.
– Хансен, Сян, – позвал он не терпящим возражений голосом. – Очистите берег от этого дерьма. Мне нужно, чтобы на песке не осталось ничего на двести метров в обе стороны.
Приподняв бровь, Оле Хансен не без иронии козырнул. Однако Сутъяди не смотрел в его сторону. Он вглядывался в береговую линию. Что-то пошло не так.
Хансен и Сян очистили пляж довольно быстро. Они смели в море слой мертвых чаек, включив двигатели сразу двух имевшихся на борту "Нагини" гравициклов и подняв тучу песка и белых перьев. На расчищенном пятачке около штурмовика вскоре обозначились контуры временного лагеря, а после возвращения Депре, Вонгсават и Крюиксхэнк с траулера темпы строительства сильно ускорились. К наступлению полной темноты на песке уже стояло пять куполов, расположившихся строго по кругу. В центре находилась "Нагини". Под конец на купола для маскировки нанесли покрытие "хамелеон". Постройки были бы совершенно неотличимы одна от другой, если бы каждую не пронумеровали, прикрепив над входом нужную цифру из иллюминия.
В каждом куполе могли жить четверо, размещаясь в двух комнатах с койками, между которыми была третья – общий кубрик. Впрочем, конфигурации двух куполов оказались нестандартными, с "уполовиненным" пространством для сна. Один предназначался для совещаний, а в другом располагалась лаборатория Тани Вордени.
Я нашел археолога именно там, в лаборатории. Она продолжала вводить заметки в портативный компьютер.
Вход был открыт. Его только что прорубили лазером, и эпоксидная смесь, которой заделывали люк, пахла новой пластмассой. Нажав для приличия на кнопку, я заглянул внутрь.
– Чего тебе? – меня не удостоили даже взгляда.
– Это я.
– Я знаю, кто ты. Лейтенант Ковач. Чего тебе нужно?
– Наверное, чтобы пригласили войти.
Она перестала писать, по-прежнему избегая моего взгляда:
– Ковач, мы больше не в виртуальном мире. Я не…
– Я пришел не за этим.
Немного поколебавшись, Таня подняла глаза на меня:
– Уже интересно.
– Так я могу войти?
– Как хочешь.
Нырнув в проем, я пробрался через разбросанные бумажные распечатки туда, где сидела Вордени. Бумагу изводил ее компьютер, похожий на простую клавиатуру с памятью. Все распечатки были вариациями на одну тему: последовательности из техноглифов в сопровождении комментариев археолога.
Пока я смотрел, она прочертила через очередной набор картинок какую-то линию.