– Я?! Я должна знать, что ты всегда думаешь об этой Оле? Я должна спать с тобой и знать, что ты видишь ее?
– Если не можешь, то не должна. Ни в коем случае. Ты хороший человек, славная девушка, но я именно потому не хотел на тебе жениться, чтобы не слышать подобных слов. Слушай, давай все исправим. Мне вдруг показалось, что я совершил страшную ошибку. Давай разойдемся, пока не возникли новые проблемы.
– Что ты говоришь? – еле слышно проговорила Надя. – Разойтись? Из-за такой ерунды… Ой! Из-за такого горя? Да, я заставила тебя жениться на себе. Но я погибала. Я не могу без тебя.
Она поднялась и упала перед ним на колени. Она прижала голову к его груди, он обнял ее, страдальчески морщась.
– Ты больше никогда не услышишь от меня ничего подобного. Я не полезу в твою душу! – горячо сказала она.
– Спасибо, – с трудом выговорил он. – Я схожу на океан, еще разок окунусь, ладно? Не переживай. Все в порядке.
Иногда, по ночам, когда Виктору удавалось споить сторожа стоянки, он приводил Олю в свою квартиру, чтобы она помылась. Дверь в ванную не разрешал закрывать. Мать лежала, слушала, как Оля моется, как выходит на кухню, и боялась, что у нее сердце выпрыгнет из груди. Она вспоминала своего внука, желая подержать его в руках еще хоть раз.
Однажды она даже решилась заговорить с незнакомой старушкой.
– Я по телевизору слышала, – сказала она, – что дитенка новорожденного нашли прямо под забором какого-то дома.
– Это теперь запросто, – тут же среагировала старушка. – Раскидывают детей, как котят.
– Интересно, а если мать или родня какая захотят его обратно взять? Смогут его найти?
– Да ни в жисть. Их и продают, и за границу отправляют, и на органы разбирают.
– Это как?
– Запросто. Скажем, у кого-то больной ребенок родился, его родители здорового украдут, разрежут на кусочки и подсадят своему – сердце, почки, что хочешь.
– Не верю я в это, – сказала мать Виктора.
– Ну и дура, – ответила старушка и понеслась прочь в поисках более понятливых собеседников.
После ванны Виктор поил Олю чаем с вареньем. Она розовела, пышные волосы обрамляли прелестное лицо, как нимб, и касались таких же пушистых ресниц. Оля дышала с трудом, мысли в голове путались от тоски. Но она была такой красивой, что Виктор не мог долго на нее смотреть. Теперь они разговаривали. Оля пыталась, как бы между прочим, по деталям, по кусочкам узнать дорогу к тому дому, куда Виктор отвез ребенка. Он иногда отвечал на ее вопросы, но чаще отрезал:
– Я же объяснял: сам смогу найти туда дорогу только на машине. А ты туда не добредешь еще по одной причине: я тебя не выпущу.
Однажды он обнаружил гантель у нее под доской. Ничего не сказал, забрал, выбросил. Но с тех пор старался не засыпать рядом с ней. У нее окрепли руки и ноги, и в ней живет ярость, как она ни пытается это скрыть. Если он расслабится, она может его убить. Это новое чувство – страх перед беспомощной девушкой, пленницей, – нисколько не уменьшило его чувство к ней. Скорее, наоборот: он понял, что как человек она сильнее его.
– Хочешь, поспи здесь, на диване, пока волосы не высохли, – предложил он.
– Нет, – резко ответила Оля. – Веди в погреб.
– В общем, хозяина этой утопленной машины вычислить практически невозможно, – говорил Слава Земцов. – А вот просьбу твою мы выполнили. Поискали вокруг обрыва, с которого ее сбросили. Есть там подозрительная ямка. Сначала ее вырыли, зарыли, потом опять отрыли и, пустую, просто мусором забросали. Что ты об этом думаешь?
– Думать нечего, – ответил Сергей. – От машины не просто избавились. Ей нашли замену. Похожую старую зеленую машину. Она сейчас ездит с теми номерами.
– Зачем первую топили?
– Там могли быть следы преступления. Отпечатки пальцев, пятна крови.
– Есть идеи?
– Я могу лишь крутиться вокруг трех слов, написанных Верой Михайловной. Третье слово – «супермаркет». Но там рядом сейчас нет старой зеленой машины. По крайней мере, у работников. Правда, я еще не пытался узнать: может, у кого-то была такая?
– Очень зыбко. Ты можешь рыть только вокруг работников. А там каждый день сотни посетителей. Кто-то мог приехать всего один раз и увидеть Олю Волохову.
– Один раз не получается. На Веру Михайловну напали в совершенно другой день, Петю Соколова убили утром после нападения на Веру Михайловну. Раз экспертиза показала, что удары по голове Веры Михайловны и мальчика наносил, вероятнее всего, один человек, значит, он после похищения Оли оставался очень близко, контролировал ситуацию.
– Экспертиза только не показала, что именно он похитил Олю.
– Да, но это наша главная версия.
– Он может не работать в магазине, а просто рядом жить.
– Конечно. Только Вера Михайловна написала «супермаркет».
– Она могла иметь в виду, что он там покупает продукты.
– Могла. Но речь идет о небольшом пятачке. А мы ковыряемся уже скоро год.
– Ты меня в чем-то обвиняешь?
– Да нет. На себя злюсь.
Глава 18
– Выглядите вы неплохо, – произнес своим властным басом Григорий, глядя на молодых, которые только что приехали из аэропорта. – Даже не верится, что кто-то очень зеленый тут с постели не вставал, ныл и скулил! – Он потрепал Надю по загорелой щеке.
– Место замечательное, – улыбнулся неотразимый Никита. – Спасибо вам.
– Ты что, родного тестя собираешься благодарить, как продавца в магазине? – хохотнул Григорий и задержал на Никите цепкий взгляд. «Да, дочка у меня точно не дура. Когда еще среди детей почтальонов найдешь такого парня, за демонстрацию которого можно деньги брать? Если б его еще к делу приобщить, брак может оказаться выгодным. Она тогда за него уцепилась, я боялся, действительно глаза мне выцарапает, как Стелла говорила. Марк, конечно, рядом с ним – чертик болотный. И потом, таких Марков всегда под рукой полно».
Они обедали, разговаривали, шутили, как сплоченная семья. Вдруг позвонил охранник:
– К вам Марк Вальцовский.
Григорий посмотрел на дочь. Глаза Нади сузились и стали колючими.
– Только его и не хватало.
– Может, он ко мне по делу? – сказал Григорий. – Правда, действительно не вовремя. Я скажу, что нас нет?
– А почему? – удивился Никита. – Почему не вовремя? Надя, это же твой приятель. Мы приехали, обедаем. Почему не пригласить?
Григорий и Стелла задумчиво посмотрели на Никиту. Держится мягко, а характер есть. Если Надя его не ослушается, значит, она ему полностью подчинилась.
– Как скажешь, – произнесла Надя. – Я просто надеялась отдохнуть после обеда, а Марк так просто не уходит, пока не выговорится всласть.
– Пусть войдет, – пророкотал в микрофон Григорий.
Марк вошел, как всегда в последнее время, с кислым выражением лица. Увидев собравшихся, изобразил улыбку:
– О! Семья в полном сборе.
– Не то слово, Марик, – ответил Григорий. – Но для тебя место всегда найдется. Мы только начали.
Марка обслужили, и он обратился к Наде:
– Вижу, ты неплохо отдохнула.
– А я не отдыхала, ты не в курсе? У нас с Никитой был медовый месяц. В этом смысле все очень хорошо.
Губы Марка превратились в узкую полоску. Григорий налил ему вина:
– Выпей, Марик. Молодые у нас с прибабахом, как говорится. Ни свадьбы, ни родителей при регистрации, ни друзей. Так что используем то, что нам остается.
– За тебя, Марк, – поднял свой бокал Никита. –Уверен, мы будем друзьями.
Марк почти испуганно посмотрел в большие, невероятно красивые глаза своего счастливого соперника. «Парень очень необычный, – как всегда, трезво подумал он. – Даже Гриша под него стелется. Мне дуться просто смешно».
– За вас, – поднял Марк бокал. – За ваше счастье.
Зина доехала на такси до загородного дома своего шефа. Вокруг участка была узорчатая ограда. Она устроилась у дерева с широким стволом, ей хорошо были видны двор и терраса. Анатолий все время топтался во дворе, подметал дорожки, развешивал белье на площадке. Потом в незапертую калитку вошла толстая деревенская тетка. Ирина выскочила на крыльцо и обрадовалась ей, как родной маме. Тетка ушла через двадцать минут. Зина хорошо видела, как она укладывает в карман фланелевого халата под курткой то, что могло быть только деньгами. После этого Ирина и Анатолий суетились на террасе, окна которой были завешены кружевным тюлем. Возились, нагибались, разгибались. Пару раз Зине показалось, будто они поднимают какие-то пакеты. «Че это они делают? – удивилась она. – Не иначе – торгуют чем-то, что на террасе держат». Один раз Ирина вышла во двор, остановилась совсем близко у ограды и глубоко вздохнула. Зина не поняла, хорошо ей или плохо, но то, что флюса не было, видно было даже одним глазом.
– Сволочь, – тихо прошептала Зина, сама не зная, кого имеет в виду: Ирину или Толю. Оба хороши.
Надо приехать в будний день. Дождаться, когда Ирка в магазин выскочит, и посмотреть, что это они на террасе прячут. Да и в дом можно влезть. У них мания – окна не закрывать. Такой вывод Зина сделала, когда однажды Толя привез ее сюда, когда Ирина поехала в тренажерный зал.
Зина побрела к шоссе и через некоторое время поняла, что движется не в ту сторону. Машины пролетали мимо. Прохожих почти не было. Случайно Зина свернула на узкую дорожку и вдруг оказалась в лесу. Ее сразу охватила паника: чащи она боялась с детства. Выскочила на какую-то дорогу и стала отчаянно голосовать. Одна машина затормозила рядом с ней. Это был фиолетовый «Бентли». Водитель открыл ей дверцу:
– Похоже, вы заблудились.
– Ничего не похоже! Я блуждаю по кругу уже больше часа!
– И куда вам нужно?
– Да к любому метро.
– А какая конкретная станция вас интересует?
– «Красные ворота».
– Нормально. Довезу.
Черт! Какая шикарная тачка! Парень, конечно, не блеск. Но вообще это приключение!
– Как вас зовут?
– Зина, – стрельнула черными глазками девушка.