– Но, госпожа Мэйли, здесь всегда было так. Я и подумать не мог, что… – зачастил китаец, кланяясь на каждом слове и внутренне молясь всем богам, чтобы его минула ярость Координатора.
– …а у вас тут бордель и опиумная курильня, Вэй!!! – перешла девушка на крик, от которого у всех присутствовавших на первом этаже здания пошли мурашки по телу. Когда кричала личная помощница Координатора, всё могло плохо кончиться для всех виновных.
Прозвучавший звонок её телефона вселил в ожидающих расправы бойцов некую надежду – девушка разговаривала, хмурилась, о чем-то спорила… до них долетали лишь обрывки её разговора, но и они обещали избавление, так как кто-то умудрился взбесить её ещё сильнее.
– …одни беспомощные вокруг. Вам яйца вообще зачем?! Молчать! Молчать, я сказала!!! – заорала она в трубку, после чего вокруг неё образовалось пустое пространство, и продолжила уже более спокойным тоном, так, словно выплеснула всю свою ярость за эти мгновения: – Продолжать наблюдение. Доложить сразу же, как только объект начнет движение. Я прибуду через полчаса. На глазах у них не мельтешите, будет идеально, если они вообще вас не увидят. Как увидели?! Да я с вас шкуры спущу!
Вэй Ли с облегчением вздохнул и бочком отошёл от вновь перешедшей на крик помощницы Координатора, вполголоса давая распоряжения подчинённым. Сегодня сама судьба дала ему второй шанс, и его нельзя было упускать – «тревожный» отряд должен стать таковым в кратчайшие сроки…
Глава 10
В комнате, лишённой источников света, за рабочим столом, уставленном сразу несколькими системными блоками и мониторами, дремал всклокоченный и помятый мужчина, в котором сложно было узнать главу рода Такэда. Последние двое суток для него слились в один нескончаемый кошмар – гибель одного из сыновей, утрата примерно четверти производственных мощностей, обвал цен на акции «Такэда-Групп», серьезные потери среди родовой службы безопасности – всё это легло на его плечи тяжким грузом и ощутимо отразилось на внешности, превратив цветущего мужчину чуть ли не в старика. В бледном свечении мониторов лицо Харуки казалось застывшим и безжизненным: глубокие морщины и складки разрезали его темными извилистыми каньонами, уголки искривленных поджатых губ устремились вниз, отражая глубину душевного напряжения, а мертвенная бледность кожи только усиливала эффект, делая его похожим на маску мертвеца.
Враг ударил неожиданно и мощно. Притухшее было пламя войны, почти оконченной, той, о которой должно уже было слагать хвалебные песни, взметнулось с новой силой, дерзко опалив торжествующего победителя.
Эта комната была частью убежища, устроенного в резиденции рода, и именно в неё стекалась информация от всех родовых служб и предприятий. Тихо гудели процессоры, перерабатывая массивы данных, специальные алгоритмы поиска и анализа перелопачивали все доступные сводки новостей и прочие источники информации, комбинируя и сравнивая, отсеивая лишнее и ненужное. Поиск противника, причинившего неожиданно большой урон своим нападением на завод «Такэда-Групп», продолжался вот уже вторые сутки и пока не принёс хоть сколько-нибудь внятного результата, одни лишь догадки и домыслы.
Единственное, что Такэда Харуки знал абсолютно точно – во всем замешан наемный отряд «Conqista». Контакты этой организации «псов войны» попали в поле его зрения ещё во время разработки стратегии нападения на род Маэда. Слишком уж часто потенциальный противник прибегал к услугам этой довольно известной частной военной компании. Это и сподвигло Харуки отдать приказ на захват, стоило только поступить информации, что в Японию прилетает один из эмиссаров этого отряда.
Эмиссар, а на самом деле опытный полевой командир Каталея Браво оставила людей Такэда с носом и растворилась в многомиллионном Токио. Спустя два месяца произошло первое и, как предполагали все аналитики, далеко не последнее нападение, причинившее роду Такэда столько беспокойства и боли. Обрывочные данные с уцелевших камер видеонаблюдения да неточные показания случайных очевидцев, видевших передвижения группировок противника до и после атаки, давали слишком мало столь необходимой сейчас информации, из-за чего суждения аналитической группы изобиловали множеством пробелов.
Громкий звуковой сигнал из аудиоколонок компьютера разорвал относительную тишину помещения в клочья, длинной и пронзительной трелью оповещая всех, кто способен был его понять, – задача выполнена! Харуки очнулся почти моментально, и тут же его пронизанные красными жилками глаза уставились на мониторы, жадно поглощая информацию.
– Как же долго я ждал этого, – прошептал он, вновь и вновь перечитывая несколько строчек текста, указывающих на местоположение базы наемников. По всему выходило, что для нанесения ответного удара надо было только перебросить часть наличных сил в портовый район Токио, где на приколе вот уже пять лет стоял танкер, принадлежавший Бразильскому Союзу. – Скоро сочтемся, Браво. Только никуда не уходи…
Мертвенная бледность и кровожадная ухмылка старика делали его похожим на ожившего мертвеца из древних легенд. Харуки желал мести, желал лично забрать жизни тех, кто осмелился выступить против него и рода и не думал ни о последствиях, ни о возможном недовольстве императора. Наследное пламя в его крови кричало голосами предков, душа требовала справедливого возмездия, и только разум продолжал тревожно перебирать варианты. Мысль о том, что всё происходящее – это только начало борьбы с уже мертвым противником, продолжающим дотягиваться до него даже с того света, беспокоила и отравляла, внося сумятицу и лишая уверенности. Но в тот момент разум был оттеснен, и его доводы остались неуслышанными…
Ресторан назывался «Восходящее солнце» и располагался относительно недалеко от центра города. Невысокое, двухэтажное здание внешне не имело ничего схожего с привычной мне современной японской архитектурой, а уж на древнюю даже не претендовало, представляя собой обычное современное здание с множеством стекол, однако сразу же расположило меня к себе красочной, художественно выполненной вывеской с изображением силуэта дерева-бонсай на фоне красного круга, символизирующего солнце. Продублированное иероглифами название также выглядело достоверно и органично, поэтому последние опасения покинули мою истосковавшуюся по традиционной кухне душу.
Однако встретивший меня и Алексея в вестибюле улыбчивый уроженец Монголии послужил первым тревожным звоночком. Его поведение и приветствие на ломаном японском испортили первоначальное впечатление о заведении, и настроение резко скакнуло в минус. После короткого диалога он указал нам на лестницу, ведущую наверх, и предложил воспользоваться услугами именно верхнего зала, чему Лёха был несказанно обрадован.
– У них просто потрясающе готовят, а наверху ещё и публика собирается интересная. Место ведь популярное среди аристократии, нам будет полезно там засветиться, – шепнул он мне, поблагодарив администратора и увлекая меня наверх. Моя кислая мина его только позабавила, и как мне показалось, всё пока что шло по его плану. И это несколько раздражало…
Поднявшиеся по лестнице посетители попадали в просторный зал, занимавший почти всю площадь второго этажа. Негромкая приятная музыка лилась из гармонично расположенных акустических колонок, заглушая речь сидящих за столиками людей или делая её трудно различимой для соседей. Пространства было так много, что нашлось место для почти трёх десятков столиков, небольшого танцпола, компактной сцены для «живой музыки» и длинной, во всю стену барной стойки. Эта стена, к слову, была единственной капитальной и призвана была отделить обеденный зал от кухни, остальные же представляли собой панорамные окна, разделенные лишь опорными столбами, стилизованными под сложенные из кирпича колонны. Поскольку ресторан находился на естественном возвышении городского рельефа, то через них можно было любоваться большей частью расположившегося внизу города. Я не рискнул к ним приближаться – не хотелось застыть перед раскинувшимся внизу городом на глазах у всех собравшихся.
Освещение тоже было довольно интересным, выделяя бар и столики островками неяркого тёплого света и оставляя пространство между ними в тени. Первый же взгляд на посетителей ресторана вызвал во мне смущение и определенную неловкость – на фоне изящно и со вкусом одетых людей, я в своём мундире смотрелся, мягко говоря, бедным родственником.
– Ты не мог предупредить? Могли по пути заехать за приличной одеждой, – раздражённо прорычал я на ухо Алексею, но тот небрежно отмахнулся от меня.
– Не парься. Мундир остаётся мундиром в любой ситуации, даже такой скромный. Так что ты вполне прилично одет, – сказал он, вглядываясь в посетителей у дальнего окна, и вдруг дёрнул меня за рукав, привлекая внимание: – Мне необходимо отойти, закажи пока что-нибудь. Или у бара посиди. Есть у меня один не самый приятный разговор, поэтому тебя с собой взять не могу. Справишься?
– Не веди себя со мной так, будто я деревенщина, – огрызнулся я в ответ и, выдернув рукав из его хватки, направился к ближайшему столику.
Вышколенный официант возник рядом, стоило мне только присесть на один из резных стульев, и ловко пристроил передо мной меню. Раскрывая его, я внутренне был готов к унылому списку из различных суси, или, как их здесь называли, роллов, но к своему удивлению увидел настолько широкий спектр блюд, что даже решил рискнуть.
– Будьте любезны, две порции гюдона, заправленного ситими-тогараси, и отдельно соус терияки. К этому также две порции реикан, а на десерт мы закажем… пусть будут вагаси. Мне даже любопытно, что из всего этого будет приготовлено правильно, – оформил я заказ после краткого изучения меню. – Кто поставляет вам чай?
– Мне сложно будет ответить на ваш вопрос. Однако мы можем предложить вам лучший из всех сортов, что есть в нашем ресторане, господин. Это гёкуро, или «Жемчужная роса», – степенно поклонился изображающий японца казах, записывая мой заказ.