Настя же почувствовала только, как ноги стали ватными, рухнула на табуретку и ещё несколько раз перечитала написанное. Она просто не могла поверить, что всё это происходит с ней. Ещё вчера головокружительная жизнь, а сегодня избушка посреди тёмного леса, из которой ей нельзя было выходи́ть. Да и Витя её вряд ли навестит! Он взлетел вместе с машиной в воздух у девушки на глазах. Оставалось только надеяться, что Еремей вскоре приедет сам и объяснит происходящее.
Порывшись в шкафчике, притулившемся прямо за входной дверью, она нашла несколько футболок, тёплые спортивные штаны и толстовку. Забравшись в мягкое нутро одежды, Настя дрожащими руками включила чайник, стоящий на буфете, отчего сразу замигал и вскоре погас свет. Но горячий чай сейчас был гораздо важнее, чем освещение и вообще ей хотелось скрыть то, что в доме кто-то есть. Ведь снаружи прекрасно были видны освещённые окна, а пробраться внутрь дома особого труда не составляло.
Настя обжигаясь пила кипяток из большой глиняной кружки, чувствовала, как потихоньку уходит дрожь и можно подумать над тем, что произошло. Хотя особого смысла в этом не было. Настя не понимала, как быть дальше и что предпринять, и ещё она чувствовала, что сейчас ей становится по-настоящему страшно. До ужаса, до дрожи, до ломоты в мышцах. В сознание просачивались картины последнего часа, Настя снова начала ощущать себя в пространстве, и паника медленно перехватывала горло.
Обхитрить такое состояние можно было только одним способом: плотно поесть. Иначе Настя боялась, что просто лишится рассудка, и Еремей по приезде обнаружит здесь сумасшедшую. Натыкаясь в темноте на редкие углы, она на ощупь распаковала сумку, достала припасы и быстро нарезала разной, попадающейся под руку, снеди. Найдя второй пакет, Настя услышала звон стекла и подумала, что бокал вина сейчас точно не помешает. Странная бутылка не смутила девушку, и она, содрав защитную фольгу, вытащила пробку и, не наливая спиртное в бокал, сделала большой глоток из бутылки. Внутренности мгновенно огненным потоком обжёг огненный, крепкий ром и спустя полчаса Настя после такой дозы снотворного пьяненько лежала на топчане и даже ни о чём не думала. Она просто спала.
Утро разбудило её пеньем птиц, лёгким стуком ветвей в окно и игрой солнечного света, мягко струившегося внутрь. Не сразу поняв где она, девушка открыла глаза, недоумённо огляделась и, разом всё вспомнив, резко села на кровати. Со вчерашнего вечера ничего не изменилось, только вокруг, вместо тёмной стены ночного бурелома, звенел бурной дневной жизнью лес.
Найдя банку с растворимым кофе, Настя отрезала горбушку от батона и уселась с чашкой и нехитрым завтраком за стол. Вперив глаза в поверхность столешницы, девушка машинально жевала хлеб и мелкими глотками пила горький и крепкий как дёготь кофе, но даже не чувствовала вкуса. Перебирая события вчерашнего вечера, девушка вдруг вспомнила, что мужчина сунул ей что-то в руки, и она, чтобы не потерять, кинула в сумку. Быстро вскочив, Настя высыпала содержимое на покрывало топчана и развернула чёрный объёмный пакет. Там и правда лежал телефон, о котором было сказано в записке, ещё лежал тугой свёрток с наличными и простая бумажная карта. Настя рассеянно всё оглядела, заглянула в конверт, рассмотрела со всех сторон карту и включила смартфон. Еремей сказал, что им можно свободно пользоваться. Но по всей видимости, звонить ему самому явно не стоило.
Настя несколько минут посидела, пялясь в стену, потом собрала содержимое обратно в сумку и решила, что сто́ит приготовить что-то более удобоваримое, чем просто кофе и батон. Девушка нашла в пакете свежие овощи, молоко, даже кусок мяса и несколько банок тунца. Выбор небогатый, но ей сейчас было всё равно, что есть, просто она делала это по необходимости. Но загвоздка была в том, что ни плитка, ни чайник не работали, а это значит нужно было разобраться с тем, как здесь включается электричество.
Заняв себя исследованием небольшой площади дома, Настя этим разогнала чёрную печаль, застрявшую занозой в сердце, но вскоре поймала себя на мысли, что просто так ходит из угла в угол, а мозг бешено вращается вокруг ярких картин вчерашнего происшествия. Бессильно опустившись на стул, она взяла в руки телефон и открыла новости, чтобы посмотреть, говорится что-нибудь в сводке о сгоревшем авто или нет.
– Ну и надо посмотреть хотя бы где я. – вслух сказала она и открыла приложение с картами.
Интернет-соединение здесь было слабенькое, и ожидание несколько затянулось, но вскоре всплыли первые заголовки главных новостей, а за ними и её местоположение. Сейчас Настя не могла двинуться с места, потому что судя по карте находилась она в Псковской области, а первой строкой в новостной ленте шёл репортаж о громком убийстве крупного столичного бизнесмена Еремея Яропольцева. И в этот момент Настя услышала голоса снаружи.
Глава 11
Больничное утро расцветало звуками быстрых шагов персонала, негромкими разговорами, монотонным стуком, идущим от колеса продуктовой тележки и навязчивым запахом сильно разбавленного, как его ещё называют, «бочкового» кофе. Юля уже давно проснулась и смотрела, как медленно стирается грань между сумраком раннего утра и наступающим днём, прислушивалась к голосам города и ощущениям внутри себя. Двухдневный тошнотворный шторм отступил, теперь пришла очередь усталости, какой-то противно хляби и дрожи во всём теле. Девушка старалась даже не двигаться, чтобы не вернулись ощущение гадливости, вязкий туман в голове и колкая боль в желудке.
Послышался звук открываемой двери. Стукнув о пластиковый косяк тележкой, грузная повариха еле слышно окрестила пространство крепким словом, широко улыбнулась и проговорила:
– Девчоночки, доброго утречка. Проснулись уже? – громогласно заявила она. – А я вам завтрачек привезла. Та-а-ак, что у нас со столами? – пошарив по карманам несвежего халата, женщина нашла очки, взяла с тележки записи и, поводив бровями, вчиталась в назначения врача. – Ага, Вельга у нас кто?
Катя зашевелилась на своей кровати, сонно продрала глаза и, глянув на повариху, хрипло сказала:
– Это я. А что уже утро?
– Утро! Утро! – повариха быстро метнула к Кате на тумбочку тарелку с горсткой рисовой каши и янтарной каплей масла, расплывающейся по поверхности и налив в чашку того самого кофе, взялась снова за записи. – Так, а вы у нас?
– Я ничего не буду. – отозвалась Юля.
– Ну, это доктор решает, что будешь, а что нет. – женщина сделала большие глаза и, переведя взгляд на Юлю, коротко хохотнула. – Смотри-ка и имя, и фамилия, и лицо прям похоже на актрису. Ты, что ли? – звонко расхохоталась она. – Тебя часто со звездой-то путают?
– Часто. – покивала Юля.
– Пойду над бабами пошучу, скажу, что к нам звезду на лечение определили. Вот они удивятся.
– Прошу вас. Не стоит. Замучат вопросами, а я себя очень плохо чувствую. – Юля внутренне вся сжалась от перспективы видеть в своей палате весь персонал больницы.
– Да ладно. Неужто не понимаю. Это я так шучу. Кто ж в нашу богадельню приличного человека положит? – повариха быстро накрыла крышками и салфетками кастрюли, стоя́щие на тележке и сказала. – Но она, эта актриса, молодец. Не жеманная, в меру талантлива и в говне всяком не снимается. Ешьте, девочки, скоро обход, зачем вам при врачах чавкать.
Быстро удалившись, повариха пошла разносить еду в другие палаты, а Юля, переглянувшись с Катей, тихо рассмеялась.
– Вот вам, Юля, глас народа. Вас любят. – придерживая рукой низ живота и морщась, Катя слезла с кровати и направилась в туалет.
– Нет, Катя, давайте договоримся, что здесь я совершенно другая Юля. – усмехнулась народная любимица. – А то меня быстро кто-нибудь сдаст и через мгновение здесь будут любители халявных сплетен. Не хочу, чтобы сегодня сеть пестрела заголовками, что я попала сюда из-за передоза, несчастной любви или не поделила парковочное место с мэром столицы. Наши бумагомараки придумывают красочные небылицы.
Катя с улыбкой покивала и прикрыла за собой дверь, а Юля внутренне собралась с духом и села на кровати. Но видимо, длительный сон, капельницы и остальные врачебные манипуляции сделали своё дело, чувствовала она себя вполне сносно и если бы не липкая слабость, то можно было бы сказать, что с ней всё хорошо.
За дверью снова послышалась возня, чей-то едва различимый голос, и Юля поморщилась, потому что совсем не хотела сейчас общаться с врачами и отвечать на вопросы.
– Нужно поскорее убраться отсюда. – поморщилась она.
Дверь распахнулась, в палату словно ворвался свежий ветер, и Юле показалось, что теперь точно всё будет хорошо. На пороге рядом с врачом, внимательно читающим Юлину медицинскую карту, стояла Ксения.
– Здравствуй, дорогая! – Ксения улыбнулась и подошла к кровати.
– Как? Откуда ты узнала? Я не хотела тебя тревожить. – Юля даже сама не ожидала, что сердце её будет скакать от радости и на душе станет гораздо легче.
– Ну ты у нас персона известная. О госпитализации разве что ленивый не написал, ну а куда конкретно тебя увезли, это я узнала по своим каналам. – Ксения взглянула на врача. – Мы договорились? Я её забираю?
– Ксения Сергеевна, вам я доверяю в полной мере. И думаю, что наша клиника не специализируется на подобных случаях. – размыто произнёс он. – Поэтому, конечно, да.
– Собирайся. – Ксения глянула на Юлю. – А я пойду попрошу копии с твоих анализов и возьму выписки.
– Спасибо. – Юля подумала о том, что Ксения всегда появляется в её жизни в самый нужный момент.
Весенний город сегодня был неприветлив, рваные края туч сыпали осколками холодного дождя, ветер зло шастал по улицам, дёргая вывески, выгоняя народ с летних террас кофеен и ресторанов, нещадно тряся молодую листву деревьев. Юля уютно устроилась на переднем сиденье Ксениного автомобиля, слушала лёгкий джаз и старалась ни о чём не думать. Хотя ей, безусловно, нужно было во многом разобраться и принять ряд сложных решений, а также выяснить, по какой причине в её квартире был устроен такой перформанс.