– Но, – Слава отпил глоток вина и замолчал, – Катя, я женат. И я не хочу никого обманывать. Моя жена вполне деловая, современная и даже в меру властная женщина. Мы вместе со школьной скамьи и сейчас у нас скорее родственный брак, нежели что-то большее. И прежде чем мы с тобой перейдём к другой фазе отношений, я хотел бы знать, – он замолчал, – ты готова меня подождать? Просто я не уверен, что Неля сдастся без боя и не потому, что я ей сильно нужен, просто она не любит, когда кто-то принимает за неё решение.
Катя чувствовала, как внутри рвётся тонкий шов на израненном сердце, как расцветает новой болью сознание, как вязкий едкий туман впивается в голову. Женщина медленно допила вино, закупорила бутылку и, подвинув её к Славе, проговорила:
– Спасибо, что выручил в такой сложной ситуации. Но я тоже хочу быть честной. Я адски устала. Я почти два года везу на себе всю тяжесть семейного быта, я недавно похоронила отца, бывший муж обманул меня и отнял квартиру, и я даже не могу никому пожаловаться, потому что на меня завели дело и если оно всплывёт, то мои дети поедут в сиротский дом, а я на исправительные работы на мусорный полигон. Я осталась без работы, жилья и каких-либо перспектив. Прости, но ждать, пока ты будешь выяснять, насколько разозлится твоя жена из-за того, что ты хочешь замутить со мной интрижку, я не буду.
Катя встала в тот момент, когда хлопнула калитка и вернулся Антон. Она отослала сына в дом, сама оглянулась через плечо на Славу, сидевшего молча и глядевшего в одну точку, бросила взгляд на горизонт, где молнии уже сближали небо и землю, и ушла больше не оборачиваясь. Катино сердце словно заиндевело, покрылось толстой коркой льда, и внутри него умерла надежда на то, что жизнь может быть другой.
***
Лесная мошкара, худые комары, мухи и даже два вполне симпатичных мотылька вились среди сухих стеблей высокой травы, сохранившейся возле ёлок ещё с прошлого лета. Уже битый час Настя терпела бесцеремонные атаки разного вида насекомых и лишь изредка позволяла себе смахнуть какую-нибудь особо надоедливую особь с лица. Она почти не сводила взгляд с домишки, куда вломились двое мужиков и судя по звукам перевернувших всё внутри и теперь застрявших там. Девушка уже давно могла бы уйти, но она чувствовала, что ей просто необходимо дождаться, пока здесь всё утихнет и тогда можно будет спокойно выбираться. А сейчас она рисковала себя обнаружить, даже простым падением в лесу. А отбиться от двух здоровых бугаёв она точно не сможет.
– Митяня, давай поехали отседова. – наконец в середине дня она услышала голос. – Значит, не дошла она и если повезло нам, то утопла где-нить в болоте.
Настю сильно задели последние слова, и она стала ещё больше вслушиваться в вялый диалог.
– А если она всё-таки придёт сюда? Давай хоть бардак уберём. И завтра утром наведаемся. – мужчина тяжело вздохнул. – Я на вечер сауну заказал и Люську с Анжелкой вызвал. Если б мы её взяли было бы что отметить.
– А за фига нам Люська с Желькой, если бы мы столичную штучку взяли?! – оглушительно рассмеялся напарник. – Ладно, давай звони боссу, отпрашивай нас.
– А чё я?
Короткая перепалка быстро закончилась, как собственно и дежурство мужиков. Они, хлопнув дверью, спустились с лестницы и живо потрусили в сторону дороги, где, как стало ясно из их переговоров, оставили машину. Настя быстро забежала в дом, схватила термос, побросала кое-какую еду в рюкзак и, не задерживаясь здесь больше ни на минуту, побежала в другую сторону. Пока она сидела в засаде, то успела изучить карту и нашла деревеньку с железнодорожной станцией. Только идти нужно было километров пять, а это было совсем непросто, особенно если учесть окружающие природные условия.
Настя бодро проскочила по сухому высокому участку, полностью поросшему величавыми соснами, потом долго расхаживала по берегу узенькой речки, которую почему-то не нанесли на карту, и она стала довольно сложным препятствием на пути девушки. Тщетно высматривая мостик, Настя сдалась, сняв обувь, окунула ступни в студёную проточную воду и побрела вброд по скользкому от нанесённого ила дну. Она аккуратно ощупывала голой ступнёй мягкое русло и довольно быстро продвигалась вперёд и уже почти перейдя речку, вдруг оступилась, повалилась навзничь в воду и крепко приложилась головой о торчащую из покатого берега корягу. Провалившись в холодную воду, Настя вынырнула и, держась за голову, уцепилась за деревяшку. Она посмотрела на ладонь, на которой остались следы крови, капающей с рассечённой на затылке кожи. Девушка еле выбралась на берег, полежала, уткнувшись лицом в свежую, густо росшую возле воды траву. Она только сейчас поняла, что сумка с телефоном, деньгами и картой теперь плавает где-то в недрах коричневой ленты реки.
Настя очень надеялась, что тяжёлый фонарь, который она захватила из дома, притянет сумку ко дну и найти её будет относительно просто. Единственное, что её смущало, это перспектива повторного купания, ещё и с открытой раной на голове. Аккуратно ощупав намокший от крови клок волос, девушка сняла с себя толстовку, из футболки сделала подобие полотна и обернув голову, снова опустилась в реку. По телу прошло крупная дрожь, то ли вода стала холоднее, то ли просто Настя уже очень замёрзла, но сейчас девушка кружила возле места своего падения, пытаясь нащупать потерю. Вскоре она наткнулась на что-то похожее на ремень, быстро сунула руку в толщу воды и вытащила сумку. Однако, выбравшись на берег, поняла, что пройти ещё четыре километра в таком состоянии она уже не сможет.
Хорошо что в подростковом возрасте девушка часто ходила в походы, а это научило её тщательно упаковывать все вещи, а также разжигать костры и при необходимости быстро сушить одежду. Настя сначала подумала о том, чтобы вернуться в дом, но это было бы максимально неразумно, и девушка, оглядев небо, посмотрела на часы и поняла, что до сумерек у неё есть примерно два часа, а этого времени должно хватить, чтобы привести себя в порядок и отправиться в сторону станции.
Настя быстро насобирала сухой мох, плотно набила толстовку и брюки, сложила небольшой костёр и, запалив валежник, присела к костру как можно ближе. Она поискала плоский камень, немного разгребла в середине пылающие ветки, быстро метнула туда импровизированную плиту, аккуратно приладила банку с тунцом и стала наблюдать, как надо рваным краем жестянки поднимается густой рыбный дух. Разобрав сумку, девушка похвалила себя за предусмотрительность, обтёрла мокрые пакеты с деньгами, картой и мобильником, глотнула горячего кофе из термоса, потрогала лежащую рядом одежду и, вытряхнув подсыревший мох, заменила на новый.
– Если бы я ещё одежду взяла, то вообще была бы молодец. – проговорила она вслух, пытаясь согреться у костра и обмакивая куски белого хлеба в консервы.
И только сейчас она разрешила себе подумать о Еремее и вообще обо всей ситуации, которая однозначно сейчас была не в её пользу. Сытое тепло разлилось внутри согревшегося организма, Настя привалилась головой к растущей рядом ёлке и на секунду прикрыла глаза.
– Ой, гляди, баба голая. – услышала она сквозь сладкий плен дрёмы мужской голос, мягко меняющий букву «г» на «х».
– Глаза свои срамные прибери! – одёрнула его женщина.
Настя открыла глаза, подскочила на месте, растирая сонное лицо и закоченевшее от долгого сидения и вечернего холода тело. Перед ней стояли двое, по всей видимости, местные жители. Мужчина был в длинной непромокаемой куртке, болотниках, доходивших почти до бёдер и с чётким отпечатком многолетнего пьянства на лице. Женщина была явно моложе, в белоснежном платке, надетом на голову, лёгкой голубой куртке с двумя аккуратными заплатками и невысоких резиновых сапожках. Незнакомка быстро скинула куртку, кинула её Насте, а сама, глянув на одежду девушки, стала молча вытряхивать из неё мох.
– Вроде просохла, немного волглая, правда, но ничего. Одевайся! – она резко обернулась к мужчине, отвесила ему затрещину за то, что он поглядывал на Настю и проговорила. – Кому скажешь, что мы её встретили, водки неделю не получишь! Понял меня? – жёстко спросила женщина.
– Наталья, ну чего ты начинаешь? – обиженно протянул мужчина. – Как будто я совсем дурной.
– Не совсем, но полностью! – оборвала его женщина. – Пошли. – кивнула она Насте. – Скоро совсем стемнеет, хорошо, что мы с вечорки возвращались попозже. Не нужно по лесу одной шататься.
– Спасибо. Я на станцию хотела пройти, но заблудилась. – Настя пришла в себя ото сна и полностью оделась.
– Ага, ждут тебя там уже. Так что заночуешь у нас, а там решим, что делать. – скомандовала Наталья и пошла вперёд.
– Откуда вы знаете? – упавшим голосом спросила Настя.
– Дома поговорим. Коля, ну-ка прибери здесь, как и не было её. – кивнула она мужчине и скрылась за густыми зарослями ивняка, которым полностью поросло поле, начинавшееся за этой частью леса.
Настя не стала спорить, быстро нагнала женщину и, стараясь не запинаться о сплетение ветвей, пошла вровень.
– Раньше-то хорошие, ухоженные поля были. – сказала Наталья. – А сейчас всё, что выкуплено, всё быльём да кустарём поросло. Вон наш дом. – женщина указала на старенькую избу-развалюшку, примостившуюся у края грунтовой дороги. – Сейчас рыбы нажарим, у меня и водочка есть. Только Кольке нельзя показывать, всю выдрызгает.
Скоро они добрались до покосившегося забора, Наталья толкнула калитку, навстречу им вылетела гремя цепью смешная кудлатая собака и стал прыгать вокруг хозяйки, норовя облизать лицо. Наталья кинула ей в миску несколько рыбин из мешка, высыпала прямо на траву мелочовку для кошек и толкнула скрипучую синюю дверь.
– Проходи, сейчас Колька печь затопит. Днём-то тепло уже, а вот ночи ещё сырые.
– Я уважаю ваше молчание, это, должно быть, какая-то позиция, но я её не понимаю, – Настя, склонив голову под низкой притолокой, вошла в дом, – почему вы считаете, что меня кто-то ждёт?
Наталья, зажгла свет, кинула на плиту чайник и глянула на гостью.