Когда одна рука у Вальгарда устала, он переложил бич в другую. Потом, когда и та ослабела, кинул его и ушел.
Вино подействовало на него. Только озноб и головная боль напоминали ему, где он был только что. Подойдя к окну, Вальгард услышал шум дождя.
Лето, которое он надеялся провести на зеленой травке у журчащих рек, а провел то в беспокойных вылазках и стычках с эльфами, то запертый как в клетке в стенах этого замка, это проклятое лето кончалось. И вместе с летом умирал Тролльхейм. Из Валланда перестали приходить вести после той, последней о поле битвы, заваленном трупами.
Неужели дождь никогда не кончится? Из окна потянуло сыростью так, что Вальгард вздрогнул. Вспыхнула молния, грохот грома пронзил его до костей.
Он поднялся в свои покои. Пьяная стража спала на полу — неужели все они пьяницы и убийцы? С кем среди этого вопящего, вечно бранящегося сброда мог он поговорить по душам?
Вальгард вошел в спальню и застыл, ссутулившись в дверях. На ложе сидела Лиа.
«Она, — тупо подумал Вальгард, — не такая сука, как другие эльфийские бабы, только она дарит мне покой, когда мне невмоготу с самим собой».
Снова сверкнула молния. Пол дрогнул от грома. Порыв ветра застучал дождем по стеклу, взвились занавески, замигали свечи.
Вальгард тяжело опустился на край постели. Лиа обвила его шею руками. Ее взгляд был холодней лунного света, ее улыбка, шелковистая кожа, ее запах — все в ней притягивало его, хотя и не согревало душу. Ласково прозвучал сквозь шум бури голос Лиа:
— Что ты делал, мой повелитель?
— Сама знаешь, — проворчал Вальгард. — И странно, что ты ни разу не попробовала удержать меня.
— Сильный поступает со слабым по своей воле.
Ее руки, лаская, скользнули к нему под одежду, но он будто не заметил этого.
— Да, — сказал он, осклабившись. — Этот закон хорош, пока ты силен. Но тролли теперь разбиты. Скафлок, а судя по всему — это Скафлок, вернулся с оружием, которое сокрушает все на его пути. Как быть теперь с твоим законом? — Он мрачно взглянул на Лиа. — Последние вести, что дошли до меня: главные твердыни пали. Даже если эльфы побеждают в поле, такие стены казалось бы должны остановить их. Мы в свое время захватили часть из этих крепостей с величайшим трудом, другие взяли измором, третьи, вроде этой, сдались без боя. Мы разместили в них сильные гарнизоны, вооружили их до зубов, и вот теперь они пали одна за другой, едва войско Короля Эльфов подступило к ним. — Он покачал своей нечесаной головой. — Почему? — А потом, сжав своими лапищами тонкие плечи Лиа, добавил: — Эльфийский Утес никогда не падет. Никогда! Я удержу его, даже если сами боги выступят против меня. Да, я жажду битвы, ничто так не желанно как битва для меня и моих измученных воинов. Мы разобьем их, ты слышишь? Мы уничтожим их, и я насажу голову Скафлока на копье и выставлю ее на этой стене.
— Конечно, мой повелитель, — промурлыкала Лиа, улыбаясь про себя.
— Я силен, — захрипел Вальгард. — Еще когда я был викингом, я убивал людей голыми руками. Я не знаю, что такое страх, я стал еще сильней. Я одержал немало побед, но одержу еще больше.
Его руки опустились без сил, в глазах потемнело.
— Но что мне с того? — прошептал вдруг Вальгард. — Почему я есть? Потому что таким сотворил меня Имрик. Он отлил меня по образу Скафлока, и только поэтому я живу, все: сила, и облик, и мозг — все Скафлока.
Он с трудом встал и, шаря перед собой точно слепой, пронзительно закричал:
— Неужели я только тень Скафлока?
Молнии били одна за другой, точно адский огонь горел в небесах. Гремел гром. Выл ветер. Дождь рекой стекал по окнам. Сквозняк задул свечи.
Вальгард, шатаясь, побрел на ощупь во мраке, разрываемом вспышками молний.
— Я убью его, — бормотал он. — Я похороню его на дне морском. Я убью Имрика, и Фреду, и тебя, Лиа, — всякого, кто знает, что я не человек, что я дух, по воле колдовства облаченный в плоть по образу человеческому, в холодную плоть, ах, холодны мои руки…
Громовая колесница грохотала по небу. Вальгард завыл:
— Эй ты, швыряй свой молот сколько хочешь! Греми изо всех сил! Я упру мои холодные руки в столбы, подпирающие покои богов, и обрушу их. Я швырну мир к моим ногам. Я спущу на мир бурю и тьму, по моей воле ледники поползут с севера. За мной по пятам будет кружиться только прах. Я — смерть!
Кто-то сильно постучал в дверь, но стук был едва слышен за шумом бури. Вальгард с ревом распахнул дверь. Он схватил за шею тролля, который стоял перед ним, утомленный и вымокший в долгом пути.
— Вот с тебя-то я и начну! — закричал Вальгард.
Пена выступила у него на губах. Гонец попробовал отбиваться, но и троллиных сил не достало, чтоб разжать эту хватку.
Едва бездыханное тело гонца рухнуло на пол, как неистовство берсерка покинуло Вальгарда. Обессиленный, дрожащий, он оперся о дверной косяк.
— Глупо я поступил, — вздохнул он.
— Может, с ним был еще кто-то, — сказала Лиа. Она вышла на лестницу и позвала: — Эй, там, внизу! Ярл желает говорить с тем, кто шел следом.
Второй тролль, такой же изможденный как первый, пошатываясь, с кровавым рубцом на щеке, выступил вперед. Не поднимаясь по лестнице, он крикнул:
— Нас было пятнадцать. А уцелели только Хру и я. Разбойники всю дорогу гнались за нами по пятам!
— Что за вести ты принес? — спросил Вальгард.
— Эльфы высадились в Англии, повелитель. А еще мы слышали, что ирландские сиды, а ведет их сам Луг Долгорукий, уже в Шотландии.
Вальгард мрачно склонил голову.
XXVI
Под покровом осенних штормов Скафлок повел лучших эльфийских воинов через пролив. Он был назначен вождем этой дружины, а Король Эльфов с остальным войском должен был окончательно очистить от троллей материковую часть Альфхейма. Король полагал, что захват Британии — нелегкое дело, если бы троллям удалось отразить высадку, то Англия стала бы для них местом сбора сил для новых нападений.
Скафлок ухмыльнулся:
— Мой меч приносит победу.
Король, прежде чем ответить, задумчиво посмотрел на него.
— Будь осторожен с этим оружием. Оно сослужило нам добрую службу. Но не забывай — оно коварно. Рано или поздно этот меч обрушится на своего хозяина, быть может, именно тогда, когда он будет нужней всего.
Скафлок не придал значения этим словам. Не то чтобы он бесповоротно решил погибнуть, в конце концов, в этом мире оставалось немало хорошего, но кто же знает, сколько лет еще ему суждено прожить. Во всяком случае, он не собирался расставаться с этим мечом. Ничто на свете не могло дать ему то, что давал этот меч. Действительно, неистовствуя в битвах, он в то же время не становился берсерком, напротив того, его чувства еще никогда не были так остры, его разум — так быстр и точен. Действуя мечом, он чувствовал себя как бы преображенным, как будто он, его оружие и его деяния составляли одно целое. Он ощущал себя всесильным. Такое же, хотя и по-другому, довелось ему испытать, когда с ним была Фреда.
В укромной бухте на побережье Бретани Скафлок собрал суда, воинов и лошадей. Он послал весть вождям эльфов в Англии, что пора собирать и поднимать эльфов. И вот в одну из ночей, когда буря шумела над всем Севером, он повел свой флот через пролив.
С черного неба, время от времени раскалываемого молниями, шел мокрый снег, вскоре все вокруг побелело. Громовые раскаты то и дело разносились в грозовом воздухе. Волны, набегавшие с запада, закипели, побелели от пены и с яростным ревом бросились на побережье. Дождь и брызги били в лицо, одежда промокла насквозь. Голубые огни вспыхивали на концах весел и на драконьих головах, украшавших корабельные штевни.
Из тьмы стали постепенно проступать берега Англии. Эльфы гребли против ветра изо всех сил, так что мышцы чуть не лопались от напряжения. Ветер налетел на корабли, стараясь столкнуть их друг с другом, швырнуть на береговые скалы. Скафлок, усмехаясь, громко сказал такую вису.
Хладны ласки
и лобзанья
те, что дочки
Ран нам дарят.
Белокуры, белогруды
в кудрях пены
вы кружитесь.
Стоя на носу своего боевого корабля, Скафлок наконец увидел мыс, который был целью плавания, и в тот же миг почувствовал, как страсть снова пробудилась в его душе. Он сказал такую вису:
Ветер с громким воем
ведет меня к дому.
Скоро я пристану
к скалам английским.
Буруны у брега.
Беда мне — за ними
дева, о которой
душа истомилась.
И далее, уже ни на что не отвлекаясь, Скафлок сосредоточил все внимание на том, как ему обогнуть мыс.
Когда вся его флотилия выполнила этот маневр, за мысом открылась тихая бухта, где можно было пристать, а на ее берегу их ждал небольшой отряд эльфов, который пришел им на подмогу. Корабли причалили, их, вытащив на берег, закрепили.
Команды стали спешно вооружаться. Один из капитанов спросил Скафлока:
— Кто останется здесь охранять корабли?
— Никто. Там, в глубине страны, потребуются все воины.
— Но ведь тролли могут найти наши корабли и сжечь их. Тогда путь к отступлению будет отрезан.
Скафлок оглядел побережье, освещаемое вспышками молний.
— Для меня, — сказал он, — назад пути нет. Я не покину Англию, ни живой, ни мертвый, до тех пор, пока не будет изгнан последний тролль.
Эльфы посмотрели на него не без страха. Он казался уже не смертным человеком, а демоном: высокий, закованный в железную броню, с роковым мечом у бедра. В глубине его холодных голубых глаз вспыхивали волчьи зеленые искры. Эльфы подумали, что Скафлок обречен гибели.
Он вскочил в седло своего великанского коня и крикнул, покрывая голосом ветер:
— Трубите в рога! Охота началась.
Войско выступило в поход. Только треть из эльфов была на конях. Остальные надеялись вскоре добыть себе лошадей. Подобно французам и норманнам, и в отличие от англичан и датчан, эльфы предпочитали сражаться верхом. Дождь хлестал по ним, мокрые палые листья шуршали под ногами, молнии вспыхивали в небе, пронзительный ветер нес холодное дыхание наступающей зимы.