– Пока да. Но что-то мне подсказывает, что это солнце – астрономическая невероятность.
– Ну, возможность дышать под водой тоже не больно-то реалистичная штука.
– Мне возможности дышать не представилось, – я поднял руки, словно клешни, имитируя захват, в который она недавно взяла мою голову, и изобразил на лице удушье. – Ничего не напоминает?
К моему изумлению, она залилась краской. Потом рассмеялась, плеснула мне в лицо водой и устремилась к берегу. Я какое-то время оставался на месте, тоже смеясь, затем поплыл за ней.
Песок был теплым, рассыпчатым, и системно-магически не лип к коже. За полосой пляжа росли пальмы, с которых периодически падали кокосы, которые, если их не подбирали, через некоторое время распадались на кусочки, и кусочки эти растаскивали крохотные пестрые крабы, похожие на самоцветы.
У кромки моря мы снова занялись сексом. Таня Вардани оседлала мой член, угнездив свой мягкий, теплый, гипертрофированно пышный зад на моих скрещенных ногах. Я зарылся лицом между ее грудями и, держа ее за бедра, нежно двигал вверх и вниз до тех пор, пока ее тело снова не начали сотрясать судороги, которые, подобно лихорадке, тут же передались и мне. Скретч-подпрограмма имела встроенную систему резонанса, за счет чего оргазм бесконечно долго переходил от меня к Тане и обратно, словно осциллирующий сигнал, то накатывая, то ослабевая.
Это была любовь. Идеальная гармония страсти, конденсированная, дистиллированная и усиленная до предела.
– Ты отрубил фильтры? – слегка задыхаясь, спросила она меня, когда все закончилось.
– Разумеется. Ты же не думаешь, что я собирался пройти через вот это все и в итоге продолжать лопаться от спермы и гормонов?
– «Пройти через вот это все»? – она гневно подняла голову.
Я ухмыльнулся в ответ:
– Само собой. Это же ради тебя затевалось, Таня. Меня бы здесь не было, если бы не… Э! Песком, чур, не швыряться!
– Сукин ты…
– Ах ты…
Одной рукой я отмахнулся от летящего в лицо песка, а другой столкнул ее в полосу прибоя. Она со смехом опрокинулась на спину. Пока она поднималась, я гротескно раскорячился в боевой стойке а-ля Микки Нозава. Что-то в стиле «Демонов кулак сирены».
– Не смей прикасаться ко мне своими грязными руками, женщина!
– Похоже, ты только и ждешь, чтобы к тебе прикоснулись, – парировала она, отбрасывая волосы и указывая вниз.
Что было правдой. Вид ее покрытого каплями воды роскошного системно-магического тела снова разослал сигналы моим нервным окончаниям, и головка пениса уже снова начала набухать, как спеющая слива в ускоренном режиме.
Я вышел из оборонительной стойки и оглядел конструкт:
– Знаешь, Таня, готовый он или нет – хорошая, елки-палки, штука.
– Номер один по версии журнала «Киберсекс и ничего кроме», – она пожала плечами. – Я рискнула положиться на их выбор. Хочешь, снова попробуем под водой? Или, может, пойдем к водопаду? Он там, за деревьями.
– Звучит заманчиво.
Проходя мимо переднего ряда пальм, чьи фаллические стволы поднимались из песка, точно шеи динозавров, я подобрал только что упавший кокос. Крабики с космической скоростью разбежались, попрятавшись по норкам и осторожно высовывая оттуда стебельки глаз. Я повертел кокос в руках. От зеленой скорлупы при падении отлетел кусок, обнажив мягкую пористую плоть. Приятный штрих. Я проткнул внутреннюю пленку пальцем и, запрокинув плод над головой как флягу, отпил. Молоко оказалось нереалистично прохладным.
Еще один приятный штрих…
Войдя в лес, я обнаружил, что под ноги не попадаются ни острые камешки, ни насекомые. Где-то поблизости раздавался отчетливый шум и плеск воды. Между пальмовыми стволами вилась тропа, ведя на юг, к источнику звука. Держась за руки, мы зашагали вперед. Над головами в густой листве тропического леса сновали яркие птицы и маленькие обезьянки, издающие подозрительно музыкальные крики.
Водопад состоял из двух ярусов: длинная струя низвергалась в широкий бассейн, откуда, пробравшись сквозь камни и стремнины и слегка укоротившись, устремлялась в бассейн меньшего размера. Я подошел к краю чуть раньше Тани и, раскинув руки, встал на мокрых камнях, глядя вниз. Подавил ухмылку. Идеальный момент, чтобы столкнуть меня вниз. Я буквально напрашивался на полет.
Но ничего не произошло.
Я обернулся и увидел, что она слегка дрожит.
– Эгей, Таня, – я взял ее лицо в ладони. – Что не так? Что случилось?
Но я знал, что, вашу мать, случилось.
Потому что методики методиками, а лечение – это сложный, мучительно медленный процесс, и стоит на секунду расслабиться, все может полететь к чертям.
Лагерь, мать его.
Легкое возбуждение улеглось, испарилось из моей системы, как слюна от вкуса лимона во рту. Ярость волной прокатилась по телу.
Война, мать ее.
Если бы со мной в этом эдемском уголке сейчас оказались Айзек Каррера и Джошуа Кемп, я бы голыми руками вырвал бы у обоих кишки, завязал в узел, швырнул вниз обоих и стал бы смотреть, как они там тонут.
«В этой воде не утонешь, – усмехнулся мой внутренний, высокомерный, все контролирующий и никогда не спящий посланник. – В этой воде можно дышать. А вдруг людям вроде Кемпа и Карреры нельзя? Ага, как же».
И тогда вместо всего этого я обхватил Таню Вардани за талию, крепко прижал к себе и прыгнул за нас обоих.
Я пришел в себя. Ноздри щекотал запах щелочи, а живот был липким от свежей спермы. Яйца болели так, словно по ним пнули. Дисплей над головой выключился, перейдя в режим ожидания. В углу мерцал таймер. Я провел в виртуале меньше двух минут реального времени.
Осоловело моргая, я принял вертикальное положение.
– Ни хе-ра же се-бе, – я прочистил горло и посмотрел по сторонам. За диваном обнаружился рулон свежих самоувлажняющихся полотенец, предназначенный, по всей видимости, именно для такой надобности. Я оторвал солидный кусок и вытер пах, все еще моргая в попытке избавиться от остатков виртуальности, стоящих перед глазами.
Мы трахнулись под водопадом: расслабленный подводный секс, после того как Таня перестала наконец дрожать.
Мы трахнулись на пляже.
Мы трахнулись в загрузочном отсеке, на прощание.
Я оторвал от рулона еще кусок, вытер лицо и глаза. Медленно оделся, засунул за пояс пистолет, поморщившись, когда он коснулся моего ноющего паха. Найдя взглядом зеркало на стене, я уставился в него, пытаясь разобраться, что же все-таки произошло со мной в виртуальности.
Посланнический психоклей.
Я, не задумываясь, применил его на Вардани, и в результате она действительно пришла в норму. Чего я и добивался. Приобретенная в итоге зависимость – последствие практически неизбежное, ну так и что с того? Подобные вещи немного значат для чрезвычайного посланника при обычном раскладе: действовать чаще всего приходится в боевой обстановке, где и без того хватает забот; ко времени, когда зависимость может превратиться для пациента в проблему, посланник зачастую уже где-то далеко. Необычным нынешний расклад сделала та восстановительная процедура, которую Вардани сама себе назначила, а затем и организовала.
Я не мог предсказать, какой будет эффект.
Мне о подобном не доводилось слышать. Не доводилось даже видеть.
Я не мог понять, какие чувства это вызывало у меня.
И не приближался к пониманию, глазея на свое отражение в зеркале.
Скорчив ему недоуменную мину и пожав плечами, я усмехнулся и вышел из камеры в предрассветный полумрак, окутывавший замершие машины. Вардани ждала снаружи возле открытых стоек и была
Не одна.
Это осознание, мучительно запоздалое, резануло по моим измочаленным нервам, и тут же сзади в шею мне уперлось кольцо с острием посредине, в котором я безошибочно распознал излучатель «санджета».
– Резких движений не нужно, дружище, – проговорил голос со странным акцентом, с экваториальной гнусавинкой, которую не смог замаскировать даже голосовой модулятор. – А то тебе и подружке твоей головы не сносить.
Рука профессионально обшарила мою талию, вытащила «калашников» и отбросила в угол. Пистолет с приглушенным стуком упал на ковровое покрытие и слегка проехал по нему вперед.
Попытаемся определить.
Экваториальный акцент.
Кемписты.
Я взглянул на Вардани, на ее странно обмякшие руки и на человека, прижимавшего к ее затылку бластер меньшего размера. На преступнике был плотно облегающий черный камуфляж, лицо скрывала маска из прозрачного пластика, поверхность которой волнообразно колебалась, искажая черты; глазные отверстия покрывала голубая тонировка.
На спине у субъекта был рюкзак, где, судя по всему, находилось оборудование, которое они использовали, чтобы проникнуть на территорию. Как минимум биометрический сканер, кодовый модулятор систем наблюдения и глушитель сигнала.
Нехеровенькие такие высокие технологии…
– Ну, мужики, вы покойники, – сказал я спокойно, пытаясь создать впечатление, что ситуация меня забавляет.
– Экстрасмешно, дружище, – тот, что держал меня, потянул за руку и развернул лицом к себе, так что излучатель «санджета» оказался прямо перед моим носом. Тот же дресс-код, та же искажающая черты пластиковая маска. Тот же рюкзак. Чуть поодаль высились еще две столь же одинаковые, как клоны, фигуры, наблюдая за противоположными углами зала. Их «санджеты» были обманчиво небрежно опущены. Мой оптимизм начал затухать, как изображение на выключенном ЖК-дисплее.
Потянуть время.
– Вас кто прислал-то, мужики?
– Все устроено так, – голос из-под маски слышался то четче, то глуше. – Нам нужно ее, ты просто ходячий углерод. Ртом не двигай – может, заберем и тебя, для чистоты. Будешь раздражать меня, я сделаю некрасиво, посмотрю, как твои посланнические мозги размажутся по стене. Мои слова доходят?
Я кивнул, отчаянно стараясь преодолеть посткоитальную вялость, пропитавшую каждый сантиметр моего тела. Слегка изменить позу…