– Так себе, – я закашлялся и долго не мог остановиться.
Каррера переждал, когда приступ кашля пройдет. Вручил мне салфетку.
Утерев рот, я выразительно взмахнул рукой:
– Как и все мы. А у вас как?
– Сейчас археолога в команде нет, если не принимать в расчет Митчелла.
– Я бы не принимал. В его случае это хобби, а не профессия. И как же так вышло, что вы недоукомплектованы скребунами, Айзек? – Шнайдер же наверняка рассказал, что на кону. После секундного размышления я решил пока попридержать эту информацию. Я не знал, много ли она стоит, но, когда у тебя остается всего одна гарпунная обойма, ты не станешь целить в плавники. – Ты же наверняка имеешь какое-то представление о том, что стоит на кону.
Он покачал головой:
– Работаем на корпорации, Такеси. На небоскребную шваль. Такие люди озвучивают ровно столько, сколько нужно, чтобы тебя подписать. Все, что я знал до сегодняшнего дня, – что Хэнд нацелился на что-то крупное и что, если «Клину» удастся отхватить кусок, нас неплохо вознаградят за труды.
– Да, но вам дали коды доступа к системе нанобов. Существует ли что-нибудь более ценное? На Санкции IV? Ладно тебе, Айзек, ты наверняка догадался, о чем речь.
Он пожал плечами:
– Мне назвали сумму, вот и все. Так работает «Клин», и ты это знаешь. Кстати, о работе. Это же Хэнд у двери, да? Вон тот худой.
Я кивнул. Каррера подошел и внимательно вгляделся в лицо спящего менеджера.
– Ну да. Слегка похудел по сравнению с теми фотографиями, что есть у меня в стеке, – он зашагал по импровизированной больничной палате, вертя головой и осматривая спящих и труп в углу (несмотря на усталость и тетраметовый приход, я тут же привычно насторожился). – Что, конечно, неудивительно, учитывая уровень полученной вами радиации. Удивительно то, что вы вообще в состоянии стоять на ногах и передвигаться.
– Вообще-то как раз не в состоянии, – заметил я.
– Действительно, – он вымученно улыбнулся. – Бог ты мой, Такеси. И чего бы тебе было не подождать пару дней? Получил бы вдвое меньшую дозу. Мои все на стандартных антирадпрепаратах, нам здесь грозит разве что головная боль.
– Не я принимал решение.
– Да понимаю, что не ты. Деактивированная в углу – это кто?
– Сунь Липин, – смотреть на нее оказалось даже тяжелее, чем я предполагал; волчья верность, похоже, штука необоримая. – Системщица.
Он кивнул.
– А остальные?
– Амели Вонгсават, пилот, – я показал пальцем. – Таня Вардани, археолог; Цзян Цзяньпин и Люк Депре, спецоперации.
– Ясно, – Каррера снова нахмурился и дернул подбородком в сторону Вонгсават. – Если она была вашим пилотом, кто сидел за штурвалом взорвавшегося штурмовика?
– Мужик по имени Шнайдер. Через него-то я изначально и вышел на все это дело. Мудила из гражданской авиации. Когда началась пальба, у него нервишки сдали. Захватил корабль, замочил Хансена – парня, которого мы оставили на посту, – ультравибом и смотался, оставив нас у…
– На борту был только он?
– Угу, если не считать пассажиров в контейнере для трупов. Перед тем как мы вошли в портал, нанобы убили двоих наших. И еще шестерых мы обнаружили с другой стороны. А, да, еще двоих выловили в сетях траулера. Судя по всему, команда археологов, заявившаяся сюда еще до войны.
Он не слушал, просто ждал, когда я закончу.
– Иветта Крукшенк, Маркус Сутьяди. Это те двое, которых убила система нанобов?
– Да, – я попытался изобразить легкое удивление. – У вас есть список группы? Я смотрю, у ваших небоскребных обитателей со сбором информации дело обстоит неплохо.
Он покачал головой:
– Да не особенно. Просто мои небоскребыши обитают в той же самой башне, что вот этот твой дружок. Метят на тот же пост, на какой метит он. Как я и сказал, шваль, – его голосу определенно недоставало яда, а мое посланническое чутье к тому же уловило в рассеянном тоне легкий призвук облегчения. – Я так понимаю, нет оснований надеяться, что у вас остались стеки тех двоих, которых убили нанобы?
– Нет, стеков не осталось, а что?
– Да неважно. Я особенно на это и не рассчитывал. Клиенты сказали, что система не оставляет после себя ничего. У нее в ход идет все.
– Ну да, мы так и поняли, – я развел руками. – Айзек, даже если бы нам и удалось обнаружить стеки, они были бы уничтожены при взрыве «Нагини», как в общем-то и все остальное, что там находилось.
– Да, удивительно мощный взрыв. Ничего не хочешь о нем рассказать, Такеси?
Я натянул на лицо ухмылку:
– А ты как думаешь?
– Я думаю, что локмитовские штурмовики не взрываются в полете безо всякой на то причины. И думаю, ты как-то мало бесишься из-за того, что этот ваш Шнайдер вас кинул.
– Ну, он же покойник.
Каррера скрестил на груди руки и молча смотрел на меня.
Я вздохнул:
– Ладно, ладно. Я заминировал двигатели. Я все равно доверял Шнайдеру не больше, чем презику из лип-пленки.
– И, как оказалось, не доверял вполне обоснованно. И, учитывая, к чему привели его действия, вам повезло, что подоспели мы, – он поднялся, потирая руки; вид у него был такой, словно его только что избавили от неприятной перспективы. – Постарайся отдохнуть, Такеси. Завтра утром я хочу услышать твой рапорт.
– Договорились, – я пожал плечами. – Рассказывать в общем-то особенно больше не о чем.
Он вздернул бровь:
– Вот как? Мои сканеры говорят об обратном. Количество выделенной по ту сторону портала энергии, зарегистрированное за последние семь часов, превышает сумму всех сеансов гиперсвязи на Санкции IV со времени ее заселения. На мой взгляд, тебе еще есть чем поделиться.
– А, это, – отмахнулся я. – Сражение автоматизированных систем древнейших цивилизаций галактики. Ничего особенного.
– Ах вот как.
Он уже стоял на пороге, когда вдруг остановился, как будто озадаченный какой-то мыслью:
– Такеси.
Мои чувства обострились, словно перед началом боевой операции.
– Да? – стараясь придать голосу небрежность.
– Исключительно из любопытства. А как ты планировал выбираться? После взрыва штурмовика? Учитывая систему нанобов и радиоактивный фон. Без транспортного средства, если не считать того дерьмового траулера. Вы что собирались делать-то, пешком идти? Вам же до деактивации оставался буквально шаг. Что это, к чертям, за стратегия – взорвать свое единственное средство передвижения?
Я попытался вспомнить. Вся ситуация, головокружительная пустота коридоров и залов марсианского корабля, остекленелые взгляды трупов, залпы орудий невиданной мощи снаружи – все это словно уже отодвинулось глубоко в прошлое. Наверное, я мог бы использовать техники посланников, чтобы вызвать их обратно, но какая-то темная, холодная сила не советовала этого делать. Я покачал головой.
– Не знаю, Айзек. У меня были припрятаны скафандры. Возможно, я планировал дрейфовать у края портала в ожидании, когда до вас дойдет наш SOS.
– А если бы портал оказался непрозрачным для сигнала?
– Для звездного света он же был прозрачным. И для сканеров, как я только что понял, тоже.
– Из этого вовсе не…
– Ну тогда бросил бы в портал дистанционный маяк и уповал бы, что он достаточно долго протянет среди сраных нанобов, чтобы дать вам установить наше местоположение. Твою мать, Айзек. Я посланник. Мы решения принимаем на ходу. На худой конец у нас оставался почти рабочий заявочный буй. Сунь могла его отремонтировать, оставить в режиме трансляции, а мы бы все вышибли себе мозги и ждали, когда кто-нибудь придет. Разницы-то особой не было – нашим оболочкам сроку оставалось не больше недели. А тому, кто пришел бы на сигнал заявочного буя, так или иначе пришлось бы нас переоблачить – мы же ценные эксперты, хоть бы и мертвые.
Последнее вызвало у него улыбку. У меня тоже.
– Тем не менее это едва ли можно считать образцовым примером стратегического планирования, Такеси.
– Айзек, ты не понимаешь, – мой голос стал чуть серьезней, улыбка исчезла. – Я посланник. Стратегическим планом было убить любого, кто попытается меня предать. Выжить после этого – ну если получится, то это дополнительный плюс, если же нет, – я пожал плечами. – Я же посланник.
Его улыбка тоже слегка поблекла.
– Постарайся отдохнуть, Такеси, – сказал он мягко.
Проводив его глазами, я перевел взгляд на неподвижную фигуру Сутьяди. Надеясь, что тетрамет не даст мне заснуть, прежде чем Сутьяди придет в себя и услышит, как себя вести, чтобы его не казнили палачи «Клина».
Тетрамет – один из моих любимых наркотиков. Он не такой мощный, как некоторые военные стимуляторы, а значит, из твоей памяти не выскользнут полезные житейские знания вроде «Нет, без гравитатора летать у тебя не получится» или «Если врежешь по этой штуке, переломаешь в руке все кости». В то же время он позволяет получить доступ к внутренним резервам, залегающим где-то на клеточном уровне, о самом существовании которых не знает ни один неподготовленный человек. Приход долгий и чистый, единственные побочные эффекты – легкий блеск поверхностей, которые в принципе не должны бы отражать свет, и чуть дрожащие контуры предметов, которые имеют для тебя какую-то личную ценность. При желании можно добиться легких галлюцинаций, но это требует концентрации. Ну или, естественно, передозировки.
Отходняк не сильно хуже, чем от большинства отрав.
Когда стали просыпаться остальные, мое состояние уже было несколько маниакальным, потому что организм уже начинал подавать тревожные сигналы, что химическое приключение подходит к концу. Возможно, я тряс Сутьяди слишком энергично, когда понял, что он пробуждается не так быстро, как мне бы хотелось.
– Цзян, эй, Цзян. Продирай глаза, блин. Угадай, где мы.
Он ошарашенно заморгал. Выражение его лица стало удивительно детским.
– Х-х-х-х…
– Снова на побережье, чувак. Явился «Клин» и вытащил нас с корабля. «Клин Карреры», моя прежняя команда.