– Это лишь видимость, – уверяю я Эллу. – Он хорошо притворяется, что все в порядке, но на самом деле его выгнали из команды по лакроссу и сняли его кандидатуру на пост президента школьного совета в следующем году.
Я хмурюсь.
– Но этого все равно недостаточно.
– Зато это уже начало. – Элла принимается гладить мою руку, и это невинное прикосновение разжигает в моем теле пожар куда жарче, чем костер на песке в нескольких шагах от нас. – Кстати, раз уж речь зашла о Джордан, твой отец сегодня на стадионе пригрозил ее отцу.
– Серьезно? – Я даже не пытаюсь скрыть изумление.
Она кивает.
– Сказал, что очень огорчится, если со мной что-нибудь случится, потому что это повлияет на их деловые отношения.
– А старик-то еще о-го-го! Даже не думал, что он способен на такое. Или что он вообще в курсе, что творится в Асторе.
– По-моему, он знает куда больше, чем позволяет нам думать. Намекнул, что знает о нас с тобой.
Я ухмыляюсь.
– А что мы?
– Ну, что твоя футболка на мне – это кое-что значит.
Несколько непокорных прядей лезут Элле в лицо. Я пользуюсь этим, чтобы прикоснуться к ней, и заправляю их ей за ухо.
– Я знаю, что это значит для меня. Не хочешь рассказать мне, что это значит для тебя?
Элла берет меня за запястье и поворачивает, чтобы прижаться губами к моей ладони. Как будто ставит на мне клеймо. Что я принадлежу ей. Мне хочется сжать кулак и сохранить ее поцелуй навсегда.
– Это значит, что все остальные девчонки должны отойти в сторону. Ты мой. – Она поднимает на меня блестящие глаза. – Твоя очередь.
И мне снова приходится сделать глубокий вдох. Но на этот раз потому, что сердце вот-вот выскочит у меня из груди.
– Это значит, что всем остальным парням лучше отвалить подальше. Ты моя. – Я устал терпеть и притягиваю Эллу к себе на колени. – Я хочу избавить тебя от всех трудностей. Хочу, чтобы Джордан отстала от тебя. Хочу, чтобы Брук исчезла из нашей жизни. Я хочу, чтобы для тебя этот мир стал идеальным, солнечным, прекрасным.
– С каких пор ты стал таким романтиком? – поддразнивает она меня.
– С тех пор, как встретил тебя.
Боже, окажись здесь сейчас кто-нибудь из приятелей, они моментом организовали бы поиск моих яиц по всему штату. Но мне плевать. Каждое мое слово шло от самого сердца.
Элла обхватывает руками мою голову.
– Знаешь, мне ничего этого не надо, – шепчет она, ее губы в миллиметре от моих.
– Я сделаю все что угодно. Просто скажи, что тебе нужно.
– Ты. Только ты. Всегда ты.
И Элла целует меня. Ее губы нежно прижимаются к моим, запечатывая обещание, которое она дала мне. Она моя и всегда будет моей. Еще до нашей встречи мы принадлежали друг другу. Я слишком долго с этим боролся, но сейчас сдаюсь, полностью капитулирую.
Я целую Эллу в ответ, опуская ее на покрывало, чтобы чувствовать под собой ее тело. Сначала невинно. Я не срываю с нее футболку, не засовываю руку в трусики, хотя мне до смерти хочется сделать и то, и другое. Мы просто целуемся до тех пор, пока она не начинает беспокойно ерзать подо мной.
Ноги Эллы раздвигаются, и я устраиваюсь между ними, прижимаясь к соблазнительному телу. Ее руки опускаются и нащупывают нижний край моей футболки. Я одной рукой стягиваю ее через голову.
– Ты не простудишься? – спрашивает Элла, полушутя, полувсерьез.
– Я не замерзну, даже если пойдет снег, – я беру ее руку и прижимаю к своей груди. – Чувствуешь, какой горячий?
Ее пальцы осторожно прикасаются ко мне. У нее почти нет опыта, но я еще никогда не ощущал такого сильного возбуждения, никогда не был так близко к краю. Даже во время своего первого раза. Я мог бы убрать ее руку и положить конец всему этому, оправдавшись тем, что теряю самообладание, но я хочу, чтобы она прикасалась ко мне.
Я нависаю над Эллой, упираясь локтями, чтобы не упасть, и позволяю ей гладить себя. Ее пальцы пересчитывают каждое ребро. Ладони исследуют мою грудь, и я получаю какое-то первобытное удовольствие оттого, что такой огромный по сравнению с ней. Ее руки гладят мои плечи и спину. Я дрожу под ее прикосновениями, дикий зверь во мне готов выпрыгнуть на волю и лишь ждет ее сигнала.
Черт подери! Эта девчонка убивает меня.
Элла приподнимается, держась за меня, и проводит языком по лихорадочно пульсирующей венке на моей шее.
Это уже слишком. Я перекатываюсь на спину, грудь тяжело вздымается, словно я только что пробежал марафон.
– Что случилось? – уютно прижимаясь ко мне, спрашивает Элла.
Я переплетаю наши пальцы.
– Поговори со мной. Помоги мне успокоиться.
– Уверен, что не хочешь, чтобы я помогла тебе по-другому?
Ее слова вызывают у меня улыбку.
– Потом. А сейчас я хочу просто лежать и наслаждаться тем, что ты рядом.
– Это всегда так бывает?
– Ты о чем?
Элла на секунду замолкает, а потом отвечает:
– Как будто сердце вот-вот разорвется.
– Ты говоришь так, словно я хочу тебя убить.
– Иногда мне так и кажется. А иногда… те чувства, которые ты пробуждаешь во мне, пугают меня.
Мои пальцы еще крепче сжимают ее руку.
– Поверь, я испытываю то же самое, ничего подобного раньше со мной никогда не случалось.
– Даже с Эбби?
Видно, что она тут же жалеет, что спросила об этом, слова слетели с языка прежде, чем она смогла их остановить.
Я наклоняю голову, чтобы посмотреть ей в лицо.
– Даже с Эбби. Ты правда хочешь поговорить о ней?
– Наверное. – Элла корчит рожицу. – Но не надо, если ты не хочешь.
Я притягиваю ее еще ближе, чтобы нас ничто не разделяло. Мне не хочется обсуждать с ней Эбби. Не потому, что у меня были какие-то чувства к ней, а потому, что эти самые чувства были недостаточно сильными, и из-за этого я ощущаю себя виноватым.
– Я начал встречаться с Эбби после маминой смерти, – признаюсь я. – До этого у меня никогда не было постоянной девушки. Так, время от времени спал с разными. Не как Ист, конечно, но развлекался с девчонками, в пятнадцать потерял девственность с ученицей выпускного класса. А когда мама умерла, я… почти совсем съехал с катушек. В голову что только не лезло… – Я умолкаю, а потом, погрустнев, продолжаю: – Да и до сих пор лезет, наверное. Короче говоря, вдруг появилась Эбби, и она очень напоминала мне маму. Я считал, что если буду рядом с ней, то вроде как мама и не умирала.
– И как, сработало?
– Поначалу да, но потом… Я не настолько сильно скучал по маме. В том смысле, что мне до сих пор не хватает ее, но Эбби никогда не смогла бы завоевать мое сердце. Она слишком тихая. Слишком… пассивная, что ли. – Мне было чертовски скучно рядом с ней, но это звучит грубо, а мне не хочется, чтобы Элла снова начала считать меня козлом. – Я расстался с ней перед Рождеством. Ты когда-нибудь думала о том, что осень – плохое время для расставаний? Безумие какое-то. Гид всегда говорил, что нельзя бросать девушку перед зимним балом или перед праздниками. Но я все-таки сделал это, потому что оттягивать для нас обоих было бы только хуже. Конечно, Эбби сильно расстроилась. Продолжала подходить ко мне, и чем больше она гонялась за мной, тем больше я жалел о том, что мы вообще начали встречаться.
Элла трется щекой о мое плечо.
– Почему сейчас твой голос звучит так виновато?
– Потому что я чувствую себя виноватым, – ворчу я.
– Но ты не должен. Ты не несешь за нее ответственность. Если, конечно, ты был честен с ней и не давал пустых обещаний. Ее оскорбленные чувства – это ее проблема.
– Ты единственная девушка, которой я что-то обещал, – угрюмо отвечаю я.
– Пообещай мне еще кое-что, прямо сейчас.
– Что угодно.
– Пообещай, что всегда будешь честным со мной. И если когда-нибудь пожалеешь о наших отношениях, то сразу скажешь мне об этом.
Я переворачиваю ее на спину и прижимаю ее руки у нее над головой.
– Хорошо, я обещаю тебе это. Потому что никогда не пожалею ни об одной секунде, которую мы провели вместе.
Я снова целую ее, чтобы заглушить любые возражения. Она просила меня не об этом, но я могу дать только такой ответ, потому что никогда не устану от нее.
Я прерываю поцелуй и прижимаюсь губами к ее шее. Она понятия не имеет о том, как красива, о том, что, когда она идет по школьному коридору, при виде ее золотых волос, ярких голубых глаз и стройного тела у любого парня сразу же встает. Она не знает об этом, потому что не похожа на остальных девчонок из Астора. В ней нет тщеславия, эгоизма или высокомерия.
Она просто… Элла.
– Ты в моей футболке – самое горячее зрелище, что я когда-либо видел, – хрипло говорю я ей на ухо и кусаю за мочку.
– Да?
– О да.
Ее пальцы с голодом и страстью все сильнее впиваются в мою кожу. Я протискиваюсь бедром между ее ног, и она трется о меня.
– Я хочу позаботиться о тебе, – я прижимаюсь к ней сильнее. – Позволь мне.
– Прямо здесь? Сейчас? – Элла возмущена, но заинтригована.
– Здесь на мили вокруг ни души.
Я стягиваю с нее футболку и майку, которую она надела под низ, полностью оголяя ее нежную кожу. Потом медленно провожу языком вокруг набухшего соска, и Элла выгибает спину, требуя еще.
Усмехнувшись, я вбираю его в рот, и, когда дразню кончик соска языком, она ахает. Ее пальцы запутываются в моих волосах, чтобы притянуть меня ближе. Как будто мне нужна помощь, ага. Пусть начнется прилив, пусть поднимется ураган, я не отпущу ее.
Я сползаю вниз и стягиваю с нее джинсы.
– Детка, ты такая красивая. Само совершенство.
Однако у меня есть более важные занятия для рта, чем произносить слова, которые все равно не в силах передать мои чувства. Ее пятки упираются в песок. Пальцы сжимают мои плечи. А я целую и дразню ее, пока она не начинает сходить с ума, и я сам не перестаю ясно соображать. Мой член стал таким твердым, что эрекция причиняет боль, но мне плевать. Когда я с Эллой, она всегда стоит на первом месте. И я сам чертовски возбуждаюсь, когда она оказывается у самого края.