Луна залезла в домик. В нем было довольно тесно для двух взрослых людей. А еще ей пришлось сесть так, что ее бедро оказалось совсем рядом с моим, хотя она прижалась к стене.
Я открыл глаза и приподнял бровь.
– Она снова разговаривает. Может все, что тебе надо – это начать разговаривать с людьми, чтобы они перестали сплетничать о тебе?
Отмотать. Остановиться. Извиниться.
Не имеет значения, насколько сильно я пытался забыть ДЕБИЛЬНОГО ДЖОША, я не мог. Одна только мысль о нем могла довести до могилы. А то и дальше. Что если в аду мне придется смотреть запись секса Луны и ДЕБИЛЬНОГО ДЖОША на репите?
Можно ли умереть дважды? Трижды? Моя голова пошла кругом. Пора искать хорошего адвоката. Я обязан убить ублюдка.
– Не меняй тему разговора. – Она осмотрела комнату, прижав колени крепче к груди. Вижу, как Луна целует Вона, или Вон целует Луну, как будто все происходит прямо здесь, пожалуй, это Бог говорит мне, что ненавидит меня на личном, глубинном уровне. Вон это Вон, он сделал бы это, чтобы позлить меня. Очевидно, что у него встает на Ленни. Все было написано на его лице – я бы проверил, но это отвратительно.
Луна не ошибалась. Я не имел права выходить из себя, учитывая, что за несколько минут до этого она видела, как я засовываю язык в глотку Поппи. Луна так долго мучила меня, что мучить ее в ответ стало каким-то рефлексом.
– Хочешь потрахаться? – вздохнул я. – Милости прошу. Но если ты ждешь, что Вон трахнет тебя, то вот дружеское напоминание: он согласен только на минеты. Но могу предложить тебя Хантеру. Он предоставляет весь спектр услуг.
– Найт, – предупредила Луна.
Все еще не могу поверить, что она разговаривает. Это делает меня счастливее, чем грязь – свинью, и волнует больше, чем свинья в качестве бекона на тарелке. Почему она стала кем-то другим и кто это? Я не ее лучший друг. И не родственная душа. Я даже едва ли ее проклятый сосед в этот момент.
– Да. Извини. Я больше не буду.
– Сейчас.
– Старые привычки медленно умирают, Лунный свет.
– Ты никогда не был плохим.
– Хм, нет. Я всегда был ужасно плохим. Но не для тебя.
Она тихо протянула мне мизинец. Однозначное предложение мира.
Я поднес свой палец к ее.
– Это место такое чистое. – Я сел, проводя мизинцем по домику.
– Это потому что я регулярно убирала его. Ну, по крайней мере, пока не уехала в колледж. – Луна покачала головой.
Я повернулся и внимательно посмотрел на нее.
– Что? – Ее ноздри раздулись.
– Не знаю. Никогда не думал, что ты скажешь что-то типа «регулярно». Ты звучишь…
– Нормально?
– Да.
– Да. – Она покачала головой. – Я иногда разговаривала сама с собой, когда никто не слышал. Ну, проверяла, есть ли у меня акцент или что-то типа того.
Это заставило меня рассмеяться. Внезапно дерьмовая вечеринка показалась такой далекой. Буря оптимизма взорвалась у меня в груди. Ну и что, что Вон поцеловал ее? Это не значит, что они пойдут на свидание. Плюс это означает, что она больше не с ДЕБИЛЬНЫМ ДЖОШЕМ. Так что сегодня действительно довольно приятный день. Даже несмотря на синяк.
– У меня есть вопрос. – Я кольнул ее в ребра.
– Это о Воне?
– Да, но не зазнавайся.
– Уверена, что зазнаваться это твоя фишка, Найт. Так что?
– Помнишь, когда ты забрала мой велосипед у него?
Она кивнула.
– Что ты сделала, чтобы забрать его?
– Сказала, что если он не вернет его, то я надеру ему задницу. – Она ткнула себя в грудь с улыбкой.
Я фыркнул, поднимая брови.
– Это сработало?
– Нет. Я ударила его по яйцам, когда он отказался. Мы были примерно одного роста тогда. Я забрала велосипед и убежала. Это сработало.
– Ты ударила Вона по яйцам ради меня?
– Честно, я ударила Вона по яйцам за замороженный йогурт без сахара, и ты знаешь, я считала это работой дьявола. Но ты был так расстроен. Я приложила усилия. Мы делали это ради друг друга, да?
– Делали? – Я прикусил пирсинг в языке.
Она посмотрела вниз на свои ноги.
– Делаем?
– Делаем, – уверенно сказал я. – Не имеет значения, насколько все стало тупо и сложно, Лунный свет. Или вместе или никак, помнишь?
Она кивнула.
Черт. Она должна знать.
– Маме не сделают пересадку легких.
Не знаю, чего я ожидал. Вероятно, долгую речь о том, что все будет хорошо – хотя, очевидно, что не будет, – сопровождаемую еще более смущающей попыткой найти луч надежды.
Вместо этого лицо Луны скривилось от боли, как и каждая клеточка в ее теле.
– Херово.
Она никогда не ругалась. Даже на языке жестов. Приятно слышать от нее такие слова.
– Спасибо, – мой нетипичный ответ.
– Я ищу Вал.
– Херово.
Моя очередь ругаться. Честно, хотя я могу посчитать на пальцах одной руки предложения, где я не ругаюсь. И это будет один средний палец.
Она снова кивнула.
– Ты чувствуешь вину, – догадался я.
– Разве я не всегда ее ощущаю?
– Да. – Если, конечно, туда не входят другие парни.
Видимо, я еще не перестал быть Биттер Бетти[18]. Клянусь богом, это ощущается как будто мои яйца удалили хирургическим способом.
Повисла тишина, к которой я привык, потому что понял, что Луна Рексрот не такая противная. Я переплел свои пальцы с ее. И закрыл глаза.
– Мы можем сделать это, – промямлила она, пытаясь убедить больше себя, чем меня. – Мы можем быть друзьями. Надо просто помнить, что мы не вместе и ничем не обязаны друг другу.
Она сжала мою руку, придерживаясь своей стратегии «взгляд в потолок», говоря так, словно эти слова написаны там.
– Поппи хорошая.
Я не хочу говорить о Поппи. Или о том, как одна вещь, которую Луна сказала о Вал, что-то изменила в моей голове – что-то, что я сделаю завтра, что-то, что я решил по своей прихоти и никому не скажу об этом.
Прямо сейчас я хочу быть здесь, в тишине с моей лучшей подругой. И каким-то образом Луна почувствовала это. Мы просидели так два часа, пока я снова не открыл глаза. Ее глаза тоже были закрыты. Я смотрел на нее целую вечность.
Когда она открыла глаза, то появилось ощущение, что она забрала какую-то часть меня.
– Давай прыгнем, – сказала она.
– Я слишком переживаю за свои связки, Лунный свет.
– Перестань быть большим ребенком.
– Большим квотербеком-ребенком, который только что в целости и сохранности закончил футбольный сезон и хочет, чтобы все его части тела остались целыми.
Она вылезла из домика и села на ветку, которая была толстой, но я сомневался, что она выдержит мою мощную задницу без хруста хотя бы несколько секунд. Я закатил глаза и сел рядом с ней. Она положила свою руку в мою.
– Три, два, один.
Это был короткий, но такой сладкий путь вниз.
На следующий день я сидел на скамье и наблюдал за солнцем, исчезающем в океане, как раненое животное скрывается в лесу, чтобы умереть в одиночестве.
Я знаю, что женщина, сидящая рядом со мной, совершила адское путешествие сюда, что она ждала дни, недели, месяцы – кто знал? Кому есть дело? – чтобы я поднял трубку и сказал ей приехать сюда. А затем она прыгнула на первый попавшийся рейс, чтобы сделать это.
И еще. И еще. И еще. Я с трудом могу смотреть ей в лицо, позолоченное солнцем.
Милая.
Молодая.
Потерянная.
Найденная. Может быть.
Это ее версия истории в любом случае.
Она разгладила летнее платье на бедрах и вдохнула морской соленый воздух. Действие было осознанным. И раздражающим. И слишком похожим на то, как я жевал пирсинг в языке, когда нервничал.
– Мне было шестнадцать. – Она сказала это своим рукам, лежащим на бедрах.
Шестнадцать, когда она отказалась от меня.
Шестнадцать, когда она отдала меня моим родителям.
Шестнадцать, когда они спросили ее, хочет ли она, чтобы ей отправляли новости и фотографии.
Шестнадцать, когда она ответила «нет».
Она рассказала это в своем письме, извиняясь и заверяя меня, что знала, как я сейчас выгляжу. Я не спрашивал, потому что мне все равно.
– Ха-ха. – Я сжал окурок и выбросил в океан, засовывая руки в карманы куртки.
– У меня не было выбора. – Она покачала головой и снова посмотрела на ноги.
– Дерьмо. Выбор есть всегда. – Такое ощущение, что разговор начался с середины. Мы почти не обменивались любезностями до того, как с головой броситься в разборки.
– Но, Найт…
– Правда? Ты притащила свою задницу через всю страну, чтобы просто сказать мне слабое «но, Найт»?
Она разрыдалась. Я повернул голову и небрежно посмотрел на нее. Она высокая, с голубыми глазами и светлыми волосами. Интересно, насколько темными должны были быть волосы моего отца, чтобы подавить гены Риз Уизерспун, которыми она обладала. У нас не было ничего общего, и это делало меня счастливым. Гордым.
– Не пиши мне больше писем.
– Но…
– Позвонишь мне снова, и я расскажу полиции. И никогда, никогда, черт побери, не пытайся в обход родителей добраться до меня.
– Но… Но…
– Хватит этих «но»! Я не хочу, чтобы заводили дело. Хотя ты не заслужила такого милосердного решения. – Я встал, засунул руку в карман и вытащил ком банкнот, бросал его на колени матери. – На такси обратно в аэропорт. Чао, Дикси.
Глава 10
Я пыталась игнорировать существование Найта в течение нескольких следующих дней.
Я ходила серфить с Эди каждое утро, дважды водила Рэйсера в торговый центр, наверстывала материал по чтению для колледжа. Я каталась на велосипеде. Много.
Даже когда я не видела его, Найт всегда был неподалеку, оставшись на задворках моих мыслей. Все, что я делала, сопровождалось видением его лица. Чтобы заткнуть этого демона с зелеными глазами, я глубже погрузилась в поиски Вал.
Прошлой ночью я залезла в шкаф папы, когда его не было дома, прокралась на цыпочках и достала коробку из-под обуви, в которой он хранил все связанное с Вал. В основном там были всякие документы, в основном мои – свидетельство о рождении, наследство, документы, доказывающие его опекунство. Не знаю, зачем он все это хранит. Мне девятнадцать, и я никуда не собираюсь.