Потом Луна обвила своими тонкими руками Найта. Мне захотелось вскопать яму рядом с могилой жены и улечься туда.
Все были с парами. Такова природа – особый вид извращений.
Вишес и Эмилия. Джейме и Мелоди. Трент и Эди. Мои родители. Даже Дарья, дочь Джейме, с ее женихом Пенном.
Почва на могиле супруги еще свежая. Темная. Влажная. Еще не поздно вытащить ее. Не то чтобы я стал это делать. Это было бы сумасшествием.
Ты и так творил сумасшедшие вещи с этой женщиной.
Сохранять спокойствие невозможно, так что я просто постарался оставаться в здравом уме. Я моргнул, отводя взгляд от падающей земли, которая засыпала гроб моей жены. Вокруг меня десятки людей, но каким-то образом я смог заметить единственного человека, который стоял на расстоянии, – Дикси Джонс. Она отошла подальше ото всех остальных, так же кусала нижнюю губу, как Найт постоянно жует свой пирсинг в языке каждый раз, когда размышлял или был чем-то озабочен или просто вел себя эгоистично.
Чья-то щека прижалась к моему плечу. Я посмотрел вниз. Эмилия.
– Она бы тобой гордилась, – прошептала она.
– Да, я знаю. – Но если бы не прочитала мои мысли. Не в том случае, если бы она узнала о мрачном дерьме, которое полыхало словно шторм.
Вишес позади нее похлопал меня по спине.
– Мне жаль.
– Мне тоже, бро. – Трент похлопал меня по плечу с другой стороны.
– Мы с тобой. Всегда рядом, – вмешался Джейме.
Мел и Эди вцепились в меня. Потом подтянулись дети, обнимая меня сзади. Спереди. Повсюду. Я оказался в эпицентре объятий буквально за секунду. Куда бы я ни посмотрел, везде были лица, которые я знал и любил.
В них не было жалости. Это как раз было то, что не давало мне сломаться, вырыть яму рядом с Розой и лечь там. Вместо этого на их лицах были восхищение и решимость. Но все же я не мог найти утешение. Не полностью. Пока не почувствовал руку Найта на затылке и не увидел, что мой сын смотрит прямо на меня. Он наклонился, чтобы обнять меня, а его губы оказались прямо около моего уха.
– Ты сказал Дикси, чтобы она свалила?
Господи. Я не хочу лгать ему. Но я также не хочу очередной взрывной спор.
– Найт, – сказал я.
– Спасибо. – Он сжал меня в объятиях.
Мы обняли друг друга до хруста в костях.
– Я люблю тебя, папа.
– Я люблю тебя, – захлебнулся я. – Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.
Глава 26
По очевидным причинам я не собирался показываться в школе на этой неделе. Но все же пошел туда. Не за тем, чтобы учиться, а чтобы поймать Поппи в одиночестве после урока по аккордеону. Да, она учится играть на аккордеоне. Но кто я такой, чтобы судить? Я завязал с алкоголем еще до того, как мне разрешили пить легально.
Я ждал ее около кабинета, бесцельно шатаясь и пиная воздух.
Извинения перед ней необязательны, но после прекращения приема алкоголя и наркотиков я понял, что это необходимо. Особенно та нота, на которой все закончилось, когда я на полпути уже залез к ней в пещерку, а потом понял, что не могу этого сделать.
Я не мог сделать это ни с кем, кроме Луны.
Ни тогда. А возможно, и никогда.
Это и сломило Поппи. Я наблюдал, как она спускается по стволу домика на дереве, падает на задницу и бежит в противоположном направлении от места, где припарковала свою машину. Мне пришлось спуститься и направить ее по правильному пути, что, конечно, было еще более неловким, чем трахаться с подружкой на одну ночь в венерической клинике.
Вон и Хантер пытались сказать мне, что я не должен так переживать из-за этого, что Поппи сама в одиночку управляла нашими отношениями, даже когда я несколько раз пытался порвать с ней. Но это все отговорки.
Я сделал ей больно.
Я поступил неправильно.
Мне надо извиниться.
Поставить точку.
Я поймал ее, робко выходящую из класса и смотрящую себе под ноги, в мешковатом пиджаке и огромной шляпе, которую можно найти только в журналах или на пляже.
– Ты теперь шпионка? – Я оттолкнулся от дверной рамы и пошел за ней, засунув руки в карманы. Она почти бежала к выходу. К своей машине.
– Ошибаешься. Я отшельник.
– Как так?
– Все смеются надо мной. Я очередная глупая насмешка, Найт. Из-за тебя, – горячо прошептала она, надвигивая шляпу ниже.
– Я здесь, чтобы принести извинения.
– Уверена, что ты здесь, чтобы превратить мою жизнь в ад.
– Я заслужил это. – Вздохнул я, продолжая следовать за ней сквозь двойные двери, вниз по лестнице на парковку.
Поппи остановилась на последней ступеньке и резко развернулась.
– Смотри. Это мой первый день после долгого перерыва. Пожалуйста, не разрушай все.
– Мой тоже, – признался я.
– Ты болел?
Я покачал головой. Не хочу произносить это вслух. Во-первых, потому что не думаю, что смогу. Кроме того, я не хочу, чтобы она подумала, что это дешевый способ вымолить прощение.
По тому, как исказилось лицо Поппи и как сжались ее губы, было понятно, что она пытается сдержать слезы и эмоции, и я понял, что мне не надо ничего произносить вслух. Я испытал облегчение, когда осознал, что люди не очень много говорят о том, что случилось у меня в семье. Ну опять-таки, люди должны быть особенно тупыми, чтобы что-то говорить обо мне – позитивное, негативное или какое-то еще, – когда Вон и Хантер поблизости.
– Ох, Найт. – Она сняла шляпу с головы и уронила на землю. – Мне так жаль. Так жаль. Это ужасно. Как ты держишься? Ты в порядке?
В порядке ли я?
Нет.
Даже близко.
И сейчас мне кажется, что никогда больше не буду.
Я покачал головой, сглатывая злость, грусть и другое дерьмо.
– Но я буду, – солгал я. – Я вижу, какой прекрасной, доброй и понимающей ты выросла без матери, так что я уверен, что у меня есть шанс стать более-менее сносным человеком. Наверное. Но я здесь не поэтому, Поппи. Я здесь, потому что я облажался и хочу извиниться. Я понимаю, насколько дерьмово ходить по этим коридорам и слышать разговоры за спиной. Мне жаль, что я причина этого.
Все больше людей начало выходить после разных внеклассных мероприятий. И глупая, но гениальная идея пришла мне в голову.
Полная информация: это на самом деле глупо, но я знаю, насколько сильно Поппи заботится о спасении своей репутации, а мне наплевать, что обо мне подумают. Я знаю, что Луне тоже наплевать.
– Все нормально, – сказала Поппи, а я заметил, что людей становится все больше и больше, и они смотрят на нас с любопытством из своих машин. – Я знаю, что ты был королем Школы Всех Святых. Но я все равно продолжала преследовать тебя. Это настолько же моя ошибка, насколько и твоя, – вздохнула она.
– Пожалуйста. – Я потряс ее за плечи, выкрикивая что было силы. Ее глаза чуть не выскочили из орбит от удивления. Они спрашивали: что за фигня?
Мои ответили: просто доверься мне.
– Поппи, я знаю, что ты бросила меня, но я хочу начать все заново. Я сделаю все ради того, чтобы мы начали все заново, малышка.
На ее лице отразилось так много эмоций, что я решил – она сейчас в обморок упадет.
Вероятно, она задается вопросом, зачем я делаю это. Я задаюсь таким же вопросом. Может, во время похорон мамы я увидел, как сильно ее любили, и я не хочу внезапно покинуть этот мир, зная, сколько людей считают меня мудаком. К некоторым, может быть, я был несправедлив – конечно, не специально, но это не так важно.
– Нет! – излишне театрально закричала Поппи, и мне захотелось посоветовать ей сбавить обороты. Она вскинула руки в воздух. – Никогда! Я никогда не дам тебе еще один шанс, Найт Коул. Я влюблена в другого.
Влюблена в другого? Она кто, черт побери, Шекспир? Кто так говорит? Ах да. Поппи. Поппи так говорит. Она знает, как играть на аккордеоне. Вероятно, она знает латынь и как зашнуровывать корсет. Я почти улыбнулся на это. Почти. Но вместо этого просто покачал головой.
– И кто этот придурок?
– Я ни за что не скажу тебе!
Ни за что? Ни за что? Я смутно осознал тот факт, что вокруг начали собираться люди и снимать все на телефоны. Я не обращаю внимания на публику. Я живу с ней от пятницы до пятницы во время футбольного сезона. Просто надеюсь, что смогу объяснить все Луне, если это просочится.
Но в глубине души я знаю, что мне не нужно будет ничего объяснять. Очевидно, что ей принадлежит то, что осталось от моего сердца. И что я никогда не смогу быть чьим-то.
– Чувак, я думаю, что она ждет, что ты вызовешь его на дуэль или что-то типа того. Сучка такая старомодная, – выкрикнул кто-то с верхней ступеньки.
Я повернулся к нему и окинул убийственным взглядом.
– Не лезь не в свое дело.
– Извини.
Я снова обернулся к Поппи.
– Я попытаюсь двигаться дальше, но, Поппи, это будет трудно. – А затем я оглянулся и вскинул руки в воздух. – Кому-то здесь нужно чертово ведро попкорна? Убирайтесь к черту отсюда.
Скорость, с которой люди бросились к своим машинам и в классы, заставила бы меня рассмеяться, если бы я недавно не осиротел.
Через три минуты мы с Поппи оказались в полном одиночестве.
Я открыл дверь ее «Мини-Купера». Она улыбнулась сквозь слезы. Ненавижу, когда люди плачут из-за меня. Стакан наполовину полон: она больше не плачет по мне. Так что все нормально.
– Ты сделаешь Луну очень-очень счастливой, – сказала она.
– Да? – У меня хватило наглости спросить ее, главным образом потому, что я чувствую вину, когда говорю о Луне с кем-то еще.
Поппи кивнула.
– Ты настоящий рыцарь.
– Это смешно.
– Это правда.
– Спасибо, Солнечный свет. – Я поцеловал ее в макушку. – Кстати, соккер – это соккер, а футбол – это футбол. Это не одно и тоже. Пока.
Один за другим я вычеркнул пункты из моего выдуманного списка дел, в соответствии с новой ситуацией, в которой моя мама больше не жива.
Кино по пятницам.