– Я пришла поговорить с тобой о колледже. Я готова принять решение.
Я кивнул, прислонившись к стене со скрещенными руками. Нет ни единого шанса, что она уедет, не имеет значения, чего хочет ее отец. Она не покидала наш район даже на ночь без своей семьи. Это нормально, что мне нравится ее страх? Защищенность? Закрытость? Потому что это означает, что у меня больше ее и меньше соперничества.
«Да, придурок. Это неправильно от и до», – произнес внутренний голос.
Тем не менее, от этого не перестает быть правдой. Я думал, что Трент сошел с ума, предложив ей колледж за пределами штата, не говоря уже о том, что ей пришлось принимать решение всего за неделю.
– И? – спросила она. – Что ты думаешь?
– Калифорнийский университет онлайн.
Мы реально говорим о вузах прямо сейчас? Все это еще более ненастоящее, чем сиськи официанток в барах «Хутерс».
– У них хорошая программа по творческому письму, – продолжил я. – Плюс тебе не придется уезжать, так что ты будешь здесь с Рэйсером, Эди и папой.
И со мной.
Она кивнула и повернулась к окну, прикоснувшись пальцами к стеклу и выглянув наружу. Она только что ударила меня, перед этим обвинив в том, что я сплю со всеми подряд. Но правда в том, что, чтобы идти дальше, мне нужно больше, чем просто крохи ревности. Она отшивала меня слишком много раз, мне нужно было, чтобы она бросила мне кость хотя бы с ошметком мяса, прежде чем я смогу быть уверен, что я по-прежнему тот же жалкий ублюдок, который любит ее с первого дня. Как бы я ни хотел, я был ее, нравится мне это или нет. И черт знает, мне это больше не нравится. Не сейчас.
– Ты пьян, – обвинила она.
Возможно, виски у меня в мозгу, но мой член, несмотря ни на что, был трезв как священник и восхищался яростной натурой моей лучшей подруги.
– Хорошо, святая Луна, – я бросил прозвище, данное Дарьей, ей в лицо.
– Может, у тебя недоразвитая лобная доля. Поэтому ты так часто рискуешь, – показала она. Она практически не разговаривает, так что не ей говорить о развитии моей лобной доли.
– Спасибо за медицинское заключение, но я не думаю, что хоть что-то во мне недоразвито. Конечно, тебе легче меня ударить, чем выяснить, да? Все, что угодно, лишь бы не чувствовать себя живой.
Я добродушно улыбнулся, когда подошел к двери. Я не остановился на пороге, как хотел. Пиво, травка, или что там было, взяли на себя ответственность и сказали, что Луна может попробовать вкус своего же лекарства. Я пошел на вечеринку, моя щека все еще горела от ее удара.
«Пойди за мной – умоляло мое сердце. – Ты нужна мне. Моей маме очень плохо. Я не знаю, сколько ей еще осталось. Я нуждаюсь в тебе».
Я обернулся – Луны не было.
Я схватил зад Арабеллы, как только вошел на кухню, притянул ее к себе и прижался пахом. У меня был жесткий стояк, главным образом из-за того, что Луна касалась меня, но когда я усмехнулся Арабелле, то понял, что сегодня вечером мы это сделаем.
– Кое-кто готов для второго захода, – пропела она.
Я наклонился и нахмурился, показывая чувства на публике первый раз с… первый раз. Я не целовал девушек при всех. Это была одна из многих вещей, которые я не делал на людях, чтобы быть тактичным по отношению к девушке, которая не могла отказать при всех, сказать, как именно она относится ко мне.
Вон и Хантер правы. Я одержим, и не имеет значения, что мы выросли вместе. Мне нужно смириться с тем фактом, что это невозможно – Луна и я никогда не будем парой.
Я закрыл глаза, и Арабелла сделала всю остальную работу. Наш поцелуй заглушили крики ее друзей, оглушительная музыка и стук кроссовок Луны, когда она толкнула кого-то по пути к двери.
Я узнал звук ее бега, будто это был мой родной язык.
Но я поклялся в ту ночь, что прекращу погоню.
Тупая. Тупая. Тупая.
Я шлепнула себя по лбу, когда выбежала из дома Вона, настолько смущенная, что меня чуть не стошнило.
Все должно было пройти не так.
Я должна была набраться смелости, чтобы пойти туда и сказать, что я хочу остаться в Калифорнии. Что я могу быть рядом. Рядом с ним. И Розой. И со всеми, кто мне дорог.
Я все лето ждала, что он поднимет эту тему, но каждый раз, как только мы начинали говорить о моих планах на поступление, Найт зевал и задавал вопрос «А что мы будем есть?». В его словах было какое-то пренебрежение, это сбивало меня с толку. Как будто я спрашивала его о том, должна ли я стать космонавтом или ветеринаром единорогов, – как будто то, что я могу уехать в другое место, было невероятным и даже смешным.
Он даже никогда не говорил о нас. Может, никаких нас уже не существовало. Может, он наконец отказался от идеи нас, и мне некого в этом винить, кроме себя самой. Я покончила с этим. Я оттолкнула его.
Но то, что убивало меня больше всего, было где-то в глубине души, и я знала, что он прав. Я никогда не смогу справиться с проблемами сама. Я напугана, зависима и полностью сбита с толку, если он или родители не рядом. Моя судьба – плыть по течению жизни в одиночку – никаких взаимоотношений с кем-то, кроме его и наших семей, ну и еще пары людей. Я девочка в пузыре. Найт мой друг, но он с таким же успехом может быть моей нянькой. И хотя я зла на него – пусть и на одну ночь – за то, что он принимает меня как что-то само собой разумеющееся, за то, что прав, относительно моей неуверенности, – я не могу сопротивляться его правоте.
Я хочу доказать ему, что он не прав. Поехать в Аппалачский, чтобы что-то доказать.
В любом случае, мы разойдемся в разные стороны, абсолютно разными дорогами.
Он растет, развивается, в самом расцвете сил, пока я топчусь на одном месте.
Кроме того, а в чем смысл оставаться? Мы никогда не будем вместе.
Он всегда был окружен девушками. Девушками, которые красивее меня. Которые разговаривают настоящими словами. У некоторых из них прекрасные голоса. Девушками, которые наносят макияж, надевают модную одежду, выпрямляют волосы. Девушками, которые занимаются сексом с парнями и знают, как пользоваться своими телами как инструментом для соблазнения.
Девушками, как Арабелла.
Эти девушки всегда будут там, крутиться вокруг него, сражаться за его внимание. Я не могу представить себя рядом с ним и не быть съеденной живьем из-за того, что мои конкурентки могут предложить больше. Проблема в том, что то, что я не вместе с ним, не имеет никакого значения. Ревность сцепила свои зеленые когти на моем горле и сжимает сильнее каждый раз, когда я занимаю место в первом ряду и вижу, как он очаровывает других.
Пример тому пощечина, которую я отвесила ему после того, как увидела с Арабеллой. Стыд и смущение отразились огнем на моих щеках. Я бросилась через задний двор Спенсеров, перепрыгивая через людей, которые тискались прямо на газоне. Я повернула голову, чтобы посмотреть, преследует ли меня Найт, как вдруг врезалась в чью-то крепкую грудь. Я сделала шаг назад и подняла голову вверх, и, конечно, это был Вон, который тащил новый бочонок с пивом на плече, его грязная футболка задралась вверх, оголив кубики и чарующие косые мышцы живота, в них виднелись поцелуи красной губной помады.
Ну и повезло же тебе, Луна.
Вон перекинул бочонок на другое плечо и легонько толкнул меня назад к двери. Его рот, который обычно кривится в недовольной усмешке, дернулся, и он улыбнулся.
– Что за спешка, Рексрот? – Он терпеливо ждал моего ответа.
Вон знал язык жестов и мог читать по губам и рукам с легкостью. Все дети друзей моих родителей научились со мной общаться. Зная, что он всегда подчеркивает свое безразличие к чувствам других людей, я была удивлена, что Вон старается. Для него это было действительно сложно. Однажды его мама дала ему книгу по общению на языке жестов. И уже в следующие выходные он начал быстро общаться.
Он глянул мне за плечо. Я инстинктивно проследила за его взглядом. Сквозь стеклянную дверь кухни Найт пялился на нас, в одной руке у него было пиво, а другой он обнимал Арабеллу за плечи. Она целовала его в шею, засовывая руку ему под ремень прямо к его… Я быстро перевела взгляд назад на Вона и закрыла глаза.
– Ах, вот в чем спешка, – закончил Вон своим фирменным ядовитым голосом.
Меня сейчас вырвет. Я бросилась к двери, пытаясь оббежать Вона, но он сжал меня за плечи и цокнул.
– Сейчас, когда рыцаря[4] здесь нет, чтобы спасти принцессу, давай немного поговорим.
Он вел меня словно загнанное животное, его рука лежала на моей шее – поймал добычу и тащит ее через саванну, – так мы оказались в мощеном дворике. Он толкнул меня на скамейку в темном углу между высокими стенами его особняка и розовыми кустами.
У Спенсеров не было бассейна. Вместо этого они разбили изящные сады, которые затмили бы собой сады Версаля. Но лучшим в поместье Спенсеров был райский уголок с пышной травой и белой беседкой, окруженный вишневыми деревьями, которые садовник обрабатывал до истерики деликатно.
Вон присел передо мной, как отец, а не как друг. Но он никогда не был для меня ни тем, ни другим. Он как двоюродный брат, лучший друг Найта. Его любовь ко мне – или отсутствие ненависти, скорее – брала начало только в солидарности с Найтом. Мы были не так близки, как многие думали. Я знала, где границы его лояльного отношения. Он заботится обо мне, но, если я причиню боль Найту, он оторвет мне конечности и выбросит, словно сбитое на дороге животное.
– Ты все еще не выбрала колледж, – сказал он.
Я смотрела на него в ожидании кульминации. Я чувствовала себя как провинившийся ребенок. Обычно мы тусовались вместе, только когда Найт был рядом, иначе Вон отдалялся. Сейчас же мы были наедине, у него есть все для того, чтобы выпустить наружу демонов, скрывающихся за его аквамариновыми глазами.
– Ты в ожидании особого приглашения от самой королевы Англии? – спросил он в типичной для него аристократично-высокомерной манере.