— В смысле? Вы хотите, чтобы я стала вашей женой, Александр?
— Да, милая, едва ли я найду человека лучше тебя!
С тех пор Александр никогда не писал, но только набрасывал сюжеты. Каждое утро он садился за стол, раскрывал черновики и делился с женой идеей нового замысла:
— Знаешь, милая, я хочу написать такой роман, в котором в каждую главу будут вплетены вопросы из кроссворда. И все эти вопросы и правильные слова будут взаимодействовать с сюжетом, а главный герой или героиня, как пойдет, на протяжении книги будет разгадывать этот кроссворд, ну и читатель, понятное дело, тоже…
— Идея удивительная, Александр! Как, впрочем, и все ваши идеи, но только не уверена, что я справлюсь…
— Да, с этим ты сама вряд ли справишься — там придется очень много считать, но я же не брошу тебя одну!
Едва заканчивался завтрак, Александр отправлялся к озеру, чтобы почерпнуть вдохновение от местных пейзажей, а София садилась к столу, чтобы параллельно начать писать очередную книгу. Со временем в ее кабинете скопились рукописи нескольких десятков романов, над которыми она работала одновременно (в зависимости от того, про какую из своих давних идей вспоминал автор).
К счастью, иногда утро начиналось с того, что известный писатель обращался к жене-секретарю с предложением приостановить работу над тем или иным произведением и вернуться к старому:
— Слушай, а вот помнишь, у меня была идея, что я описываю шахматную партию от лица пешки, такой обзор великой битвы от первого лица? И люди понимают, что, с одной стороны, это просто шахматная партия, но описана она так страшно и так завораживающе, что совершенно невозможно оторваться?!
— Да-да, Александр, конечно, как же можно позабыть о такой идее?!
— Так вот она мне больше не нравится! Отложи ее!
— Вы уверены?
— Да, а что ты думаешь, что понимаешь в литературе больше меня?!
— Нет-нет, что вы, мне просто казалось, что это прекрасная идея!
В такие дни, скрывая собственную радость, София буквально бежала в кабинет, чтобы, отыскав рукопись — нет, не уничтожить, а переложить ее в шкаф отвергнутых идей, к которым, впрочем, Александр время от времени все равно возвращался.
Самыми сложными были моменты, когда большой писатель требовал отчитываться:
— А как идет работа над романом «Книга обманутых»? Сколько в ней уже готово страниц?
Или:
— Помнишь ту историю про стендап-комика, который селится в горном шале несмотря на то, что объявлена угроза схода лавины? И вся деревушка выезжает, а он, наоборот, приезжает туда и заявляет, что никуда не выедет. Как же я тогда назвал эту историю?
— «Проверка связи»?
— Точно! Какое прекрасное и поэтичное название! Так что там с этой книгой? Я подумал, что хотел бы в этом году издать ее.
— Вы решили тогда, что это будет не роман, а рассказ, — рискуя, но понимая, что роман совсем не готов, врала София.
— Я правда так решил?
— Да…
— Ну что ж… рассказ — это даже сложнее. В рассказе, в отличие от романа, писателю не спрятаться за формой, в рассказе читателя не обмануть! Что ж, рассказ так рассказ! Покажи мне как-нибудь в ближайшее время!
— Да, да, конечно!
Возвращаясь от сына, Александр признается себе, что скучает по встречам с читателями.
«Нужно поскорее выпускать новый роман!» — думает он.
Александр хочет сидеть на сцене, шутить и срывать аплодисменты. Большой автор желает быть писателем, но не писать. Совместная работа с женой могла бы продолжаться годами, однако теперь… Александр думает, что во избежание слухов и даже огласки, пожалуй… пожалуй следует некоторое время пописать самому. Более того, продолжает на ходу рассуждать Александр, чтобы в будущем у читателей не возникло никаких сомнений относительно авторства, необходимо снять что-то вроде большого документального фильма, или даже сериала, который мог бы запечатлеть его рабочий процесс.
Несколько же следующих дней, как и просил сын, Александр посвящает любимым героям. Сразу после завтрака, рассказав супруге идею очередного романа, большой писатель отправляется в кабинет и, сев к компьютеру, принимается писать комментарии к собственным книгам. Зайдя сразу на несколько литературных форумов, логинясь под разными никами, он по пять часов создает видимость обсуждения своих работ и, заодно, складывающуюся в городе ситуацию. За годы имитаций Александр взрастил целую группу комментаторов, которые теперь если и не кажутся ему близкими друзьями, то уж точно приходятся старыми знакомыми. Здесь есть Арина-балерина, женщина, которой, как он придумал, было около пятидесяти лет. Все в ее жизни в общем-то устроено, однако единственное, что ее по-настоящему волнует, — литература. В общем-то, если быть до конца откровенной, Арина-балерина не знает, нравится ей творчество Александра или нет, но продолжает читать его и нередко обсуждает с психоаналитиком свою неуверенность. По замыслу автора, Арина-балерина старается быть объективной и не скатываться в пошлость, хотя получается не всегда. Вслед за Ариной, если только нужно «подбросить на вентилятор», Александр переключается на ТвоюГоспожу2022 — отчаянную и дерзкую, по-настоящему ненавидящую его комментаторшу. ТвояГоспожа2022 значительно моложе Арины-балерины, недавно окончила бакалавриат — теперь она дипломированный (35 по горизонтали, восемь букв), что, как ей кажется, позволяет иметь безапелляционную позицию относительно настоящей и эталонной литературы. ТвояГоспожа2022 тоже пишет свой первый роман и не сомневается, что он будет настолько гениальным, что современное общество его, увы, не оценит. Произведений Александра ТвояГоспожа2022 не переносит. Его слог, такт, мысли — все кажется ей поверхностным и вульгарным. ТвоюГоспожу2022 раздражает успех и до хруста выглаженные белые воротнички самодовольного автора. ТвояГоспожа2022 не сомневается, что в истории литературы останутся настоящие, весомые тексты, а не этот напыщенный индюк. И если девушка искренне, всем сердцем не любит автора, то Добрый самарянин, например, не испытывает никаких особенных эмоций. Известный адвокат, он любит читать, популяризировать литературу и к произведениям Александра относится как к очередной вышедшей книге, но не более того. Добрый самарянин вообще не понимает, для чего люди сравнивают книги, решая, какая лучше, а какая нет, если единственным объективным критерием, по его мнению, остается только то, прочитана книга или нет. Добрый самарянин любит букинистические магазины и библиотеки. Ему кажется, что собранные вместе десятки тысяч фолиантов разом снимают все эти нелепые споры о том, какую книгу можно считать лучшей. Как вообще можно всерьез говорить о том, что кто-то значимее или важнее, когда перед вами миллионы книг?
Есть комментаторы, которых Александр знает весьма поверхностно. Случается, для одной только реплики, которую нельзя вложить в уста постоянных спорщиков, появляются Антоны, Активисты13 или Топовые поклонники. Третьестепенные персонажи, которых Александр безусловно уважает за их вклад, но не любит. Пока не выходят новые книги, комментаторы продолжают обсуждать уже опубликованные, а теперь, по просьбе сына, переключаются и на споры о слонах, которых, большинство, судя по всему, действительно не замечает:
Простите, что вмешиваюсь, но я не очень понимаю, к чему нам эта тема тут, на литературном форуме? Арина-балерина
Полностью согласен! Что мы здесь каждую новость будем обсуждать? Давайте говорить о вечном, о литературе, а не о каких-то животных! Неизвестный пользователь
Погодите, это что же выходит, что нас всех вообще-то нет?! Аноним
Пока Александр старательно замыливает происходящее и нормализует ненормальность, Павел, напротив, продолжает сопротивление. Ошибочно полагая, что освобождение города поможет ему реабилитироваться в глазах любимой, он выступает в барах и университетских аудиториях, на случайных бензоколонках и в парках. Угрозы усиливаются, однако Павел, преодолевая тревогу и собственное волнение, призывает собравшихся и случайных прохожих не игнорировать очевидное — повсюду слоны!
Павел шутит, а после концертов говорит убедительно и даже горячо. Он предлагает проявить солидарность, найти средства и, построив для слонов новые пастбища, прочертить (14 по вертикали, семь букв) миграции.
— Но почему вы уверены, что слоны послушают нас и уйдут? — спрашивают собравшиеся в баре слушатели.
— Потому что я отыскал Черную самку!
О том, что в город пришел и главный, темный, как ночь, слон, начали говорить уже в первые дни нашествия, однако некоторое время казалось, что все это не более чем слухи. Каждый вечер, закончив выступления и отложив телефон, чтобы отдохнуть от угроз и оскорблений, Павел садился на велосипед и отправлялся в долгие прогулки по городу в надежде найти главу огромного стада. Не переставая думать об Анне, Павел мечтал поговорить с Черной слонихой, призвать ее к ответу. Четко осознавая, что нашествие непременно закончится бедой, Павел хотел освободить город и однажды ночью, уже возвращаясь домой, наткнулся наконец на Черную самку.
Выезжая из порта, в котором и без того проверил, кажется, каждый (11 по горизонтали, пять букв), Павел решил (какая-то неведомая сила буквально магнитом потянула его туда) заглянуть в один из открытых ангаров — увиденное заставило резко ударить по тормозам, и Павел едва не перелетел через руль.
Здесь пахло сеном и дальними краями. Сперва Павел подумал, что слониха не черная, что так падает тень. Впрочем, уже спустя мгновенье он осознал, что глаза не обманывают его. Отыскав рубильник и осветив огромное помещение, Павел поразился. Посреди ангара стоял большой, будто из черного мрамора слон. Павел сделал несколько шагов ближе, однако животное несколько раз покачало огромной головой, предупреждая, что дальше идти не следует. Павел остановился и некоторое время с восхищением рассматривал слониху, которая была одновременно очень красивой, пугающей и притягивающей. Массивное тело, большие веера-уши и напоминающий проснувшуюся змею хобот. Короткая, но массивная шея, небольшие янтарные глаза и большие ресницы. Непривычно черная кожа и, словно высохшая степь, десятки тысяч морщин. Мудрая, тяжелая, будто ожившая темная гора, слониха стояла в профиль, однако, когда Павел начал говорить, повернулась к нему: