В начале их отношений ей не сорвало крышу, как Паше и она этому очень радовалась. Анне казалось, что то, что есть — гораздо лучше и крепче, чем какие-то дурацкие бабочки в животе. Дальше, как ей теперь видится, произошло следующее: Павлом овладела идея вечной, вселенской, невероятной любви и близости, которой ей все время приходилось немного подыгрывать. Анна чувствовала, что в отношениях с Павлом у нее не было возможности проявить себя, потому что, как только она становилась собой — это будто бы угрожало великому чувству. Теперь она не уверена, что это звучит убедительно, но как уж получается — она так чувствовала. И это совершенно изматывало и лишало отношения того волшебства, которое ей было нужно. Короче, вердикт такой: «Если все время нужно соответствовать великой идее — непонятно, когда любить…».
Анна решает, что с Максом проблем не будет — он понятная партия, к тому же она уже так долго одна, поэтому свадьбу играют в той же церкви, где отпевали Помазка, на фоне все того же белоснежного слона. Макс стоит в черном мундире, увешанном наградами, Анна в очень красивом и дорогом платье. Она убрала волосы так, как любит Паша.
Униженный Александр белее слона. София не может сдержать слез. Вот уже много лет, как она знает все о внебрачном сыне мужа. Священник благословляет влюбленных и после торжественной церемонии записывает в своем дневнике:
И говорит Господь: «Постыдились бы!» — и Адам, и Ева устыжаются. «Ладно, давайте одевайтесь!» — фыркает Господь и повелевает им отлепиться друг от друга. Оба повинуются и вслед за этим отбирает Бог у Евы имя ее и усыпляет Адама. И когда Адам засыпает, Господь расчленяет Еву, и замешивает так, что остается только ребро, и вспарывает грудь Адаму и возвращает ему ребро это. И Бог отрекает имена всем скотам и птицам небесным, и всем зверям полевым, и говорит Господь Бог: на этом этапе человеку будет хорошо одному, и если хочешь — можешь поесть яблоки, Адам. И Адам ест. И когда же Адам доедает, Господь выписывает его из Едемского сада и забирает имя у реки Эфрат. Вслед за этим безымянными становятся Тигр, Геон и Фисон. И перестает Рай орошаться. И вырубает Господь все деревья (и древо жизни, и древо познания, и древо зла). И, казалось бы, можно на этом остановиться, но не тут-то было: Господь подзывает к себе Адама и говорит: «Извини, чувак, все это было плохой затеей. И Господь кремирует Адама. И делает так, что опускается пар и больше не поднимается над всей Землей. И, разобравшись с людьми, Бог берется за землю, которую тотчас высушивает, и выкорчевывает всякую траву, и полевой кустарник, и отменяет выходные. И не становится седьмого дня, и остается шесть. И видит Бог, что все, что он создал, не очень. И пока есть утро, и еще есть вечер. И забирает Господь пищу у животных, и забирает души их себе, и запрещает Бог всяким тварям размножаться, и деблагославляет их. И не становится человека, и ни мужчины, и ни женщины, и не становится зверей земных и гадов. И шестого дня, кстати, тоже не становится. И начинают падать птицы с неба, и вода становится мертвой. И кончается день пятый, а за ним и четвертый. И погасают светила. И сливаются день и ночь. И не становится ни дней, ни годов. Ни земли, ни неба, ни морей. И если быть до конца откровенным — вообще ничего не оставляет Господь, кроме себя и тьмы над бездною. И взглянув вокруг, молвит Господь: «Так-то лучше»…
И Анна целует Макса.
О том, что она вышла замуж, Павел не знает. Добрый самарянин решает, что эта информация помешает его клиенту сосредоточиться на защите, а потому всякий раз предлагает концентрировать внимание исключительно на процессе. Добрый самарянин предсказывает, что сражаться будет довольно сложно, и все же — на первом этапе главная задача избежать смертельного наказания, а если уж это удастся — можно будет работать дальше.
— Вы могли бы передать это письмо Анне?
— Но ведь это чистый лист?
— Именно! Могли бы вы запаковать его в конверт и передать ей? Она откроет его и поймет, что я предлагаю начать все с начала…
— Хорошо, — отвечает Добрый самарянин и не может признаться даже в том, что Анна не читает писем.
Сов. секретно
Министру внутренних дел
Докладная записка о вынесении приговора гражданину П
В связи с вашими поручениями проведены разъяснительные беседы со свидетелями обвинения, прокурором и судьями. Озвучены и закреплены стратегии поведения во время процесса, а также четко проговорен приговор (копия в приложении).
Для служебного пользования
Капитуляция человека. В течение последующих нескольких месяцев слоны окончательно захватывают город. Теперь они повсюду, в прямом и в переносном смысле. Животные стоят на разрушенных улицах и в разграбленных домах, красуются на пачках сигарет и на футбольных эмблемах, на этикетках газировки и на почтовых марках, что клеят на конверты, которые никуда не летят. Майки с нашитыми слониками продаются лучше, чем с крокодилами, машины с бивнями на капотах, на которых, впрочем, никуда не уехать, ценятся выше марок с встающими на дыбы лошадьми — Александр теперь покупает только первые. Рекламные афиши и туалетная бумага, циферблаты часов и кофеварки, хвосты стоящих самолетов и трафареты на светофорах — все теперь украшают захватившие город животные: красный слон — стой, зеленый — иди!
В конце концов, после гладко прошедшего референдума животные появляются в Конституции и чеканятся на монетах, вышиваются на флагах и печатаются на паспортах, обложки которых теперь украшает герб с двуглавым слоном.
Дело сделано. Ответственные за правки в Конституции получают великие премиальные, и все готово к первому заседанию суда. Добрый самарянин в последний раз перед началом процесса навещает Павла в камере:
— У меня есть один вопрос: вы помните, в чем был министр?
— Не очень-то. Кажется, как всегда, в этом своем кожаном мундире. Помню, что у него были черные перчатки.
— У вас хорошая память и большие шансы на победу!
— Почему? — будто проснувшись от многомесячной дремы, спрашивает Павел.
— Потому что одну он обронил!
— Где вы ее нашли?
— В ангаре. Я съездил на пепелище и нашел ее там.
— Кажется, она сильно обгорела.
— Да, но это не помешает нам доказать, что министр был там!
— Вы уверены, что она его?
— Судя по фотографиям с парадов — да.
— Значит, теперь у меня есть шанс?
— Еще какой! Теперь мне нужно отправиться в офис, потому что я хочу переписать всю речь, а вам предлагаю еще раз просмотреть все ответы и, по возможности, с учетом вновь вскрывшихся обстоятельств, переделать последнее слово, хорошо?
— Да! — воодушевленный, Павел садится за маленький деревянный стол:
Уважаемый суд,
Я родился в 1984 году. В три года был подло отдан родителями в детский сад, где познал на себе удары широкой ладонью и раз и навсегда разлюбил рыбные котлеты. После сада я поступил в университет. Между университетом и садом была школа, которая дала мне самые важные навыки в жизни любого мужчины — челночный бег и чтение по ролям. Надо сказать, чтомоя учительница делала все, чтобы я возненавидел литературу. Тонуть было веселее, чем ее слушать, однако, даже несмотря на это, книги я всегда считал источником обогащения — мама прятала в них деньги… Надо сказать, что я рос в очень небогатой семье. Из недвижимости у нас был только вечно лежащий на диване пьяный отец. В детстве было много печального, поэтому я начал шутить. Помогать мне было некому, оттого я поступил в университет, где стал изучать философию и параллельно заниматься стендапом — одним словом, отправился в долгое путешествие в сторону нищеты. Я учился думать, сомневаться и писать шутки. Я узнавал наш сложный мир и, как мне кажется, каждый день старался сделать его капельку лучше. Я не творил зла. Уважаемый суд, сегодня я хочу сказать, что мне всегда верилось, что я смогу сделать нашу планету чуть более осмысленной и веселой. Я не идеалист. Я не думал, что смогу все исправить, но в то же время всегда свято верил, что сумею хотя бы не сделать ее хуже. Я понимаю, как мал человек, но все же, иногда, нам удается кое-что изменить вокруг себя. Все эти годы я очень верил, что любовь и смех — ровно то, что всем нам нужно. И сегодня, уважаемый суд, я хочу признаться, что очень влюблен! Уверен, это невозможно не заметить! Вот уже несколько лет я испытываю самое прекрасное чувство, которое дано человеку. Оно окрыляет и помогает в сложные моменты. Оно помогает мне сейчас и дает веру! Уважаемый суд, если бы вы только видели ее, то нисколько бы не сомневались, что во мне сейчас так много сил, что я смогу освободить город и сделать так, что все мы будем счастливы! Уважаемый суд, как вы теперь знаете, я не поджигал слониху! Я обещаю, что в самое ближайшее время освобожу город, а сейчас очень прошу отпустить меня, потому что очень хочу позвонить любимой…
— А если она не ответит? — спрашивает севшая на край стола моль.
— Ты сегодня раньше обычного. Что-то случилось?
— Да, меня вызвали, потому что нужно проесть твою грудь насквозь — утром я вылезу из спины.
— Уверена?
— Да, — едва успевает сказать моль, и дверь камеры открывается. Двое надзирателей закатывают тележку, на которой стоит старая, дешевая видеодвойка. Как хлеб в тостер, положив кассету в телевизор, один из надзирателей усаживает Павла напротив экрана и пристегивает наручниками к стулу.
Павлу показывают свадьбу. Несколько часов подряд. Затем еще раз, и еще. Гости, столы и церковь. Подвенечное платье, тосты и шампанское. Смокинги и платья. Танец новобрачных, поцелуи и метание букета для подружек невесты. Разрезание торта, выступления известных артистов и праздничный фейерверк. Павел плачет и улыбается — коротыша такая красивая и счастливая! Ей так идет эта прическа! Макс сидит рядом и одним пальцем накручивает Анне локоны…
Моль начинает…
Я когда читала этот отрывок, очень сожалела, что не могу поговорить с Павлом. Только представьте себе, какой могла бы быть мировая литература, если бы у нас была возможность разговаривать с главными героями?! Мне так хотелось сказать ему: Паша, ты был честен, ты любил ее, заботился и отдавал, и теперь ты всего лишь теряешь человека, который не выбрал тебя — ее потеря значительнее…