— Почему вам не удалось?
— Было слишком поздно! — подняв маску, вытирает слезы один из полицейских — в суматохе пожара мы не смогли найти огнетушители.
Чем больше выступает свидетелей обвинения, тем устойчивее ощущение, что на скамье подсудимых именно тот, кто должен понести наказание. Если и были граждане, которые в этом еще сомневались, то теперь таких почти нет.
— Слово передается защите! — бурчит маленький судья — Кого вы хотите пригласить?
— У защиты нет свидетелей, — не поднимая глаз, отвечает адвокат.
Несколько месяцев Добрый самарянин пытается найти хотя бы одного человека, который осмелится вступиться за Павла в суде, но даже самые близкие друзья теперь уверены, что слоны устроили погром именно из-за него.
«С чего вы взяли?»
«Мы читали расследования, видели репортажи».
Адвокат пишет и Анне, но она не отвечает. Теперь, глядя трансляцию, Анна испытывает противоречивые чувства. С одной стороны, ей не хочется видеть Павла и она понимает, какой тяжелой была бы эта встреча, с другой — Анна внезапно понимает, какую аудиторию упускает. Этот эфир смотрит вся страна, и наверняка после эффектного выступления на нее обрушились бы приглашения от всех киностудий. Впрочем, теперь она супруга министра внутренних дел — во-первых, это почетно само по себе, во-вторых, роли — это только вопрос времени.
Подтверждает вину Павла и экспертиза. На месте гибели Черной слонихи найдена зажигалка, которую Анна подарила ему.
— Она принадлежала вам? — спрашивает прокурор у закованного в цепи человека за решеткой.
— Да, но у меня украли ее на улице!
— Прям кража века! Кто-то напал на вас средь бела дня, чтобы украсть зажигалку? В нашем спокойном городе? Надо же!
Прокурор доволен собой. Судья улыбается. Эшафот капельку ближе.
После рекламы переходят к допросу обвиняемого:
— Вы были в ангаре?
— Да. Уважаемый судья, у меня все.
В отличие от прокурора, Добрый самарянин задает множество четких вопросов, но его микрофон почему-то то и дело выключается. Когда он пытается повторить, судья прерывает его:
— Вы это уже спрашивали — суд все слышал! Вы хотите спросить что-то еще?
— Да, ваша честь! У меня есть ходатайство! — Добрый самарянин поднимает вверх выгоревшую перчатку и обращается к Максу, сидящему в первом ряду:
— Господин министр, вам известна эта вещь?
— Господин министр не является свидетелем — вы не можете задавать ему вопросы! — обрывает адвоката судья.
— Ничего, ваша честь, если позволите — я отвечу! — поднимаясь со скамьи, со снисходительной улыбкой отвечает Макс.
— Как пожелаете, господин министр, — покорно соглашается судья.
— Значит, вам знакома эта перчатка? — вновь спрашивает Добрый самарянин.
— Да, это моя перчатка.
— А вы не припомните, где и при каких обстоятельствах обронили ее?
— Очень даже припомню! Это было в ангаре…
— Вот как? Значит, вы признаете, что тоже были там?
— Да, я этого и не скрывал. Как только появилась информация о возгорании — мне доложили. Я, как министр внутренних дел, посчитал своим долгом немедленно быть на месте.
— Значит, вы утверждаете, что приехали, когда узнали, что кто-то поджег черную слониху?
— Да.
— А как же вы потеряли перчатку?
— Войдя в полыхающий ангар, я увидел мертвое погибающее животное и человека, которого вытаскивали оттуда. Я спросил у своих подчиненных, кто этот человек, и они ответили, что он — убийца! Я снял перчатку, чтобы дать ему пощечину, и готов понести за это ответственность перед судом и страной!
«Браво!» — восторженно говорит мама.
«Слегка переигрывает», — думает Анна.
Зал в очередной раз взрывается аплодисментами. Хлопает даже судья и, глядя на Павла, Добрый самарянин понимает, что нет смысла продолжать разговаривать с Максом — этот суд превратился в цирковое представление.
— У меня все, ваша честь…
Процесс прерывается дважды. По воле слона. Сперва животному нужно справить нужду (судья берет паузу в заседании, чтобы униформисты могли прибрать зал), затем слону становится скучно и, подойдя к трибуне, он начинает хоботом щекотать судью. Старичок смеется и просит животное остановиться. Когда слон успокаивается, начинаются прения сторон.
Первым выступает прокурор. Поймав кураж, он говорит уверенно, понимая, что после этого процесса непременно получит награды и повышение.
— Высокий суд! Сегодня мы рассматриваем одно из самых чудовищных преступлений, которые когда-либо видела эта страна. Перед нами человек, чьи действия потрясли основы человеческой морали!
Гражданин П. возомнил себя богом! Гражданин П. решил, что лучше людей знает человеческое! Гражданин П. обвинил наше общество в компромиссности и бездействии, не очень-то понимая, что человечество достигло того, чего достигло, исключительно благодаря нашей способности адаптироваться! Гражданин П. требовал от нас действовать, обвинял нас в трусости, в то время как мы проявляли мудрость! Стремление к безопасности и комфорту — наша самая сильная черта, позволившая нам выжить на протяжении миллионов лет!
Гражданин П. с хладнокровием и намерением совершил поджог, который, как ясно видно из всех доказательств, не был случайностью или спонтанным порывом. Он прекрасно понимал, к чему это приведет! Он знал, что после его жестокого поступка вспыхнет паника, что люди будут пытаться спастись любой ценой, и он предвидел, что хаос повлечет смерть!
Масштаб трагедии, вызванной этим преступником, невозможно переоценить!
Суду представлены бесспорные доказательства. Свидетельские показания, экспертные заключения — все это ясно указывает на виновность подсудимого. Нам не нужны догадки. Нам не нужны гипотезы. Мы знаем правду! И правда такова: перед нами стоит убийца, который заслуживает самого сурового наказания, предусмотренного законом.
Я прошу суд назначить П. меру наказания. Он должен быть лишен права называться человеком!
Речь прокурора Анне нравится. Она чувствует, что со многим согласна. Ей кажется, что обвинитель смотрит в суть вещей.
В отличие от прокурора, Добрый самарянин растерян. Текст выступления приходится править по ходу заседания. Он смотрит на своего подзащитного и понимает, что несмотря на все призывы, Павел принимает поражение, хотя вовсе не считает себя проигравшим. Скованный цепями человек не признает, что, отступая, бросает борьбу. Павел не хочет в этом участвовать, и Добрый самарянин, впервые за всю свою многолетнюю практику, вдруг ловит себя на мысли, что и он тоже. И все же адвокат остается профессионалом и находит в себе силы сказать следующее:
— Сегодня перед вами стоит не просто обвинение, а реальный вызов самой сути правосудия. Мой подзащитный обвиняется в совершении террористического акта, а именно — в сожжении слона. Да, вы правильно услышали — сожжение слона, обвинение, которое само по себе звучит абсурдно и нелепо! Однако я прошу вас не торопиться с выводами. Я прошу вас взглянуть глубже, осознать, что это обвинение — не что иное, как тень, не имеющая под собой реальной основы. Мой клиент — человек искусства, комик, мастер смеха и словесного остроумия, а не насилия. Он не служит разрушению, он служит строительству — строительству мостов между людьми, строительству света и радости в этом непростом мире. Слова и шутки — вот его оружие, и они никогда не причиняли никому вреда. Смех — это не пустой звук, это живая сила, способная разрушать преграды и создавать гармонию!
Что же мы видим в этом деле? Нечто, что похоже на тень, отбрасываемую нами в условиях недостаточности доказательств. Мы слышим обвинение, но мы не слышим фактов! Мы видим обвинение, но мы не видим доказательств. Иллюзия правды — это не правда, и там, где иллюзия, не может быть справедливости. Вот оно, обвинение, построенное на иллюзии, а не на правде! В нем нет ни доказательств, ни фактов, ни логики, лишь домыслы и неясности. Мы не можем судить человека по иллюзиям, даже если они так ярко и вызывающе блеснули в этой туманной реальности.
Давайте спросим себя, уважаемый суд, как мы можем оправдать обвинение в жестокости и насилии, если само обвинение слабо и зыбко, как песок, и не стоит даже на самом фундаменте закона? Как можем мы осудить человека, который посвятил свою жизнь радости и смеху, на основании слухов и необоснованных выводов?
Ваша честь, вы не должны вершить правосудие, основываясь на эмоциях. Ваше решение должно быть холодным, беспристрастным и объективным, как холодный взгляд закона. Сегодня я прошу вас, уважаемый суд, взглянуть на этот случай с холодной объективностью и признать, что обвинение — бездоказательно, а мой клиент — невиновен.
Оправдание — вот то, к чему мы стремимся, ибо суд должен быть тем местом, где справедливость торжествует над домыслами, а истина — над иллюзиями.
Получается сбивчиво и неубедительно. Это понимают и адвокат, и Павел, и Анна.
«Расстреляют его?» — спрашивает София.
«Вроде бы, у нас мораторий на смертную казнь», — вписывая слово «эшафот» в кроссворд, отвечает дочь.
Судья удаляется в совещательную комнату, забыв взять с собой лист, на котором уже написан приговор. Возвратившись в зал суда, он начинает читать с него.
Комичный старичок, утопая в собственной черной мантии, бубнит, что суд, рассмотрев материалы уголовного дела в отношении гражданина П., обвиняемого в совершении особо тяжких преступлений, а именно — в поджоге Черной самки, чья смерть привела к массовой гибели людей, изучив доказательства, заслушав стороны обвинения и защиты, а также учитывая характер и последствия содеянного, находит, что действия подсудимого носили осознанный, умышленный характер и повлекли катастрофические последствия, приведшие к гибели невинных людей. Судья заявляет, что подсудимый действовал с исключительным цинизмом и пренебрежением к человеческой жизни, что подтверждается доказательствами и свидетелями. Учитывая степень общественной опасности совершенного преступления, его последствия, а также личность подсудимого и отсутствие смягчающих обстоятельств, суд приходит к выводу, что исправление и перевоспитание — невозможно. Исходя из вышеизложенного, суд лишает гражданина П. всякого имущества и приговаривает к смертной казни через расчеловечивание.