Я опустила взгляд на перевязь и начала ее ощупывать.
– На самом деле уже почти не больно.
Его рука легла поверх.
– Не трогай ее и надень это.
Он протянул ночную рубашку, которая лежала на диване.
– Сначала раздеваешь, а теперь хочешь одеть?
Он натягивал мне рубашку через голову, не обращая внимания на слабые попытки оттолкнуть.
– Я был не в себе, извини.
Посмотрела на него, и чувство, совсем отличное от вожделения, охватило изнутри. Боже мой, я любила его. Любила его и ничего не могла поделать, чтобы защитить себя от этого чувства.
– Могу спросить кое о чем?
Себастьян слегка вздохнул, но молча кивнул.
– Сколько тебе было лет, когда женился на Самаре?
Вопрос застал обоих врасплох. Но не могла себя терзать и дальше: нужно было знать, что побудило Себастьяна жениться на ком-то. Необходимо было знать, пережил ли он эти чувства или все еще влюблен в нее, и что, черт возьми, между ними произошло…
– Мне было двадцать, а ей восемнадцать.
Ох… Ему было тогда столько же лет, сколько мне сейчас.
– Почему у вас не сложилось?
Себастьян разочарованно провел рукой по лицу.
– Если не принимать во внимание, что были очень молоды? Не знаю, Марфиль. То, что делал… Принимал решения, которые повлияли на нас обоих, и… все полетело к чертям…
Несколько секунд обдумывала его ответ.
– Почему она считает тебя опасным?
Себастьян посмотрел мне в глаза.
– Я уже говорил, что почти всю юность скитался по приютам и приемным семьям, Самара тоже, мы столько всего пережили… – Он на секунду запнулся, а затем продолжил: – Можно сказать, было время, когда мы жили в условиях, которые совсем не подходят для детей… Такая юность не может не отразиться на характере, – говорил он, и я с облегчением заметила, что его пальцы рассеянно поглаживают мои ноги. – Каким ты меня видишь сейчас… В молодости пришлось много работать над собой, чтобы обрести самоконтроль.
– Трудно представить тебя таким.
Себастьян, которого знаю, помешан на контроле и дисциплине…
– Армия помогла укротить ту часть меня, хотя не буду лгать: часто теряю контроль и возвращаюсь к тому, чтобы…
Достаточно было вспомнить то, что произошло в машине, чтобы понять, о чем он…
– Внушать страх?
Наши взгляды встретились.
– Я тебя пугаю?
Покачала головой, хотя в глубине души знала, что не была до конца честна.
В тот раз он меня напугал.
– Ну, знание того, что ты можешь убить голыми руками, немного успокаивает.
Он улыбнулся.
– Ты мог бы меня научить!
Улыбка исчезла с его лица.
– Все еще не уверен, что учить тебя было хорошей идеей.
– А что, если кто-нибудь еще раз провернет подобное? – поморщившись, подняла перевязанную руку.
Себастьян на секунду сжал челюсти, затем продолжил:
– Целься в глаза. С силой надави большими пальцами на глазницы, пока не проткнешь ему мозг.
Вздрогнула, и от него это не укрылось.
– Для тебя это слишком?
– Не то чтобы… – начала я, и он снова улыбнулся.
– Тебе следует лечь спать, уже поздно.
Закатила глаза.
– Завтра воскресенье, не ворчи. Может, посмотрим фильм?
Себастьян посмотрел на меня так, как будто искренне задался вопросом, как дошли до жизни такой. Что-то такое простое, как совместный просмотр фильма, означало огромные перемены в наших отношениях.
– А потом ты ложишься спать.
Сделала вид, что задумалась.
– Если позволишь выбрать фильм.
Сползла с его колен – а так не хотелось! – и протянула руку, чтобы взять его ноутбук, который стоял на столике.
Он опередил меня.
– Одну секунду, – что-то молниеносно закрыл, не успела ничего увидеть. Только одно имя: Лукас Миранда. – Что будем смотреть?
Почти не раздумывала: с улыбкой схватила ноутбук и подключилась к «Нетфликс».
– Уверена, тебе понравится…
Мы устроились на диване. Казалось, ему было не очень приятно прижиматься ко мне, поэтому именно я не задумываясь вторглась в его личное пространство. Поставила ноутбук на столик, убедившись, что обоим хорошо видно, а затем обняла его, положив голову на грудь.
Заиграла музыка, и у меня мгновенно поднялись дыбом волоски на руках.
– Серьезно, Марфиль? – подал он голос, и я улыбнулась. – «Телохранитель»?
– Не говори, что это не смешно… – прокомментировала я, сдерживая смех. – Это один из моих любимых фильмов.
Себастьян замолчал, начав гладить меня по волосам. Его пальцы то зарывались в волосы, то спускались к кончикам… Закрыла глаза, запечатлевая в глубине души каждую ласку.
Что могло произойти между нами? Сможем ли продолжить то, с чего начали? Совсем не понравилось, что именно лицо Маркуса, а не отца, всплыло в голове, когда взвешивала, стоит ли вступать в отношения с Себастьяном.
Чертов Маркус… Ненавидела его за то, что сделал, за то, как разговаривал, за то, что угрожал и причинял боль, но больше всего ненавидела за другое: стоило подумать о том, что теперь он единолично властвует над некоторыми аспектами моей жизни, как сковывал страх.
29Себастьян
Марфиль заснула через двадцать минут, а я остался смотреть фильм, в то время как тысячи разрозненных мыслей боролись друг с другом в мозгу. Не переставал наблюдать за ней в течение двух часов и десяти минут, пока длился нелепый сюжет, и был поражен тем, какая она красивая. Увы, словом «красивая» невозможно было достойно описать ее, это было бы преуменьшение: за последние несколько недель осознал, что не только ее внешность заставила сойти с ума. Мягкость, голос, перепады настроения, интерес к благотворительности, но прежде всего взгляд на мир.
Ей причиняли боль, с ней обращались как с гребаным статусным предметом, ей приходилось мириться с тем, что собственный отец не препятствовал мужчине, который пытался ее изнасиловать, и все же Марфиль Кортес была способна снова улыбнуться.
Мне уже была уготована дорога в ад за то, чему позволил случиться и что еще может произойти между нами; цена могла оказаться непомерной, и все же что-то подталкивало защищать ее на уровнях, выходящих за рамки работы телохранителя. Те, кто соглашался на такую работу, знали, что в случае необходимости должны отдать жизни в обмен на спасение подопечных. Я бы сделал это – конечно бы сделал! – потому что это был мой долг, но в случае с Марфиль не сомневался бы ни секунды. Иного пути не было: если бы пришлось словить пулю, чтобы спасти ее, сделал бы это без колебаний и умер счастливым.
Это пугало.
Когда фильм закончился, подхватил ее на руки, чтобы отнести в спальню. Она была худой. Ей не помешало бы набрать несколько килограммов, но уже понял, что для нее еда – то, чему она не придает большого значения. Она открыла глаза, когда переступил порог комнаты.
– Применяешь на практике то, чему научился у Кевина Костнера? – сказала она, зевая и крепко держась за мою шею.
– Тсс, – ответил я, желая, чтобы она снова заснула. Когда она просыпалась и мы оставались наедине… все, как правило, летело к чертям.
Уложил ее на кровать, но она не отпустила меня. Он вцепилась мне в шею, и наши взгляды оказались на одном уровне.
– Останься спать со мной, – предложила она так близко к моим губам, что ощутил изысканный аромат кожи, дыхание, проникающее в мой рот, и непреодолимое желание прикусить ее нижнюю губу, чтобы она застонала от боли и удовольствия.
– Марфиль…
– Мы просто будем спать, правда.
«Ох, малышка, дело не в тебе, а во мне…» Где же мой хваленый самоконтроль?
– Нет.
Взял ее руку и оторвал от шеи. Нужно было уйти от нее, подумать, привести мысли в порядок…
Вышел из ее спальни, еще не зная, что теряю.
Если бы мог вернуться в то мгновение, никто бы не смог вытащить меня из чертовой спальни.
Проснулся рано, как обычно, и отправился на пробежку, воспользовавшись тем, что Марфиль все еще спала; продолжал следить за ней благодаря приложению, которое позволяло видеть прямую трансляцию с камер наблюдения в квартире. В то утро в Центральном парке было полно таких ранних пташек, как я, людей, которые хотели воспользоваться первыми часами, прежде чем парк заполнится туристами или детьми. Взял с собой Рико. Пес, казалось, шел на поправку, и судя по живости и энергии, подтверждался возраст, о котором сказал ветеринар: чуть больше года.
Добравшись до озера, решил остановиться и немного поиграть с ним, бросая мяч и размышляя о том, что натворил Маркус Козэл. Ярость ослепила, и мяч пролетел гораздо дальше, чем намеревался. Рико бросился за ним как пуля, пришлось бежать за ним, чтобы не потерять его из виду. Не хватало еще потерять собаку Марфиль.
Возвращаясь домой, увидел черную машину, похожую на мою, – ту, которую отец Марфиль предоставил для работы, – припаркованную напротив двери здания.
Как раз в этот момент зазвонил мобильник.
Это был Маркус.
Сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, прежде чем ответить на звонок.
– Мур? – его голос звучал тихо, перебиваемый звуками на заднем плане, в которых безошибочно угадывался шум бара. – У меня не так много времени. Звоню только для того, чтобы сообщить, что с этого момента с тобой над защитой Марфиль будут работать еще два человека.
Проклятье!
– В этом нет необходимости, я…
– …мне плевать, что ты думаешь. Я тот, кто отдает приказы, помнишь? Эта малышка слишком ценна, чтобы позволить убить ее.
Я стиснул зубы, увидев, как двое хорошо одетых мужчин выходят из серой «Ауди».
– Себастьян… – тон его голоса изменился. – Надеюсь, Кортес ввел тебя в курс дела. Если облажаешься, я убью тебя.
Я так сильно сжал телефон, что он едва не треснул.
30Марфиль
Проснулась с улыбкой на лице. Для радости было мало причин, но Себастьян Мур стоил всего. Говорят, те, кто влюблен, смотрят на мир через розовые очки. Пусть я еще не установила фильтр на сетчатку, но уже была счастлива. Прошлая ночь, хотя мы и не делали ничего