кая Матильда. Она надеялась, что матери любят их так же, как Либби любит Матильду. Она надеялась, что у них есть отцы или деды, которые показывали им фотографии своих предков, длиннолицых мужчин и женщин в громоздких одеяниях, или маленьких детей в моряцких костюмчиках, или чумазых юнцов перед верандами работных домов. Она надеялась, что они знают, кто они такие и откуда они происходят. Она надеялась, что их знакомство с Дэниэлом станет венцом их безупречной жизни, а не последним шагом на долгом и мучительном пути к самопознанию. Сегодня на своем розовом Apple Macbook Мэгги запустила процесс, который мог закончиться где угодно. Она открыла ящик Пандоры.
Перед зеркалом в ванной Мэгги смыла с лица тональный крем, тушь и сапфировую подводку для глаз. Действие ботокса и наполнителей уже прекратилось, и ее кожа была сухой и бледной. Мэгги быстро и умело избавилась от макияжа, стараясь не засматриваться на лицо стареющей одинокой женщины, смотревшее на нее из зеркала.
Через несколько дней Мэгги направилась в хоспис с небольшим пакетом в сумке. Он прибыл сегодня утром, с доставкой под расписку. «Интересно, за что я расписываюсь», – подумала Мэгги, когда выводила свое имя стилусом на маленьком компьютерном экране водителя. Это казалось довольно странным.
Она затаила дыхание, когда отворила дверь комнаты Дэниэла. Мэгги было нужно, чтобы сегодня он находился в нормальном состоянии и все хорошо понимал.
– Доброе утро, красавец, – сказала она и наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку. Странно, чем менее привлекательным он становился, тем легче Мэгги было намекать на его красоту.
– Доброе утро, Мэгги Мэй. – Он улыбнулся, и Мэгги сразу же поняла, что сегодня «хороший» день.
– Я принесла японские мандарины и мягкие леденцы «Starburst». Вот. – Она выгрузила содержимое сумки на поднос и очистила Дэниэлу мандарин. – Как дела? – благожелательно поинтересовалась она.
– Чувствую себя очень молодым и глупым, – ответил Дэниэл. – Если бы мое тело не было приклеено к кровати, я бы выкинул какой-нибудь номер.
– Ну да? – Мэгги разгладила юбку, прежде чем сесть. – Например?
– Не знаю, Мэгги Мэй. Может быть, заключил бы вас в объятия и поцеловал в губы.
Мэгги покраснела и удивленно посмотрела на него.
– Ох, – только и сказала она.
– Я никогда не целовал вас, правда, Мэгги? Мы провели вместе столько чудесных вечеров, а я ни разу не поцеловал вас. А теперь уже слишком поздно. Я глупец. – Он сухо усмехнулся и похлопал по своей кровати.
Мэгги придвинула стул ближе и неуверенно улыбнулась.
– Не знаю, что и сказать.
Дэниэл взял ее руку и сжал ее.
– Я ничего не ожидаю услышать. Но хочу, чтобы вы знали: если бы я мог повернуть время вспять, то поцеловал бы вас в тот вечер, помните, в Олдборо?
– Как можно забыть? – Мэгги улыбнулась.
– Воздух был таким теплым, а на вас было чудесное белое…
– Желтое. Бледно-желтое.
– Правильно, желтое платье, а ваши волосы были зачесаны назад. Ваша кожа была такой загорелой и гладкой, что мне хотелось съесть вас.
Мэгги положила другую руку ему на грудь и посмотрела на него с благоговейным изумлением.
– Ну… – начала Мэгги. – В общем, я и понятия не имела…
– Да, и отчего бы? Я был… слишком медлительным. Слишком холодным. Я считал, что все мои возможности исчерпаны. Думал, что если я вас поцелую, то вас стошнит.
Она рассмеялась. Ей хотелось много чего сказать в ответ, но что-то останавливало ее. Вместо этого она произнесла:
– Ох, как глупо!
– Нет, не глупо. Вы – изысканная женщина, а я – калека. Я никоим образом не хотел причинять вам вред, поэтому держал дистанцию между нами. Но сейчас, оцените иронию, я больше не могу повредить вам, поскольку пробуду здесь совсем недолго, но я слишком болен и отвратителен, чтобы заключить вас в объятия и сделать то, что я хочу сделать. – Он со вздохом пожал плечами, а затем улыбнулся.
Мэгги еще раз сжала ему руку и отодвинула стул. Она была тронута, но и обеспокоена его словами. Дэниэл изменил форму и оттенок последнего года ее жизни. Мэгги считала себя прихлебательницей, ждущей за сценой в надежде найти привлекательного и желанного мужчину. Но все это время он тоже желал ее. Какими разными могут быть вещи, и вместе с тем насколько более трагичными они могут казаться из перспективы.
– Должна сказать, Дэниэл, что если бы в прошлом году вы заключили меня в объятия, то я не стала бы сопротивляться, – наконец сказала Мэгги.
– Знаю, Мэгги, знаю. И от этого только хуже.
– Но спасибо вам, – продолжала она. – Спасибо за то, что рассказали о ваших чувствах. Это поможет… – Она замолчала и додумала остальное: «Это поможет мне, когда вас не станет».
– Да, это может помочь вам, но совершенно бесполезно для меня! – Дэниэл рассмеялся, но его смех перешел в кашель. Дэниэл наклонился в сторону и откашлялся в кулак. Мэгги подала ему чашку воды.
– Ох, Мэгги, – сказал Дэниэл, когда пришел в себя. – Что за дураки эти мужчины! Что за дурацкая жизнь! Каким я был глупцом, снова и снова!
– Нет, – мягко сказала Мэгги. – Вы делали, что могли. Так поступают все. День за днем мы делаем то, что можем. И, кроме того… – Она помедлила и наконец решила, что настал нужный момент, чтобы завести речь о пакете, который лежал в ее сумке. – Вы сделали больше, чем многие другие.
– Я сделал?
– Да. Вы были донором. Вы помогли четырем женщинам стать матерями. Вы поделились даром жизни.
Дэниэл улыбнулся:
– Что же, наверное, вы правы. Хотя, разумеется, я представления не имею, какую форму обрела эта жизнь. Мои дети могут оказаться насильниками или террористами.
– Думаю, это вряд ли. – На ее вкус, эта шутка была мрачноватой. – Но послушайте, мне предложили кое-что сделать. Я получила посылку из донорского реестра; им нужно протестировать вашу ДНК. Они прислали мне маленький набор.
Мэгги запустила руку в сумку и достала коричневый пакет.
– Видите, все очень просто, – сказала она. – Мне нужно получить соскоб с внутренней части вашей щеки с помощью этой лопаточки, положить его вот сюда и отослать обратно.
Дэниэл посмотрел на набор с радостным интересом.
– Боже милосердный, теперь я похож на какого-нибудь паршивца из шоу Джереми Кайла. – Дэниэл издал короткий смешок. – Мне нужно пройти тест на отцовство!
– Вы рады этому? – спросила Мэгги.
– Пожалуй, да.
– И потом, им нужно ваше свидетельство о рождении, – продолжала она. – Я нашла его в вашей квартире. И ваши счета за коммунальные платежи. Я отправила все со службой срочной доставки, для большей надежности.
Дэниэл снова рассмеялся.
– Так вот к чему все сводится. К бюрократии и коммунальным платежам. В конце концов, все в жизни сводится к бумажной волоките. – Он вздохнул.
– Мы не обязаны это делать, – напомнила она. – Вы можете передумать.
– Нет, нет! – Его голос прозвучал громче. – Нет. Я должен это сделать, и чем скорее, тем лучше. Я не могу заключить вас в объятия и покрыть поцелуями, но кое-что еще могу. – Дэниэл улыбнулся. – Давайте, возьмите мою ДНК. Соскребите ее с меня. Я готов.
Он открыл сухие, потрескавшиеся губы и обнажил влажную розовую изнанку щеки.
Лидия
Лидия физически ощущала, как уходят долгие, бессодержательные зимние дни. В окне своего кабинета она видела чистое голубое небо и наслаждалась теплом полуденного солнца, согревавшего ковер у нее под ногами. Куини сидела посреди всего этого, как будто долгожданное озерцо золотистого света принадлежало исключительно ей. Лидия вытянула ноги перед собой и уныло созерцала свои перезимовавшие ступни и лодыжки. Они были бледно-серыми, немного оплывшими, а ногти на ногах приобрели желтоватый оттенок. Нужно будет привести в порядок свои ноги. Теперь, когда она делила свой дом с другим человеком, это, можно сказать, было жизненно необходимо. Как она может выставлять напоказ эти костлявые, бесформенные конечности? Она уже потратилась на новые пижамы. Но не сексуальные. Попытка выглядеть сексуальной в семь часов утра – последнее, чего Лидия хотела. Просто модные пижамы. Модные, но с оттенком серьезности. Пижамы, которые говорят о зачесанных назад волосах, очках для чтения и серьезной литературе на сон грядущий.
Лидия вздохнула. Бендикс переехал к ней четыре дня назад. Он прибыл с тремя шикарными чемоданами, один из которых на вид был настоящей вещью от «Louis Vuitton». Бендикс тихо распаковал вещи в своей комнате, появился в шесть часов, чисто вымытый и благоухающий дорогим лосьоном после бритья, а потом не возвращался до какого-то невообразимого времени на следующее утро. С тех пор Лидия слышала его присутствие в доме: дверь открывалась и закрывалась каждые несколько часов. В первый день Лидия недолго простояла перед дверью его спальни с поднятой рукой, готовая постучаться и спросить, как он устроился и не нужно ли ему что-нибудь еще, но потом не выдержала и тихо удалилась в собственную комнату. Лидия столкнулась с ним вчера утром, пребывая в заблуждении, что он ушел на работу, поэтому она еще не сняла свою модную пижаму и выглядела как пугало. Ночью она спала так глубоко, что ее лицо на ощупь напоминала влажную губку. Лидия едва не подпрыгнула на месте, когда увидела его – свежего, девственно-чистого и направлявшегося к выходу. Он широко улыбнулся и произнес:
– Доброе утро, Лидия! Наконец-то мы встретились! Я уже подумал, что вы съехали отсюда.
– Ну нет, – ответила она, пожалуй, слишком игриво. – Я пока остаюсь здесь. Околачиваюсь вокруг, знаете ли. Работаю, и все такое. У вас все в порядке?
– Да, – просто ответил он. – Да. Все отлично. Увидимся попозже, хорошо?
– Хорошо, – пробормотала она.
Она постоянно была на нервах, и это состояние усугубилось от легкого стука в дверь. Лидия вздрогнула.
– Лидия, это я, – донесся тихий мужской шепот. – Можно войти?
Она быстро убрала под стол свои безобразные ноги и раскинула перед собой бумаги.
– Да, входите! – отозвалась она странно пронзительным голосом.