– Все в порядке, – сказала она и прикоснулась к его руке. – Все в порядке, ты поступил правильно. Правда.
– Да? – Род повернулся к племяннице.
– Да, абсолютно правильно. Я с облегчением узнала, что он не был моим отцом, и, господи… – Она чувствовала, что следующие слова, наполненные радостью и счастьем, слишком поспешно слетают с ее губ. – Я нашла своего брата! Я зарегистрировалась в этом реестре и нашла младшего брата! Его зовут Дин. Ему двадцать один год, и он чудесный человек. Есть еще сестра, но я пока не связывалась с ней. Думаю, я это сделаю, когда вернусь в Лондон. Теперь я готова. А на прошлой неделе зарегистрировался наш отец-донор! Он хочет познакомиться с нами, и это уже не похоже на совпадение. Не буду делать вид, что я была счастлива получить твое письмо; не скрою, я даже рассердилась. Но теперь все сходится. И уверяю тебя: что бы ни случилось, ты поступил правильно.
– Ну, слава богу. Знаешь, с тех пор меня мучила совесть. Я убивался из-за вопроса, не разрушило ли это твою жизнь. Но все же у меня было ощущение, что это не так, и хвала Господу, что оно оказалось правильным.
– Но почему ты сделал это анонимно? – спросила Лидия и наклонилась, чтобы погладить немытого и слегка попахивающего пса, который сидел у ее ног и с надеждой смотрел на гостью.
– Я сомневался, – ответил Род. – Думаю, я просто хотел, чтобы ты могла спокойно подумать, ну, ты меня понимаешь. Не вспоминать о ком-то еще – думать только о своем отце и о том, как ты появилась на свет. Не думать о бедном дядюшке Роде и о том, чем он занимается. И дело не в том, что я не вспоминал о тебе все эти годы, я очень часто делал это. Ты была необычной девочкой, такой суровой и серьезной, и я всегда испытывал приязнь к тебе. Я водил тебя на детскую площадку… Однажды я даже отвез тебя в универмаг и купил тебе новую обувь, но, думаю, ты этого не помнишь. – Он улыбнулся, и его глаза подернулись ностальгической дымкой.
Лидия покачала головой. Она определенно не помнила этого, но ей предстояло разобраться с другими, более важными воспоминаниями. Она пошла к столу, чтобы взять старую хозяйственную сумку с одеждой для младенца.
– Послушай, – сказала Лидия. – Я провела здесь весь день вместе с братом, потому что… не знаю, наверное, потому что хотела встретиться со страхами из своего прошлого. Я хотела показать брату, откуда я родом. Показать ему квартиру, где умерла моя мать, показать места, куда я ходила в ранней юности. В то время я была моложе, чем он сейчас. Еще мне хотелось выяснить, что произошло в тот день, когда моя мама упала с балкона. Я думала, что если снова приду туда и увижу это место, то, может быть, что-то вспомню. Но вместо воспоминаний всплыло нечто новое, о чем я совсем позабыла.
Она молча протянула ему сумку и посмотрела, как он заглядывает внутрь.
– Боже милосердный! – сказал Род. Он отложил деревянную ложку и достал из сумки одежду. Несколько секунд он смотрел на нее, моргая за стеклами очков. – Боже милосердный! – повторил он и посмотрел на Лидию: – Где ты это нашла?
– Мужчина, который теперь живет в нашей квартире, обнаружил эти вещи в отцовском гардеробе и сохранил их. – Лидия ощутила, как ее сердце учащенно забилось, и мысленно приготовилась к правде, какой бы она ни была.
– Иисусе, – прошептал Род. С его лица сошли все краски. Он взял одежду и тяжело опустился на заляпанный краской стул с точеными ножками и плетеным сиденьем. Потом Род снял очки и потер переносицу. – Не могу поверить, что твой отец спрятал их. Не могу поверить, что он сохранил их.
– Но чья это одежда? – спросила Лидия, неумолимо подталкивая его к сути дела.
Род снова встал и открыл дверь духовки потрепанной прихваткой. Он поставил курицу в духовку, вернулся к столу, уселся напротив Лидии и грустно улыбнулся.
– Она принадлежала твоему маленькому брату, – сказал он. – Его звали Томас.
Лидия испытала пронзительное чувство ни с чем не сравнимой печали.
– Томас?
– Да. Он был чудесным малышом, правда.
Ее сердце забилось еще быстрее.
– Что с ним случилось? – прямо спросила Лидия.
Род надел очки и вздохнул:
– О господи, Лидия, даже не знаю, с чего начать. Это невыносимо, даже сейчас. И я поклялся… да, я поклялся, что никому не скажу. Но маленький Томас… что же, он умер.
Лидия сглотнула. Все было так, как она и предполагала.
– Это был он? – спросила она. – Мой отец? Это он… убил моего брата?
Род ошеломленно посмотрел на нее:
– Кто, Тревор? Убил ребенка? Господи, помилуй, нет! С какой стати… то есть почему ты так спросила?
Лидия почувствовала, как напряжение постепенно отступает.
– Не знаю, – ответила она. – Просто я подумала… – Она не закончила фразу. – Так что произошло?
– Маленькому Томасу было всего пять дней, когда умерла твоя мама. Он был совсем крошечным. А твой отец… Думаю, у него случился нервный срыв. Он ничего не мог делать. Наша мама забрала младенца, но она была уже пожилой, ей было под семьдесят, и она неважно себя чувствовала. А в поселке была женщина, которая сказала, что сможет позаботиться о младенце…
– Боже мой, ты хочешь сказать, что мой отец просто отдал ребенка?
– Нет, не отдал. Все было не так. Он всего лишь разрешил этой женщине ухаживать за ребенком. Предполагалось, что это временно, до тех пор, пока он более или менее не придет в себя. Но твой отец так до конца и не пришел в себя, потому что, знаешь, он просто обожал твою мать. Ты знала об этом? Он боготворил ее и не представлял, что может когда-нибудь стать счастливым без нее. А эта женщина все больше привязывалась к ребенку и даже стала называть его другим именем. Но потом, однажды ночью, когда Томасу было около полугода, – Боже правый, это была ужасная, ужасная ночь, – эта женщина, которую звали Изабель… она до сих пор живет на другом краю поселка… она начала кричать и визжать, как умирающий зверь, понимаешь? Сначала мне показалось, что это лисы. Я попробовал снова заснуть, но крики становились все громче и ближе, а потом кто-то застучал в мою дверь. Это была Изабель со свертком в руках, похожим на кучу белья, только это было не белье, а маленький Томас. Он умер во сне, как старик. Просто закрыл глаза и больше не открыл их, а она зашла к нему, потому что он не проснулся и не закричал, как это обычно случалось, и увидела его таким. Спящим. Поэтому маленький Томас так и не вернулся домой, и у тебя не было никакой возможности познакомиться с ним. Поэтому, Лидия, когда я увидел ту статью, увидел тех сестер, таких счастливых и похожих друг на друга, я захотел, чтобы и у тебя появилась такая возможность. Потому что все и без того было достаточно плохо, когда умерла твоя мать. Мне казалось, что это вырвет сердце у семьи. Я думал, что это худшее, что только может произойти. Но потом, когда сюда принесли крошечного мертвого младенца, – он указал на входную дверь, – когда я увидел его, я понял, что не могу представить ничего более ужасного, более горького и безысходного. И твой отец… – Он закрыл лицо ладонями. – Нужно было еще сказать твоему отцу. Я пришел к вам рано утром и сказал, что его маленького сына больше нет с нами. После этого Тревор больше не оправился и никогда не был прежним.
– Но как насчет этого? – Лидия указала на розовые пятна на одежде младенца. – Как они оказались на его одежде? Это та краска, что была в моей комнате, та же краска, что осталась на бетоне.
Род потрогал голубую ткань.
– Это одежда, которая была на нем, когда умерла твоя мать… – начал он и замолчал. Лидия смотрела на него, ожидая продолжения.
Род вздохнул.
– Младенец плакал в колыбели. Твоя мать в это время красила комнату. Она пошла к нему с краской на руках. Твоя мама не могла оставить плачущего ребенка ни за что и никогда. Она была слишком мягкосердечной. Я тоже там был, и твой отец. Мы с ним довольно крепко поспорили. Тебя мы отправили на детскую площадку под присмотром соседки.
– О чем вы спорили?
– Мы спорили… – Он снова вздохнул. – В общем, мы повздорили из-за меня. Я расстался с подругой, за которой серьезно ухаживал. Даже предложил ей выйти за меня, а она рассмеялась и сказала: «Ты не защитник, Род». Можешь себе представить? – Он что-то тихо пробормотал. – Так или иначе, я был пьян. Твоя мама красила детскую. Я немного посидел рядом, глядя, как она возится с этой краской. Я всегда был немного влюблен в твою маму, Лидия, и мне не стыдно в этом признаться. Полагаю, твой отец знал об этом. Он поддразнивал меня по этому поводу, но ничего серьезного. Правда, после твоего рождения он стал беспокоиться о разных вещах…
– О каких вещах?
– Например, о том, что ты была не похожа на него. Не думаю, что он когда-либо испытывал к тебе сильные отцовские чувства. Надеюсь, тебе не больно, что я говорю об этом?
– Нет. – Она хрипло рассмеялась. – Нет, мне ни капельки не больно. Не думаю, что он может сделать мне больнее, чем уже сделал.
Род нежно посмотрел на нее и продолжил:
– В общем, я сидел в твоей комнате, рядом с твоей мамой. Было жарко. На ней были старые джинсовые шорты и футболка, которую я подарил… кажется, с фотографией группы «Аэросмит». Она сидела рядом со мной на твоей кровати, очень близко, потому что, повторяю, в тот момент я нуждался в утешении. Она не прикасалась ко мне, потому что ее руки были измазаны розовой краской. Но когда твой отец вошел и увидел нас рядом, у него, должно быть, сложилось неправильное представление. Может, ему показалось, что обстановка была слишком интимной. Впрочем, возможно, так и было, потому что у меня с твоей мамой был общий секрет. Даже целых два секрета: ты и твой брат. Потому что я был единственным, кто знал, откуда вы взялись на самом деле. – Он провел пальцами по крышке стола. – Я был с ней оба раза, когда она ездила в лондонскую клинику.
Лидия закатила глаза и издала странный стонущий звук.
– Томас тоже был ребенком от донора? – тихо спросила она.
– Ну да, разумеется. Он просто не мог родиться от твоего отца, верно? Я имею в виду, твой отец не мог иметь детей, и отсюда пошла вся история с донорской клиникой. Но никто не осмеливался сказать ему об этом. Он бы скорее обошелся вообще без детей, чем признал, что не может зачать собственных. А твоя мать хотела иметь детей больше всего остального. Можно сказать, дети были всем, чего она хотела. Поэтому было лишь две возможности: либо она могла переспать с другим мужчиной… но твоя мать никогда бы этого не сделала, она слишком любила твоего отца, любила его всей душой, понимаешь? – либо она могла обратиться к анонимному донору. Когда она решила это сделать, то попросила меня поехать вместе с ней. Я помог ей выбрать биологического отца для тебя и твоего брата. Вы оба родились от одного человека.