Reload» Тома Джонса. Это было стильное, грубоватое музыкальное сопровождение для их наполненного смехом разговора, напоминавшего обычную вечеринку, и сердце Лидии наполнилось теплом и нежностью, когда она смотрела на их юные лица, улыбчивые и оживленные в колеблющем свете свечи, стоявшей посередине. А потом она увидела еще одно почти призрачное лицо слева от них, еще одного молодого человека, который улыбался, смеялся и был немного похож на нее, на Дина и на Робин, – молодого человека с валлийским акцентом и старшей сестрой по имени Лидия. Молодого человека, которого звали Томасом.
– Еще один тост, – объявила она, вмешавшись в разговор. – За Томаса. За нашего утраченного брата.
При этих словах их лица стали серьезными, и на какой-то момент она почувствовала себя виноватой за то, что нарушила атмосферу веселья, но потом брат и сестра заулыбались, чокнулись с Лидией и сказали:
– Да, за Томаса. Боже, упокой его маленькую душу!
Как ни удивительно, никто не говорил о Дэниэле. Они как будто находились внутри собственного рукотворного пузыря, в непроницаемом мире, куда впускали только те вещи, которые считали забавными, интересными или волнующими. Завтра утром Мэгги Смит снова отвезет их в хоспис, и, возможно, если будет еще не слишком поздно, они увидят, как умирает их отец. Но эта ночь принадлежала им и их тайному клубу маленьких чудес.
– Послушай, – сказал Дин. Они наполовину допили вторую бутылку вина из холодильника Дэниэла, и Дин в задумчивости рассматривал свой бокал. – Что с этим гейским парнем?
Лидия состроила ему рожицу:
– С каким еще парнем?
– С тем, который живет с тобой. Который весь такой… – Дин сложил ладони чашечками перед грудью, изображая чрезмерно развитые грудные мышцы.
– С Бендиксом?
Дин рассмеялся.
– Да, – кивнул он.
– Что тут забавного?
Дин снова захихикал и посмотрел на Робин, которая тоже смеялась, и Лидия ощутила, насколько они все-таки моложе ее.
– Бендикс, – повторил он, фыркая от смеха. – Ты знаешь… Бенд? Дикс? Это и впрямь забавно.
– Не понимаю.
– Потому что он гей! – воскликнула Робин. – Понимаешь, поэтому ему приходится сгибать член[45]. Ну, чтобы добраться до мужских задниц!
До Лидии наконец дошло, и она тоже улыбнулась.
– А, теперь понятно, – сказала она. – Странно, что сама не додумалась до этого. Но он не гомосексуалист.
– О нет. – Дин не переставал смеяться. – Думаю, ты убедишься, что он именно такой.
– Нет, честное слово.
– Что за хрен этот Бенд Дикс? – нетерпеливо поинтересовалась Робин.
– Он мой жилец, – объяснила Лидия. – Он живет в моем доме. Кроме того, он мой личный тренер по фитнесу.
– О! – Робин изобразила губами большое «О». – Понятненько!
– Что? – рассмеялась Лидия.
– Но я серьезно, Лидия, – сказал Дин. – Он же полный гей, это очевидно.
Она поцокала языком и сказала:
– Я тоже серьезно. Он не гей. Сначала я тоже так думала, но потом спросила его.
– Что, в самом деле? И что он сказал?
– Он ничего не сказал. Он просто… – Она выдержала паузу. – Он поцеловал меня.
Их глаза широко распахнулись; Робин закрыла рот обеими руками, и на мгновение Лидия почувствовала себя их пожилой тетушкой.
– Что ж, – сказал Дин. – Полагаю, это значит, что я был не прав. Но я мог бы поклясться…
– Он выщипывает брови, – сказала Лидия, и Робин с Дином снова засмеялись. – Верно, мужчины, которые выщипывают брови, похожи на гомосексуалистов, разве нет?
– Ну да, – отозвался Дин. – Скажи ему, чтобы прекратил. Скажи, что он подает неверные сигналы.
В этот момент зазвучали первые аккорды «Секс-бомбы» Тома Джонса, и все рассмеялись от уместности этой композиции. Уняв смех, Дин предложил сестрам выйти на балкон, чтобы проветриться. Девушки последовали за ним: Лидия в кардигане, а Робин накинула на плечи одеяло. Воздух на улице был свежим и холодным, а ротанговые стулья немного отсырели.
– Приятный вид, – сказала Робин, плотнее запахнувшись в одеяло. – Я и не заметила, что мы уехали так далеко от города.
Дин поднес зажженную спичку к сигарете и закурил. Лидия наблюдала за ним, подавляя материнское желание сказать, что ему не следует этого делать, что это вредно и лучше прекратить, пока не поздно. Но у Дина была мать. Это ее работа.
– Где ты живешь? – спросила Робин.
Дин расхохотался.
– Что? – не поняла Робин.
– Ничего, – отозвался он. – Просто хороший вопрос.
Лидия вздохнула и улыбнулась.
– У меня довольно большой дом, – сказала она. – Дин полагает, что это забавно.
– Ты был там? – спросила Робин и посмотрела на него.
– Да, много раз. И это не «довольно большой дом», а настоящий дворец. Там даже есть свой почтовый индекс.
– Ничего подобного, – укорила Лидия. – Правда. Это всего лишь дом. Большой дом. Тебе нужно приехать в гости.
– Классно! – воскликнула Робин. – А я познакомлюсь с твоим гейским ухажером?
– Он не мой ухажер! Я же сказала.
Робин лукаво покосилась на сестру и улыбнулась.
– Как скажешь, – с понимающим видом отозвалась она.
Лидия втянула воздух, размышляя о возможности поделиться чем-то из своего опыта с Дином и Робин. Она ощущала разницу в возрасте между собой и ними и могла лишь гадать, как они отреагируют на ее проблемы. Но потом она спросила себя: а разве не в этом все дело? Разве это не суть отношений между родственниками?
– Интересно, что вы об этом скажете? – начала она и рассказала им о банкротстве Бендикса, о пятидесятифутовых купюрах, куче модной одежды и о подозрениях Джульетты. – Он тебе понравился? – обратилась Лидия к Дину. – Ты его видел; что ты о нем думаешь?
Как она и ожидала, Дин пожал плечами.
– Я просто подумал, что он настоящий гей.
Робин подавила смешок.
– Нет, серьезно. Немного экзальтированный, но большинство приезжих из Восточной Европы ведут себя так же. Однако мне показалось, он не похож на дармоеда.
Лидия вздохнула.
– Уверена, этому есть рациональное объяснение, – примирительно сказала Робин. – Может быть, кто-то другой купил ему все эти вещи?
Лидия пожала плечами. Она знала, что этого не может быть. В глубине души она понимала, что ее провели, как последнюю дуру.
– Ну, ладно, – сказала она. – Все равно не намечалось ничего серьезного. Понимаете, это было только для развлечения… – Она замолчала в надежде, что ее слова прозвучали невозмутимо и беззаботно, но, судя по жалостливому выражению лица Робин, она потерпела жалкую неудачу. – А ты? – спросила Лидия, чтобы поскорее сменить тему. – У тебя есть ухажер?
Робин подтянула ноги повыше и слегка поежилась.
– Определенно есть. И если ты думаешь, что этот твой парень может оказаться геем, что будет неприятно, то послушай, что скажу я.
Лидия и Дин вопросительно смотрели на нее.
– Я думала, что мой парень – это мой брат.
Лидия прищурилась и посмотрела на Робин через клубы дыма, что окутали их из-за сигареты Дина.
– Продолжай, – велела она.
Робин улыбнулась.
– На самом деле это вовсе не смешно, – сказала она. – Когда у нас только завязался роман, я однажды увидела его отражение в зеркале, и мне показалось, что я вижу свое лицо. А потом я познакомила его с кучей своих друзей, и все они утверждали, что он мог бы быть моим братом. Потому что… ведь он мог бы оказаться моим братом, верно? А я тогда даже не знала, что у меня были два брата. И начала паниковать. А потом я узнала, что мой второй брат, – она указала на Лидию, – твой родной брат Томас родился в том же году, что и мой Джек, но все равно занималась сексом со своим парнем. Разве это не полный бред? Я серьезно. Я спала с ним и в то же время думала, что он мой брат.
Дин посмотрел на нее и скривился.
– Да, хуже некуда, – проворчал он.
– Ну да. – Робин приподняла брови. – Я это понимала, но просто не могла остановиться. Это было… это было как непреодолимая сила. Но я больше не могла это терпеть и бросила его. Ну, не совсем бросила, но отстранилась от него. Какое-то время мы не встречались, и это было чудовищно. Но, разумеется, потом выяснилось, что все в порядке. Вы знаете, что Джек на самом деле не мой брат, а я не отвратительная извращенка. Его мать пришла ко мне, и я пристала к ней с расспросами, а она заявила, что я чокнутая! Так что все закончилось хорошо, но тем не менее… вы понимаете. Так я больная или что?
Она закашлялась от смеха, и Лидии стало ясно, что Робин впервые смогла заставить себя посмеяться над такой важной темой. Было ясно, что она впервые нашла в этом хоть какой-то юмор, и Лидия подумала: да, вот что такое иметь братьев и сестер. Это легкость духа, это смех и похвальба, это избавление серьезных предметов от ненужной весомости, прояснение туманных вопросов.
– Ты когда-нибудь говорила ему? – спросила Лидия. – Ты говорила ему о том, что думала?
Робин выразительно покачала головой.
– Ни за что на свете, – сказала она.
– Почему?
Робин пожала плечами:
– Потому что тогда он решит, что я действительно чокнутая. Считала его своим братом и все равно трахалась с ним. И он будет ненавидеть меня за то, что я лгала ему. Разве нет?
В последних словах слышалось сомнение, и Лидия ненадолго задумалась.
– Я так не думаю, – ответила она. – Почему он должен ненавидеть тебя? Ты ни в чем не виновата. У всех нас причудливые и сумасшедшие биографии, и мы постоянно выдумываем для себя нелепые оправдания. Но если он любит тебя и заботится о тебе, то все поймет, правда?
Робин кивнула.
– Пожалуй, да, – сказала она. – Я знаю, что он до сих пор ломает голову над причиной нашей разлуки. Я так и не смогла как следует объяснить ему. Но, наверное, я должна это сделать. Все эти выходки от того, что я такая, какая есть. Он должен это принять. И знаешь, все это – встреча с вами, поездка к нашему биологическому отцу… все это заставляет меня понять, какой неправильной была моя жизнь в прошлом году. И… – Она ненадолго замолчала, потом вздохнула и улыбнулась… – И я должна это исправить. Потому что я всегда считала своего донора каким-то божеством, а потому воображала себя богиней. Но на самом деле он обычный человек, и остаток моей жизни не н