– А Амарам? Его я могу убить?
– По-твоему, это справедливо?
– Это одна из форм справедливости.
– Ты кое-что не учел.
– Что же? – спросил Каладин и сделал выпад. Да что за буря! Почему дурацкое оружие его не слушается?
– То, как ты сам из-за этого меняешься, – негромко проговорила Сил. – Думая о нем, ты становишься другим. Твоя суть извращается. Каладин, ты должен защищать. Не убивать.
– Чтобы защищать, нужно убивать, – огрызнулся он. – Клянусь бурей, ты становишься такой же занудной, как мой отец.
Он попробовал еще несколько приемов, а потом подошла Айвис и исправила его ошибки. Наставница посмеялась над его раздражением, когда опять ничего не вышло.
– Думал, научишься всему за один день?
Если честно, то да. Каладин владел копьем; он тренировался долго и усердно. Да и вообще полагал, что будет схватывать все на лету.
Не вышло. Каладин все равно продолжал, повторяя прием раз за разом, пиная холодный песок, мешаясь среди светлоглазых, которые вели учебные бои и отрабатывали собственные стойки. В конце концов мимо прошел Зайхель.
– Старайся больше, – сказал он, даже не приглядываясь к тому, что делал Каладин.
– Я-то думал, ты будешь обучать меня лично, – крикнул тот вслед ревнителю.
– Слишком много мороки, – отозвался Зайхель и вытащил флягу с чем-то из кучи тряпья возле одной из колонн. Другой ревнитель высыпал там кучку цветных камешков, и мастер, увидев это, рассердился.
Каладин подбежал к нему:
– Я видел, как Далинар Холин, безоружный и не в доспехе, остановил осколочный клинок на лету, сомкнув на нем ладони.
Зайхель хмыкнул:
– Старикан Далинар умудрился сделать последний хлопок? Ну молодец.
– Можешь научить меня?
– Это дурацкий прием. Он срабатывает лишь потому, что большинство осколочников привыкают не вкладывать в свои удары столько силы, сколько потребовалось бы для обычного меча. И вообще-то, он чаще не срабатывает; если такое случится – ты покойник. Лучше тратить время на вещи, от которых будет больше пользы.
Каладин кивнул.
– Не будешь настаивать? – спросил Зайхель.
– Ты привел сильный довод. Крепкая солдатская логика. Звучит разумно.
– Хм. Может, с тобой еще не все потеряно. – Мастер сделал большой глоток из фляги. – А теперь иди-ка тренироваться.
45Среднепраздник
Шаллан потыкала пальцем в клетку. Разноцветное существо внутри поерзало на жердочке и взглянуло на нее, наклонив голову.
Она еще ни разу не видела столь странного создания. Оно стояло на двух ногах, как человек, хотя пальцы на ступнях оканчивались когтями. Роста в нем было всего-то два кулака, но то, как оно вертело головой и поглядывало на Шаллан, свидетельствовало о его несомненной разумности.
Панцирь на существе почти отсутствовал – сохранился только вокруг носа и рта, – но самой странной вещью в нем оказались волосы. Ярко-зеленые, покрывавшие все тело. Они лежали ровно, будто причесанные. Пока Шаллан наблюдала, существо повернулось и начало чистить пряди, вытянув вверх большой отросток, который соединялся с хребтом.
– Что барышня думает о моей курочке? – горделиво спросил торговец. Он стоял, скрестив руки за спиной и выпятив внушительный живот, точно нос корабля. Позади него суетилась ярмарочная толпа. Людей было так много. Сотен пять или даже больше – и все собрались в одном месте.
– Курочка, – повторила Шаллан и опять робко потыкала в клетку пальцем. – Я раньше пробовала курятину.
– Но не эту породу! – воскликнул тайленец со смехом. – Куры, которых едят, тупые, а эта умная, почти такая же умная, как человек! Она умеет говорить. Послушайте. Йексонофнон! Скажи свое имя!
– Йексонофнон, – ответило существо.
Шаллан отпрянула. Голос существа исказил слово, но его можно было узнать.
– Приносящий пустоту! – прошипела она, прижав к груди защищенную руку. – Говорящий зверь! Ты навлечешь на нас взор Несотворенных.
Торговец рассмеялся:
– Эти существа живут по всему Шиновару, юная госпожа. Если бы их речь привлекала Несотворенных, вся страна была бы проклята!
– Шаллан! – Отец, под присмотром своих охранников, разговаривал с другим торговцем через дорогу.
Она поспешила к нему, напоследок бросив взгляд на странное животное. Оно было ненормальным, но умело говорить, и Шаллан жалела, что его посадили в клетку.
Ярмарка Среднепраздника – главное развлечение года. Ее устраивали во время Средмирья – периода, противоположного Плачу, когда затихали Великие бури, – и она привлекала людей из всех сел и деревень. Многие из присутствовавших были из земель ее отца, в том числе и светлоглазые низкого ранга, чьи семьи управляли деревнями на протяжении столетий.
Конечно, темноглазые тоже приходили, включая торговцев – граждан первого и второго нана. Ее отец нечасто о них говорил, но она знала, что он считает их богатство и положение неприличными. Всемогущий решил, что править должны светлоглазые, а не эти торговцы.
– Идем, – велел ей отец.
Шаллан последовала за ним и его телохранителями по шумной ярмарке, которая на этот раз проходила в полудне пути от дома. Долина была хорошо защищена, ближайшие склоны холмов поросли деревьями йелла. На их мощных ветвях крепились узкие листья – длинные розовые, желтые и оранжевые шипы, так что деревья выглядели застывшими взрывами цвета. Шаллан прочитала в одной из отцовских книг, что эти деревья питались кремом. Тот и делал их древесину твердой как камень.
В самой долине бо́льшую часть деревьев срубили, но некоторые оставили, чтобы привязать к их высоким стволам навесы шириной в десятки ярдов. Шаллан с отцом миновали торговца – мужчина сыпал ругательствами на спрена ветра, что метался по его участку, приклеивая предметы друг к другу. Девушка улыбнулась и вытащила сумку, которую держала под мышкой. Но времени рисовать не было, поскольку ее отец стремительно шел к дуэльной площадке, где, как и в прошлые годы, ей предстояло провести почти всю ярмарку.
– Шаллан! – окликнул отец, вынудив ее поторопиться и догнать его.
В свои четырнадцать лет она казалась самой себе ужасно долговязой и считала свою фигуру слишком мальчишеской. Начиная осознавать себя женщиной, Шаллан узнала, что должна стыдиться рыжих волос и веснушек на лице, потому что те свидетельствовали о нечистой родословной. Для веденцев эти цвета были обычными, но лишь поскольку в прошлом они часто заключали браки с рогоедами с горных пиков.
Некоторые гордились своей внешностью. Но не отец Шаллан, так что и ей не следовало.
– В твоем возрасте полагается вести себя как подобает высокородной даме, – выговаривал ей отец. Темноглазые уступали им дорогу, кланяясь светлорду Давару. Два ревнителя следовали за ним, держа руки за спиной и напустив на себя задумчивый вид. – Прекрати так глазеть по сторонам. Вскоре мы начнем подыскивать тебе мужа.
– Да, отец.
– Возможно, мне следует перестать брать тебя на такие события. Ты только носишься вокруг и ведешь себя как ребенок. По крайней мере, тебе нужна новая наставница.
Последнюю спугнул он сам. Женщина была знатоком иностранных языков, и Шаллан начала делать успехи в азирском, но светлость Хашех покинула их вскоре после одного из отцовских… приступов. Мачеха на следующий день появилась с синяками на лице, а наставница собрала вещи и уехала, не прощаясь.
Шаллан кивнула в ответ на слова родителя, но втайне понадеялась, что сумеет ускользнуть и отыскать братьев. Сегодня она должна кое-что сделать. Они с отцом подошли к «дуэльной арене» – название было слишком величавым для огороженного веревками пространства, куда паршуны натаскали столько песка, что хватило бы на половину пляжа. Для светлоглазых возвели навесы, чтобы они могли там расположиться, перекусить и побеседовать.
Мачеха Мализа была молодой женщиной, лет на десять старше самой Шаллан. Невысокая, с маленькими глазами и носиком-пуговкой, она сидела, выпрямив спину; в ее черных волосах выделялись несколько белокурых прядей. Отец устроился рядом с ней в их ложе. Кроме него, на ярмарке оказались еще трое светлоглазых четвертого дана. Дуэлянты были светлоглазыми низкого ранга из близлежащих поселков. Многие из них – безземельные, и дуэли для них стали едва ли не единственным способом добиться славы.
Шаллан заняла отведенное ей место, и слуга вручил ей стакан холодной воды. Едва она успела глотнуть, как к ложе кто-то подошел.
Светлорд Ревилар мог бы считаться красавцем, если бы в юности не потерял на дуэли нос. Он носил деревянный протез, выкрашенный в черный цвет – странное решение, одновременно прикрывавшее изъян и притягивавшее к нему внимание. С серебристыми волосами, в отличном наряде модного фасона, он выглядел задумчивым, как человек, который сомневается, не оставил ли зажженный камин без присмотра. Его земли граничили с владениями отца; они имели одинаковый ранг, служили одному и тому же великому князю.
За Ревиларом следовали сразу двое старших слуг. Их черно-белая форма – знак отличия, непозволительный для обычных прислужников, и отец бросил на них алчный взгляд. Он пытался нанять старших слуг. Каждый, сославшись на его «репутацию», ответил отказом.
– Светлорд Давар, – приветствовал Ревилар. Он не ждал разрешения подняться по ступенькам в ложу. Они с отцом были одного ранга, но все знали о намеках по поводу отца – и о том, что великий князь считал их достойными доверия.
– Ревилар, – ответил отец, глядя перед собой.
– Я присяду? – Ревилар занял место рядом с отцом – то самое, где должен был бы сидеть Хеларан, как наследник, будь он здесь. Слуги Ревилара встали у него за спиной. Они каким-то образом умудрялись выражать неодобрение светлорду Давару, хотя не говорили ни слова.
– Твой сын сегодня будет сражаться? – спросил отец.
– Вообще-то, да.
– Надеюсь, он сохранит все части тела. Не хотелось бы превратить постигшую тебя участь в традицию.