– Это правда, – подтвердил Сигзил. – На пиках есть горячие источники, которые их обогревают.
– А-а, это не источники! – Камень погрозил Сигзилу пальцем. – Словечко для низинников. Океаны рогоедов – воды жизни.
– Океаны? – Теперь уже Питт нахмурился.
– Очень маленькие океаны. По одному на каждый пик.
– На вершине гор есть что-то вроде кратера, – объяснил Сигзил, – в котором размещается большое озеро теплой воды. Тепла хватает, чтобы возник район, пригодный для жилья, невзирая на высоту. Но если слишком сильно удалиться от какого-нибудь рогоедского поселения, окажешься в тех местах, где жуткий мороз и ледяные поля, оставленные Великими бурями.
– Ты неправильно рассказывать предание, – возмутился рогоед.
– Это факты, не предание.
– Всё предание, – возразил Камень. – Слушайте. Давным-давно ункалаки – мой народ, те, кого вы зовете рогоедами, – не жили на Пиках. Они жили внизу, где воздух плотный и тяжело думать. Но там нас ненавидели.
– Кто мог ненавидеть рогоедов? – спросил Питт.
– Все, – ответил Камень, и тут Ка принесла выпивку. Снова знак расположения. Почти всем остальным приходилось самим подходить к стойке за напитками. Камень улыбнулся ей и схватил свою кружку. – Первый тур быть. Лопен, ты будешь пытаться меня обыграть?
– Я в деле, манча! – Гердазиец поднял свою кружку, которая была совсем не такой здоровенной.
Громила-рогоед отпил из кружки, и у него на губах осталась пена.
– Все хотели убить рогоедов, – продолжил он, стукнув по столу кулаком. – Они нас боялись. Предания гласят – мы быть слишком хороши в бою. И потому за нами охотились и почти уничтожили.
– Если вы так хороши в бою, – скептически произнес Моаш, – как же вас почти уничтожили?
– Нас мало! – Камень с гордостью приложил руку к груди. – А вас очень много. Вы тут, в низинах, повсюду. Шагу не ступишь, не отдавив ногу какому-нибудь алети. Ну так вот, нас, ункалаки, почти уничтожили. Но наш тана’кай – король быть, но больше, чем король, – отправился к богам, чтобы попросить о помощи.
– Боги, – проговорил Каладин. – Ты хотел сказать – спрены. – Он поискал взглядом Сил, которая уселась на одном из стропил и наблюдала за тем, как по подпорке ползла пара небольших насекомых.
– Они боги. – Камень проследил за взглядом Каладина. – Да. Но некоторые боги сильнее, чем другие. Тана’кай, он отыскал самых могучих из них. Сначала пошел к богам деревьев. «Вы можете нас спрятать?» – спросил он. Но те не могли. «Люди и на нас охотятся, – пожаловались боги деревьев. – Если вы спрячетесь здесь, они вас найдут и сделают из вас дрова, в точности как из нас».
– Дрова, – ровным голосом произнес Сигзил. – Из рогоедов.
– Цыц! – строго оборвал Камень. – Потом тана’кай отправился к богам вод. «Можем ли мы жить в ваших глубинах? – взмолился он. – Дайте нам силу дышать как рыбы, и мы будем служить вам в ваших океанах». Увы, боги вод не помогли. «Люди забрасывают крючья в наши сердца и вытаскивают оттуда тех, кого мы защищаем. Если вы станете жить здесь, они вас сожрут». И мы не смогли там жить.
И последними тана’кай, отчаявшись, навестил самых могущественных богов – богов гор. «Мои люди умирают, – взмолился он. – Прошу вас. Позвольте нам жить на ваших склонах и поклоняться вам, и пусть ваши снега и лед станут нам защитой».
Боги гор думали долго. «Вы не можете жить на наших склонах, – сказали они, – ибо нет там жизни. Это место для духов, а не для людей. Но если вы придумаете, как сделать его местом для людей и духов, мы защитим вас». И вот тана’кай вернулся к богам вод и сказал: «Дайте нам вашей воды, чтобы мы могли ее пить и жить в горах». И ему пообещали воду. Тана’кай отправился к богам деревьев и попросил: «Дайте нам ваши плоды от щедрот ваших, чтобы могли мы есть и жить в горах». И ему пообещали плоды. Потом тана’кай вернулся к горам и сказал: «Дайте нам тепло, что храните в сердце своем, чтобы смогли мы жить на вершинах ваших пиков».
И сделанное им понравилось богам гор, которые увидели, что ункалаки готовы к тяжелому труду. Они не станут обузой для богов, но сами решат свои проблемы. И вот боги гор втянули пики в себя, сделав место для вод жизни. Океаны были созданы богами вод. Трава и плоды стали подарком от богов деревьев. А тепло из сердца гор дало нам место, где можно жить.
Камень откинулся на спинку стула, сделал глубокий глоток из своей кружки, с грохотом опустил ее на стол и ухмыльнулся.
– Выходит, боги, – проговорил Моаш, обхватив руками собственную кружку, – были довольны тем, что вы решили проблемы сами… хотя, по правде, вы пошли к другим богам и попросили их о помощи?
– Цыц! – возмутился Камень. – Хорошая история быть. И правда.
– Но ты сам сказал, что вы призвали воду, которая породила озера наверху, – напомнил Сигзил. – Значит, там горячие источники. Я был прав.
– По-другому быть, – ответил Камень и махнул рукой Ка, а потом сердечно улыбнулся и просительно помахал кружкой.
– В смысле?
– Не просто вода быть. Вода жизни. Соединение с богами. Когда ункалаки плавают в ней, время от времени им открывается край богов.
Услышав это, Каладин подался вперед. Он рассеянно размышлял о том, как бы помочь Восемнадцатому мосту решить проблемы с дисциплиной. Но слова рогоеда его поразили.
– Край богов?
– Они там жить. Воды жизни, они позволять видеть этот край. В нем, если повезет, можно пообщаться с богами.
– Ты поэтому можешь видеть спренов? – спросил Каладин. – Потому что плавал в тех водах и они что-то в тебе изменили?
– Не часть истории. – Тут Камню принесли вторую кружку эля. Он одарил Ка широкой улыбкой. – Ты очень чудесная женщина. Если придешь на Пики, я сделать тебя семья.
– Просто оплати свой счет! – Ка закатила глаза. Когда она отошла в сторону и начала собирать пустые кружки, Питт ринулся ей на помощь и удивил всех, собрав несколько кружек с соседнего стола.
– Ты можешь видеть спренов, – настаивал Каладин, – из-за того, что случилось с тобой в тех водах.
– Не часть истории быть, – возразил Камень, пристально глядя на него. – Дело… не только в этом. Я больше ничего не сказать.
– Хотел бы я побывать там, – пробормотал Лопен. – И окунуться.
– Ха! Для чужака это смерть, – ответил Камень. – Я не позволить тебе плавать. Даже если ты победить меня сегодня в состязании выпивох. – Он многозначительно вскинул бровь, глянув на кружку Лопена.
– Чужаки, осмелившиеся поплавать в изумрудных бассейнах, умирают, – пояснил Сигзил, – потому что вы казните любого чужака, который их хотя бы тронет.
– Нет, все не так. Слушай предание. Не будь занудой.
– Это просто горячие источники, – проворчал Сигзил, но вернулся к своей выпивке.
Камень закатил глаза:
– Сверху вода быть. Снизу не быть. Что-то другое быть. Вода жизни. Край богов. Это правда быть. Я сам встречал бога.
– Бога вроде Сил? – спросил Каладин. – Или, может быть, спрена реки? – Они попадались не часто, но, предположительно, время от времени произносили несложные фразы, как спрены ветра.
– Нет! – Камень подался вперед с видом заговорщика. – Я видел Луну’анаки.
– Да что ты говоришь! – съехидничал Моаш. – Чудо-то какое!
– Луну’анаки, – продолжил рогоед, – это бог путешествий и озорства. Очень могущественный бог. Он явился из глубин океана-на-пике, из царства богов.
– Как он выглядел? – Лопен вытаращил глаза.
– Как человек, – сказал Камень. – Может, алети, хотя кожа светлее. Очень угловатое лицо. Наверное, красивое. Белые волосы.
Сигзил встрепенулся:
– Белые волосы?
– Да, не седые, как у старика, но белые, хотя он молодой. Болтать со мной на берегу. Ха! Насмехаться над моей бородой. Спросить, какой сейчас год по календарю рогоедов. Счел мое имя смешным. Очень могущественный бог.
– Ты испугался? – поинтересовался Лопен.
– Нет, конечно. Луну’анаки не может причинить вред людям. Запрещено другими богами быть. Все это знают. – Камень прикончил вторую кружку одним глотком и с широкой улыбкой помахал ею в воздухе, снова обращаясь к проходившей мимо Ка.
Лопен поспешно допил первую кружку. Сигзил казался обеспокоенным и выпил едва ли половину своего эля. Он пялился на недопитое, но, когда Моаш спросил, в чем дело, сослался на усталость.
Каладин наконец-то глотнул из своей кружки. Лависовый эль, пенистый и сладковатый. Напоминающий о доме, хотя пить его Кэл начал лишь в армии.
Остальные уже обсуждали вылазки на плато. Садеас, похоже, не подчинился приказу о совместных вылазках. Некоторое время назад он отправился в одну из них сам, добыл светсердце прежде, чем кто-то успел туда добраться, а потом выбросил его, словно какую-нибудь безделицу. Но всего пару дней назад Садеас и Рутар отправились вместе в другую вылазку – ту, в которой не должны были участвовать. Князья заявили, что не сумели добыть светсердце, но ни для кого не было секретом, что они победили и спрятали трофей.
Военные лагеря гудели от таких неприкрытых пощечин Далинару. Садеас подливал масла в огонь, выражая свой гнев по поводу того, что его дознавателей не пускают в военный лагерь Далинара, чтобы поискать там «важные факты», по его словам связанные с безопасностью короля. Для него все это было игрой.
«Кто-то должен покончить с Садеасом, – думал Каладин, потягивая эль, болтая прохладную жидкость во рту. – Он ничем не лучше Амарама – столько раз пытался убить меня и моих людей. Разве у меня нет основания или даже права оказать ему ответную услугу?»
Каладин учился тому, что умел делать убийца. Например, бегать по стенам, достигая окон, которые считались недоступными. Он мог навестить лагерь Садеаса в ночи. Сияющий, яростный…
Каладин принес бы в этот мир справедливость.
Он нутром чуял ошибку в рассуждениях, но логика не помогала ее отыскать. Юноша выпил еще немного и обвел комнату взглядом, опять подметив, какие все расслабленные. Такова их жизнь. Работай, потом развлекайся. Им этого хватало.
Он не такой. Ему нужно что-то еще. Каладин достал светящуюся сферу – обычный бриллиантовый светосколок – и принялся рассеянно катать его по столу.