«Двойной глаз», – понял он. Символ…
– Это правда? – спросил хозяин зверинца, изучающе глядя на Амарама. – По лагерю ходят весьма интригующие слухи…
Далинар громко вздохнул:
– Мы собирались объявить об этом сегодня на пиру, но, поскольку Амарам настаивал на ношении плаща, я полагаю, надо это подтвердить. По указанию короля, я отдал приказ восстановить орден Сияющих рыцарей. Пусть об этом говорят в лагерях. Древние обеты снова звучат, и светлорд Амарам – по моему предложению – дал их первым. Сияющие рыцари снова существуют, и он их возглавляет.
56Освобожденный белоспинник
Следом шли двадцать три когорты, которые прислал король Макабакама, ибо, хотя узы между человеком и спреном временами невозможно объяснить, способность скованных спренов проявляться в нашем мире, а не в их собственном возрастала с каждым новым принесенным обетом.
У Амарама явно нет никаких способностей к связыванию потоков, – тихо проворчал Сигзил, стоявший рядом с Каладином.
Неподалеку Далинар, Навани, король и Амарам выбирались из кареты. Впереди вздымалась дуэльная арена, еще одно из тех похожих на кратеры образований, что окружали Расколотые равнины. Оно, однако, было гораздо меньше тех, внутри которых помещались военные лагеря, и имело трибуны с рядами сидений.
Учитывая, что на попечении Каладина находились и Элокар, и Далинар, не говоря уже о Навани и обоих сыновьях великого князя, он взял с собой всех стражей, каких только смог, включая несколько человек из Семнадцатого и Второго мостов. Они высоко держали копья и явно гордились тем, что им доверили первое задание в качестве телохранителей. В целом с ним на дежурстве было сорок человек.
Ни один из них не будет стоить и капли дождя, если Убийца в Белом снова нападет.
– Мы можем быть в этом уверены? – спросил Каладин, кивком указывая на Амарама, который по-прежнему был в своем желто-золотом плаще с символом Сияющих рыцарей на спине. – Я скрывал свои способности от всех. Должны быть другие такие же. Клянусь бурей, да ведь Сил почти пообещала мне, что они точно существуют.
– Если бы этот человек имел способности, они бы уже проявились, – ответил Сигзил. – Слухи путешествуют через десять военных лагерей, как потоп. Половина людей считает, что великий князь совершает богохульный и глупый поступок. Другая половина не определилась. Если бы Амарам продемонстрировал связывание потоков, ход светлорда Далинара выглядел бы совсем не таким сомнительным.
Сигзил, скорее всего, был прав. Но… Амарам? Этот человек ступал с такой гордостью, высоко держа голову. Каладин почувствовал, как шея наливается кровью, и на миг показалось, что он ничего не видит вокруг, кроме Амарама. Золотой плащ. Высокомерное лицо.
Запятнан кровью. Этот человек запятнан кровью. Каладин все рассказал Далинару!
Великий князь ничего не сделал.
Придется кому-то другому все решить.
– Каладин? – окликнул Сигзил.
Кэл осознал, что шагнул к Амараму, сжав копье. Он тяжело вздохнул и махнул рукой, указывая в сторону:
– Поставь людей вон туда, на верхний ярус. Шрам и Эт сейчас в комнате для приготовлений с Адолином, хотя на арене они ему не помогут. Поставь еще нескольких внизу, у основания арены, на всякий случай. Троих у каждой двери. Я возьму шестерых с собой к королевским мостам. – Каладин помедлил, потом прибавил: – Давай также приставим двоих людей к нареченной Адолина, на всякий случай. Она будет сидеть с Себариалем.
– Все сделаем.
– Сиг, скажи людям, чтобы держали ухо востро. Эта битва, скорее всего, будет зрелищной. Но они должны думать о возможном нападении убийц, а не о дуэли.
– Он правда собирается сражаться с двумя сразу?
– Ага.
– Разве он сможет победить в таком бою?
– Не знаю, и мне наплевать. Наша работа состоит в том, чтобы следить за другими угрозами.
Сигзил кивнул, собрался уходить, но поколебался и взял Каладина за руку.
– Кэл, ты мог бы к ним присоединиться, – сказал он негромко. – Если король восстанавливает Сияющих рыцарей, у тебя есть повод показать, кто ты такой на самом деле. Далинар пытается, но слишком многие считают Сияющих силой зла, забывая о добре, которое они творили, до того как предали человечество. Но если ты продемонстрируешь свои силы, люди могут передумать.
Присоединиться. Под руководством Амарама. Нашел дурака.
– Ступай и передай мои указания. – Каладин высвободил руку из хватки Сигзила и побежал следом за королем и его свитой. По крайней мере, день был солнечным и в весеннем воздухе ощущалось тепло.
Сил металась рядом, пока он шел.
– Каладин, Амарам тебя разрушает, – прошептала она. – Не позволяй ему.
Он стиснул зубы и не ответил. Вместо этого он приблизился к Моашу, который командовал отрядом, охранявшим светледи Навани, – она предпочитала следить за дуэлями снизу, из комнат для приготовления.
В глубине души он спрашивал себя, стоит ли позволять Моашу охранять кого-то, кроме Далинара, но, буря свидетельница, Моаш поклялся ему, что больше не будет предпринимать никаких действий против короля. Каладин верил ему. Они Четвертый мост.
«Моаш, я тебя из этого вытащу, – подумал Каладин, отводя мостовика в сторону. – Мы все исправим».
– Моаш, – проговорил он негромко. – С завтрашнего дня я поручаю тебе патрулирование.
Тот нахмурился:
– Я полагал, ты хочешь, чтобы я охранял… – Его лицо помрачнело. – Это все из-за того, что случилось в таверне?
– Отправляйся с патрулем подальше, в сторону Нового Натанана. Тебя не должно здесь быть, когда мы разберемся с Грейвсом и его людьми. – Он и так уже слишком долго ждал.
– Я не уйду.
– Уйдешь, и это не…
– Они поступают правильно!
Каладин нахмурился:
– Ты опять с ними встречался?
Моаш отвернулся:
– Только один раз. Чтобы убедить их, что ты вернешься.
– И все-таки ты нарушил приказ! – воскликнул Каладин. – Клянусь бурей, Моаш!
Внутри арены поднимался шум.
– Поединок скоро начнется, – бросил Моаш. – Мы можем обсудить это позже.
Каладин стиснул зубы, но приятель, к несчастью, был прав. Момент неподходящий.
«Нужно было разобраться с ним с утра, – подумал Кэл. – Нет, надо было принять это решение еще несколько дней назад».
Сам виноват.
– Моаш, ты отправишься патрулировать. Нельзя игнорировать приказы только потому, что ты мой друг. Ступай.
Мостовик побежал вперед, собирая свое отделение.
Адолин присел возле своего меча в комнате для приготовлений и обнаружил, что ему нечего сказать.
Принц посмотрел на свое отражение на клинке. Два осколочника разом. Он никогда не пробовал сражаться так за пределами тренировочной площадки.
Битва с многочисленными противниками была нелегкой. Если в какой-нибудь хронике говорилось о человеке, который сразился с шестью врагами или что-то в этом духе, то правда, скорее всего, заключалась в том, что он как-то сумел разобраться с ними поодиночке. Двое сразу – это было сложно, если они оказывались подготовленными и внимательными. Не невозможно, но по-настоящему сложно.
– Вот в чем все дело, – проговорил Адолин. Ему надо было сказать мечу хоть что-то. Таков обычай. – Давай-ка устроим зрелище. А потом сотрем улыбочку с физиономии Садеаса.
Он встал, отпустил клинок. Вышел из маленькой комнаты для приготовлений, прошел по туннелю с резными и раскрашенными скульптурами дуэлянтов. В комнате в конце туннеля сидел Ренарин в холинском мундире – он надевал мундир по официальным случаям вроде этого, а не шквальную форму Четвертого моста – и нетерпеливо ждал. Тетушка Навани откручивала крышку с баночки с краской, чтобы нарисовать охранный глиф.
– Не надо. – Адолин вытащил готовый из кармана. Глиф синего холинского цвета означал «непревзойденное мастерство».
Навани вскинула бровь:
– Девушка?
– Да, – сказал Адолин.
– Неплохая каллиграфия, – проворчала Навани.
– Она чудесна, тетушка. Хотел бы я, чтобы ты дала ей хоть один шанс. И она ведь на самом деле хочет поделиться с тобой своими изысканиями.
– Поглядим. – По сравнению с предыдущими случаями, когда речь заходила о Шаллан, в ее голосе было больше задумчивости. Добрый знак.
Положив охранный глиф на жаровню, Адолин опустил голову и стоял так, пока он не сгорел. Молитва к Всемогущему, просьба о помощи. Его сегодняшние противники, скорее всего, прямо сейчас возжигали собственные молитвы. Как Всемогущий решал, кому помочь?
«Не могу поверить, – подумал Адолин, поднимая голову, когда окончилась молитва, – что он способен даровать победу тем, кто служит Садеасу, пусть и не напрямую».
– Я переживаю, – сказала Навани.
– Отец думает, план должен сработать, и Элокару все очень понравилось.
– Элокар иногда поддается эмоциям, – возразила Навани, скрестив руки и наблюдая, как сгорают остатки охранного глифа. – Условия все меняют.
Условия – обговоренные с Релисом и произнесенные перед верховной судьей чуть раньше – заключались в том, что сражение должно было идти до того момента, пока одна из сторон не сдастся, а не до того, как будет разбито определенное количество броневых пластин. Это означало, что, даже если Адолин сумеет победить одного из противников и заставить его признать поражение, другой сможет продолжить битву.
И еще это означало, что принц не должен был прекращать сражаться, пока не убедится, что его превзошли.
Или пока не лишится возможности сражаться.
Подошел Ренарин, положил руку Адолину на плечо.
– Я думаю, план хорош, – сказал он. – У тебя все получится.
– Они попытаются тебя сломить, – добавила Навани. – Потому и настояли, чтобы битва шла до признания поражения. Тебя попытаются искалечить.
– На поле боя все обстоит так же, – напомнил он. – А в нашем случае они не станут меня убивать. Я им лучше пригожусь в качестве наглядного урока с омертвелыми ногами, но не в качестве кучи пепла.