– Тебе по нраву здешние условия? – спросил Далинар.
– Сэр? Я в темнице, буря бы ее побрала!
Далинар еле заметно улыбнулся:
– Уж я-то вижу. Успокойся, солдат. Если бы я приказал тебе недельку посторожить комнату, ты бы это сделал?
– Да.
– Тогда считай, что выполняешь свой долг. Стереги эту комнату.
– Сэр, я позабочусь о том, чтобы никто не сбежал с ночным горшком, не имея на то прав.
– Элокар приходит в себя. Он уже остыл и теперь переживает лишь о том, что, если отпустить тебя слишком быстро, это будет казаться признаком слабости. Мне нужно, чтобы ты провел тут еще пару дней, а потом мы оформим официальное помилование за твое преступление и восстановим тебя в должности.
– Сэр, кажется, у меня нет выбора.
Далинар шагнул ближе к решетке:
– Тяжело тебе пришлось.
Каладин кивнул.
– О тебе хорошо заботятся, как и о твоих людях. Два твоих гвардейца-мостовика все время стерегут вход в здание. Тебе не о чем переживать, солдат. Если же ты беспокоишься о своей репутации в моих глазах…
– Сэр, думаю, я просто не уверен, что король меня все-таки отпустит. Ему уже случалось позволять неудобным людям гнить в тюрьме, пока они не сдохнут.
Каладин произнес эти слова – и не поверил, что те и впрямь слетели с его губ. Это звучало непочтительно, на грани измены. Но они сидели там, у него во рту, и требовали, чтобы их сказали вслух.
Далинар по-прежнему стоял, скрестив руки за спиной.
– Ты имеешь в виду серебряных дел мастеров в Холинаре?
Так он знал. Буреотец… неужели Далинар в этом замешан? Каладин кивнул.
– Откуда ты узнал о случившемся?
– От одного из моих людей, – пояснил Кэл. – Он был с ними знаком.
– Я надеялся избежать слухов, – сказал Далинар. – Но разумеется, слухи растут как лишайники, укореняются, и полностью от них не избавишься. Солдат, то, что случилось с теми людьми, было ошибкой. Я честно в этом признаюсь. С тобой такое не повторится.
– Выходит, слухи правдивы?
– Я бы не хотел говорить о той истории с Рошоном.
Рошон.
Каладин вспомнил крики. Кровь на полу хирургической комнаты его отца. Умирающего юношу.
День во власти дождя. День, когда некто попытался украсть у Каладина свет. И в конце концов преуспел.
– Рошон? – прошептал Каладин.
– Да, один незначительный светлоглазый, – ответил Далинар со вздохом.
– Сэр, мне важно узнать об этом. Ради моего душевного спокойствия.
Великий князь смерил его взглядом. Кэл просто глядел прямо перед собой, оцепенев. Рошон. Все пошло не так, едва Рошон явился в Под, чтобы стать новым градоначальником. До него отца Каладина уважали.
Но как только прибыл этот ужасный человек, волоча за собой мелочную зависть, точно плащ, мир вывернулся наизнанку. Рошон заразил Под, как спрен гниения на нечистой ране. Из-за него Тьен отправился на войну. Из-за него Кэл последовал за братом.
– Думаю, я перед тобой в долгу, – сказал Далинар. – Но об этом не следует распространяться. Рошон был ничтожеством, которому удалось втереться в доверие к Элокару. Элокар в те годы был наследным принцем, и ему поручили править Холинаром и следить за королевством, пока его отец организовывал наши первые лагеря здесь, на Расколотых равнинах. Я в тот период был… далеко.
В любом случае не надо винить Элокара. Он прислушивался к советам того, кому доверял. Но вот Рошон преследовал собственные интересы, а не интересы трона. Ему принадлежало несколько серебряных лавок… впрочем, детали не важны. Ограничимся тем, что с подачи Рошона принц совершил кое-какие ошибки. Я все исправил, когда вернулся.
– Вы наказали этого Рошона? – тихо спросил Кэл, все еще оцепенелый.
– Он был отправлен в ссылку, – ответил Далинар, кивая. – Элокар переместил этого человека туда, где от него никому не было бы вреда.
Туда, где от него никому не было бы вреда. Каладин чуть не рассмеялся.
– Хочешь что-то сказать?
– Вы же не хотите знать, что я думаю.
– Возможно. Однако мне в любом случае надо это узнать.
Далинар и впрямь был хорошим человеком. Порой слегка слепым, но хуже от этого не становился.
– Что ж, сэр, – сказал Каладин, с трудом владея собой. – Я нахожу… тревожным, что человек вроде Рошона, виновный в смерти невинных людей, избежал тюремного заключения.
– Солдат, там все непросто. Рошон был одним из вассалов великого князя Садеаса, родственником важных людей, в чьей поддержке мы нуждались. Поначалу я требовал, чтобы Рошона лишили звания и сделали десятинником, пусть бы жил в нищете. Но тем самым мы могли испортить отношения с союзниками и подвергнуть королевство опасности. Элокар попросил проявить к Рошону снисхождение, и его отец – через даль-перо – выразил свое согласие. Я уступил, решив, что милосердие – не то качество, развитию которого у Элокара стоило бы препятствовать.
– Ну разумеется, – сквозь зубы проговорил Каладин. – Хотя похоже, что такое милосердие часто оказывается в угоду родственникам могущественных светлоглазых и редко – кому-нибудь низкого звания. – Он таращился сквозь решетку, разделявшую их с Далинаром.
– Солдат, по-твоему, я был несправедлив с тобой или твоими людьми? – спросил великий князь ледяным голосом.
– Вы? Нет, сэр. Но дело не в вас.
Далинар тихонько выдохнул – как будто с разочарованием.
– Капитан, ты и твои люди находитесь в уникальном положении. Вы проводите день за днем рядом с королем. Вы видите не лицо, обращенное ко всему миру, вы видите человека. С телохранителями всегда так. Потому ваша верность должна быть особенно крепкой и искренней. Да, у человека, которого вы охраняете, есть недостатки. Как и у любого другого. Но он по-прежнему ваш король, и я требую к нему уважения.
– Сэр, я могу уважать трон – и уважаю, – сказал Каладин. Но человека, который на нем сидит, не обязательно. Власть как таковую он признавал. Кому-то надо править.
– Сынок, – проговорил Далинар после недолгих размышлений, – знаешь, почему я назначил тебя на этот пост?
– Вы сказали, дело в том, что вам требовался тот, кто точно не был бы шпионом Садеаса.
– Это логическое обоснование, – согласился Далинар, приближаясь к решетке, в каких-то дюймах от Каладина. – Но не главная причина. Я так поступил, потому что счел это правильным.
Каладин нахмурился.
– Я доверяю чутью, – пояснил Далинар. – Нутром учуял, что ты человек, который может помочь изменить это королевство. Человек, который смог пройти через саму Преисподнюю в лагере Садеаса и каким-то образом вдохновить других, был тем, кого я хотел иметь под своим началом. – Его лицо посуровело. – Я дал тебе должность, которая еще ни разу не доставалась темноглазому в этой армии. Я допустил тебя на совещания с королем и слушал, когда ты говорил. Не заставляй меня жалеть об этих решениях, солдат.
– А вы еще не жалеете? – спросил Каладин.
– Я близок к этому. Впрочем, понимаю. Если ты и впрямь веришь в то, что рассказал про Амарама… что ж, окажись я на твоем месте, меня вряд ли кто-то сумел бы удержать от такого же поступка. Но буря свидетельница, парень, ты темноглазый!
– Это не должно иметь значения.
– Может, и не должно, однако имеет! Хочешь это изменить? Ты ничего не добьешься, если будешь орать как помешанный и вызывать на дуэли людей вроде Амарама. А вот если отличишься на посту, который я тебе дал, – другое дело. Стань тем, кем восхищаются все, как темноглазые, так и светлоглазые. Убеди Элокара, что темноглазые могут руководить. Вот это как раз изменит мир.
Далинар повернулся и вышел. Каладин не мог не заметить, что плечи великого князя опустились к концу их беседы.
Когда Кэл вновь остался один, то снова сел на скамью и издал долгий раздраженный вздох.
– Успокойся, – прошептал он. – Делай, как приказано. Сиди в клетке.
– Он пытается помочь, – сказала Сил.
Кэл глянул в сторону. Да где же она прячется?
– Ты слышала про Рошона?
Тишина.
– Да, – наконец подтвердила Сил тоненьким голосом.
– Нищета моей семьи, предательство соседей, отправка Тьена в армию – это все Рошон виноват. Элокар прислал его к нам.
Сил молчала. Каладин выудил из миски кусочек хлеба, принялся жевать. Буреотец… Моаш был прав! Этому королевству будет лучше без Элокара. Князь Холин старался изо всех сил, но в отношении племянника у него имелось громадное слепое пятно.
Пришло время кому-то вмешаться и перерезать путы на руках Далинара. Во благо королевства, во благо самого Далинара Холина – король должен умереть.
Некоторых людей – как загнивший палец или раздробленную ногу – просто надо устранять.
63Пылающий мир
Подумать только, ты заставил меня сказать такое. Ты всегда мог довести меня до крайности, старый друг. И я по-прежнему называю тебя другом, хоть ты меня изрядно утомил.
«Чем вы занимаетесь?» – написало даль-перо Шаллан.
«Ничем особенным, – вывела веденка в ответ при свете сфер, – просто разбираюсь с доходами в бухгалтерских книгах Себариаля».
Она выглянула наружу через дыру в своей иллюзии и окинула взглядом улицу далеко внизу. Люди словно маршировали в такт какому-то странному ритму. Ручеек внезапно превращался в бурную речку, а потом снова утихал. Поток редко бывал постоянным. Интересно – почему?
«Не желаете меня навестить? – начертало перо. – Здесь становится по-настоящему скучно».
«Простите, – ответила она Адолину. – Мне действительно надо закончить эту работу. Но беседа с помощью даль-пера – прекрасное средство развлечься».
Узор тихонько загудел рядом, когда она солгала. Шаллан использовала иллюзию, чтобы расширить навес на крыше этого доходного дома в военном лагере Себариаля, и таким образом получила убежище, где можно сидеть и наблюдать за улицей внизу. Пять часов ожидания – достаточно удобного, с табуретом и сферами для освещения – ничего ей не дали. Никто не приблизился к одинокому дереву с каменной корой, что росло на обочине.