– Хочешь, паланкин позову? – спросил Лопен.
– Они для женщин.
– Ганчо, в том, чтобы быть женщиной, нет ничего плохого. Некоторые мои родные – женщины.
– Ну разумеется, они… – Он умолк при виде широкой улыбки Лопена. Буря бы побрала этого гердазийца. Сколько из его болтовни предназначалось для того, чтобы создать впечатление тупости? Каладин не раз слышал, как люди шутят о том, какие гердазийцы тупые, но Лопен мог заболтать любого из таких шутников. Разумеется, половина из собственных шуток Лопена была о гердазийцах. Он, похоже, считал их особенно смешными.
По мере того как они приближались к плато, мертвая тишина уступала низкому гулу тысяч людей, собравшихся на ограниченном пространстве. Каладин и Лопен наконец-то преодолели ряды казарм и вышли на природную террасу прямо над площадкой для построения, с которой открывался выход на Расколотые равнины. Там были тысячи солдат. Большие подразделения копейщиков, чуть меньшие отряды светлоглазых лучников, гарцующие на лошадях офицеры в сверкающих доспехах.
Каладин тихонько ахнул.
– Что? – встревожился Лопен.
– Я всегда надеялся это увидеть.
– Это? Сегодня?
– Когда я был юношей и жил в Алеткаре, – пояснил Кэл, неожиданно во власти чувств. – Мечтая о воинской славе, я воображал это. – Он и помыслить не мог о зеленых новичках и едва обученных солдатах, какие были в армии Амарама. И не представлял себе жестоких, пусть и готовых к действию, громил из армии Садеаса – или даже быстрых ударных отрядов, которые Далинар отправлял в вылазки на плато.
Он воображал именно это. Армию, выстроившуюся для большого похода. Высоко поднятые копья, развевающиеся знамена, барабанщики и трубачи, гонцы в ливреях, письмоводительницы верхом на лошадях и даже королевские духозаклинатели, отгороженные от всех, скрывшиеся от посторонних взглядов за полотняными стенами шатров.
Каладин теперь знал, какова война на самом деле. В битвах не было славы, только лишь люди, что лежали на земле, кричали и бились в конвульсиях, путаясь в собственных внутренностях. Были мостовики, которые бросались навстречу ливню стрел, и паршенди, которые умирали, не допев своих песен.
Но в этот миг Каладин позволил себе снова помечтать. Он позволил юноше глубоко внутри себя насладиться зрелищем, которое тот наивно воображал. Кэл притворился, что этих солдат ожидало что-то чудесное, а не еще одна бессмысленная бойня.
– Ого, а кое-кто на самом деле решился, – сказал Лопен, тыкая пальцем. – Только погляди на это.
Судя по знаменам, к Далинару пока присоединился лишь великий князь Ройон. Однако Лопен указывал в сторону войска – поменьше и не столь хорошо организованного, – которое текло на север по широкой открытой дороге вдоль восточного края военных лагерей. По меньшей мере еще один великий князь ответил на зов Далинара.
– Давай найдем Четвертый мост, – попросил Каладин. – Хочу проводить ребят в путь.
– Себариаль? – переспросил Далинар. – Войска Себариаля присоединились к нам?
Ройон, сидевший в седле, хмыкнул и потер руки, словно собираясь их вымыть.
– Думаю, нам стоит радоваться любой поддержке.
– Себариаль, – потрясенно повторил Далинар. – Он не посылал своих людей даже на ближние вылазки, где отсутствовал риск столкнуться с паршенди. С чего вдруг он выступил сейчас?
Ройон покачал головой и пожал плечами.
Далинар развернул Храбреца и направил его к приближающейся группе, как и Ройон. Они миновали Адолина, который ехал чуть позади, бок о бок с Шаллан, в сопровождении его и ее охранников. Ренарин, разумеется, был с мостовиками.
Девушка ехала верхом на одной из лошадей Адолина – изящном мерине. Чистокровный возвышался над ним, точно башня. Веденка надела дорожное платье, какие носили обычно посланницы, с доходившими до талии разрезами спереди и сзади. Под платьем на ней виднелись лосины – в общем-то, шелковые штаны, но женщины предпочитали называть их по-другому.
Далее двигалась большая группа ученых и картографов Навани, включая Исасика, ревнителя и королевского картографа. Они передавали друг другу карту, нарисованную Шаллан. Исасик ехал чуть поодаль, задрав подбородок и демонстративно игнорируя похвалы женщин, адресованные карте веденки. Далинару требовался весь этот ученый люд, хотя князь предпочел бы обойтись без них. Каждая письмоводительница, отправившаяся в поход, представляла собой еще одну жизнь, которой он рисковал. Хуже того, Навани тоже была с ним. Он не смог ей возразить в ответ на довод: «Если ты считаешь, что девочка будет в безопасности, значит я тоже буду в безопасности».
Пока Далинар ехал навстречу к приближавшейся процессии Себариаля, его догнал Амарам – в осколочном доспехе и развевающемся за спиной золотом плаще. У него был отличный боевой конь, громадный шиноварский тяжеловоз. Но рядом с Храбрецом он все равно выглядел как пони.
– Это Себариаль?! – изумился Амарам, указывая на надвигающееся войско.
– Похоже на то.
– Отошлем его?
– Это еще зачем?
– Ему нельзя доверять, – бросил Амарам.
– Он держит слово, насколько мне известно, – заметил Далинар. – О большинстве я и этого сказать не могу.
– Он держит слово, потому что никогда ничего не обещает.
Далинар, Ройон и Амарам пустили коней рысью в сторону неожиданного союзника. Себариаль вышел из кареты, возглавлявшей войско. Карета. В военной процессии. Что ж, она замедлит Далинара не больше, чем все письмоводительницы. Вообще-то, ему не помешало бы подготовить еще несколько карет. Через пару дней Навани оценит возможность ехать с комфортом.
– Себариаль? – поприветствовал Далинар с вопросительной интонацией.
– Далинар! – отозвался пухлый человечек, прикрывая глаза от солнца. – Ты кажешься удивленным.
– Так и есть.
– Ха! Вот достаточная причина, чтобы явиться сюда. Правда, Палона?
Далинар с трудом мог разглядеть сидевшую в карете женщину в громадной модной шляпе и узком платье.
– Ты и любовницу прихватил? – еще больше изумился он.
– Ну да. А почему нет? Если мы там потерпим неудачу, я погибну и ей придется уехать. В общем, она настояла. Буря бы побрала эту женщину! – Себариаль подошел вплотную к Храбрецу. – Старина Далинар, у меня предчувствие по поводу тебя. Сдается мне, быть поближе к тебе – мудрый выбор. Что-то случится там, на равнинах, и взойдет солнце новых возможностей.
Ройон фыркнул.
– Ройон, – парировал Себариаль, – ты-то почему не прячешься под каким-нибудь столом?
– Наверное, стоило, лишь бы оказаться подальше от тебя.
Себариаль рассмеялся:
– Хорошо сказано, старая ты черепаха! Может, это путешествие и не будет таким занудным. Что ж, вперед! К славе и прочей чепухе. Помните, что, если мы найдем сокровища, мне причитается доля! Я сюда добрался раньше Аладара. Это нельзя не учесть.
– Раньше… – вздрогнув, сказал Далинар, а потом развернулся и посмотрел на военный лагерь, расположенный к северу от его собственного.
Там на Расколотые равнины выступала армия в цветах Аладара – белом и темно-зеленом.
– А вот этого, – пробормотал Амарам, – я точно не ожидал.
– Можем попытаться устроить переворот, – предложила Йалай.
Садеас развернулся в седле и посмотрел на жену. Охранники рассеялись по холмам вокруг них, держась достаточно далеко, чтобы не слышать, о чем болтают великий князь и его супруга во время прогулки верхом. На самом деле оба хотели поближе взглянуть на то, как Себариаль расширил свои владения к западу от военных лагерей, устроив полноценные фермерские поля.
Йалай ехала, устремив взгляд перед собой.
– Далинара в лагере не будет, как и Ройона, его единственного сподвижника. Мы могли бы захватить Пик, казнить короля и занять трон.
Садеас дернул коня, обратил взгляд на восток, мимо лагерей. Он с трудом мог разглядеть вдалеке собиравшуюся в поход армию Далинара.
Переворот. Последний шаг, пощечина старине Гавилару. Это не так уж сложно сделать. Пошло все в бурю, сделал бы без проблем!
Только вот… нет нужды.
– Далинар посвятил всего себя этой дурацкой экспедиции, – бросил Садеас. – Вскоре он будет трупом, его окружат и уничтожат на равнинах. Нам не нужен переворот; если бы я знал, что он действительно пойдет на это, нам бы и убийца не понадобился.
Йалай отвернулась. Ее убийца потерпел неудачу. Она считала это своим серьезным промахом, хотя план был выполнен в точности. В таких вещах нельзя ни на что полагаться. К несчастью, поскольку их попытка оказалась неудачной, теперь придется быть осторожнее с…
Садеас развернул коня и нахмурился при виде верхового гонца. Юноше разрешили миновать охрану, чтобы передать Йалай письмо.
Она читала его, мрачнея, а потом подняла голову и сказала супругу:
– Тебе это не понравится.
Далинар пришпорил Храбреца и поскакал, вынуждая растения прятаться в свои убежища. Он промчался мимо верных полков за несколько минут и приблизился к новому войску.
Сидевший верхом Аладар обозревал свою армию. Он был в модном мундире, черном с красновато-коричневыми полосами на рукавах и шейным платком в тон. Вокруг суетились солдаты. Аладар возглавлял одну из самых больших армий на равнинах – буря свидетельница, с учетом того, насколько меньше теперь солдат у самого Далинара, армия Аладара, возможно, вообще самая внушительная.
А еще он был весьма влиятельным сторонником Садеаса.
– Далинар, как будем действовать? – бросил Аладар, когда великий князь Холин приблизился к нему. – Движемся сами по себе, по разным плато, но встречаемся в условленном месте или пойдем громадной колонной?
– Почему? – спросил великий князь. – Почему ты пришел?
– Ты с таким пылом всех уговаривал, а теперь удивляешься, что кто-то прислушался?
– Не «кто-то». Ты.
Аладар поджал губы и наконец-то повернулся к Далинару. Их взгляды встретились.
– Ройон и Себариаль, два самых больших труса, отправились на войну. Неужели я останусь позади и позволю им без меня воплотить в жизнь Договор Отмщения?