Здоровая нога Каладина подогнулась, и он едва не упал. Итак, вот и главное наказание. Извиниться перед Амарамом при всех. Унижение, которому нет равных.
– Я… – начал Каладин.
– Не ты, сынок, – мягко оборвал его Холин.
Амарам повернулся к нему, внезапно насторожившись, точно воин, готовый ринуться в бой.
– Далинар, ты ведь не веришь в эту чушь!
– Несколько недель назад, – пояснил великий князь, – в мой лагерь прибыли два особых гостя. Один из них, доверенный слуга, втайне приехал из Холинара и привез ценный груз. Второй – тот самый груз: безумец, который объявился у ворот Холинара с осколочным клинком в руках.
Амарам побледнел и отступил, поднимая руку.
– Я велел моему слуге, – спокойно продолжил Далинар, – пообщаться с твоей личной охраной – он со многими знаком, – выпить и поболтать о сокровище, по словам сумасшедшего много лет назад спрятанном где-то за пределами военного лагеря. Также я приказал поместил осколочный клинок несчастного больного в пещеру поблизости. И мы стали ждать.
«Он призывает клинок», – догадался Каладин, глядя на руку Амарама, и потянулся к поясному ножу, но Далинар уже сам поднимал руку.
Белый туман сгустился в пальцах князя Холина, и появился осколочный клинок, острием упершийся в шею Амарама. Меч был шире большинства и казался безыскусным, как мясницкий нож.
В руке Амарама клинок возник с опозданием на один миг. Он вытаращил глаза, уставившись на серебристое лезвие у своего горла.
У Далинара вновь был осколочный клинок.
– Я подумал, – продолжил великий князь, – что если ты и впрямь убил за один меч, то легко солжешь ради второго. И потому, узнав, что ты проник к сумасшедшему без моего ведома, я попросил тебя проверить его заявления. Из уважения к нашей дружбе я дал тебе уйму времени, чтобы разобраться со своей совестью и во всем признаться. Когда ты доложил, что ничего не нашел – хотя на самом деле уже присвоил осколочный клинок, – я и узнал правду.
– Как? – прошипел Амарам, не сводя глаз с клинка в руке Далинара. – Как ты его заполучил? Я забрал его из пещеры. Мои люди спрятали его в безопасном месте!
– Я не планировал рисковать мечом, чтобы выяснить правду, – ледяным голосом произнес Далинар. – Я сковал этот клинок, прежде чем его отнесли в пещеру.
– Та неделя, когда ты сказался больным, – проговорил Амарам.
– Да.
– Преисподняя!
Далинар с шипением выдохнул сквозь зубы:
– Почему, Амарам? Из всех я считал тебя… А, пустое! – Его рука на мече сжалась так, что костяшки побелели. Амарам вздернул подбородок, словно придвигая горло ближе к острию осколочного клинка.
– Я это сделал, – признался он, – и сделал бы опять. Вскоре вернутся Приносящие пустоту, и мы должны быть достаточно сильны, чтобы сразиться с ними. Это значит, что нам нужны опытные, умелые осколочники. Пожертвовав несколькими солдатами, я мог спасти гораздо больше людей.
– Ложь! – крикнул Каладин и заковылял вперед. – Ты просто хотел заполучить клинок!
Амарам взглянул ему в глаза:
– Я сожалею о том, что сотворил с тобой и твоими друзьями. Иногда хорошие люди должны умирать ради достижения более важных целей.
Каладин ощутил холод – оцепенение, которое взяло начало у самого сердца.
«Он говорит правду. Он… действительно верит, что поступил верно».
Амарам отпустил свой клинок и повернулся к Далинару.
– И что теперь?
– Ты виновен в убийствах ради личного обогащения.
– Далинар, а как называется то, – бросил Амарам, – когда ты посылаешь тысячи людей на смерть, чтобы заполучить светсердца? Разве это нечто иное? Мы все знаем, что иногда за высшее благо приходится платить жизнями.
– Сними плащ, – прорычал Далинар. – Никакой ты не Сияющий.
Амарам поднял руку и расстегнул плащ, уронил его на камни. Повернулся и пошел прочь.
– Нет! – вскричал Каладин и заковылял следом.
– Пусть идет, сынок, – со вздохом сказал Далинар. – Его репутации конец.
– Но ведь он убийца.
– И за это его будут судить по справедливости, – пообещал князь Холин, – когда я вернусь. Я не могу поместить его в тюрьму – осколочники выше этого, и он в любом случае способен проделать выход отовсюду. Осколочников либо казнят, либо оставляют на свободе.
Каладин обмяк, и Лопен подскочил с одной стороны, поддерживая своего капитана, в то время как с другой его подхватил Тефт. Он чувствовал себя опустошенным.
«Иногда за высшее благо приходится платить жизнями…»
– Спасибо, что поверили мне, – поблагодарил Каладин Далинара.
– Порой я прислушиваюсь к тому, что мне говорят, солдат, – ответил великий князь. – А сейчас марш обратно в лагерь, я приказываю тебе отдохнуть.
Кэл кивнул.
– Сэр, берегите себя.
Холин мрачно улыбнулся.
– Постараюсь. По крайней мере, теперь у меня есть оружие сразиться с убийцей, если он появится. С учетом того, что в последнее время вокруг так и мелькают осколочные клинки, я решил, что не стоит упускать возможность обзавестись своим. – Он прищурился и повернулся к востоку. – Даже если обладать им почему-то кажется… неправильным. Это странно. Разве с ним что-то не так? Наверное, я просто скучаю по старому мечу.
Далинар позволил клинку исчезнуть.
– Ступай, – велел он и направился обратно к своему ришардиуму, где великий князь Ройон с потрясенным видом уставился вслед Амараму, удалявшемуся в сопровождении своих пятидесяти гвардейцев.
Да, над войском, присоединившимся к походу Далинара, и впрямь развевалось знамя Аладара. Садеас разглядел его в подзорную трубу.
Он ее опустил и довольно долго сидел в молчании. Так долго, что его гвардейцы и даже жена забеспокоились. Но для этого не было причин.
Садеас подавил свое раздражение.
– Пусть они там сдохнут, – бросил он. – Все четверо. Йалай, составь для меня отчет. Я желаю знать… Йалай?
Жена вздрогнула и посмотрела на него.
– Все в порядке?
– Просто задумалась, – рассеянно проговорила она. – О будущем. О том, что оно принесет. Нам.
– Будущее принесет Алеткару новых великих князей, – отрезал Садеас. – Составь отчет о том, кто из наших вассалов подойдет, чтобы занять места павших в походе с Далинаром. – Он отдал подзорную трубу гонцу. – И мы ничего не будем делать, пока они не сдохнут. Похоже, Далинар все-таки примет смерть от рук паршенди. Аладару желаю того же, а вся компашка пусть катится в Преисподнюю.
Он тронул коня и продолжил верховую прогулку, демонстративно повернувшись спиной к Расколотым равнинам.
77Доверие
Одна опасность в применении столь могущественного оружия заключается в потенциальном поощрении тех, кто изучает узы Нахеля. Следует с особым усердием избегать помещения этих субъектов в обстоятельства мощного стресса, иначе тебе придется принять последствия их вероятной Инвеституры.
Четыре армии хлынули на плато, словно река, внезапно прорвавшая дамбу. Шаллан наблюдала за этим из седла, взволнованная и встревоженная. Ее небольшая свита включала Ватаха с солдатами, а также Марри, горничную. Газ заметно опаздывал, и Ватах клялся, что понятия не имеет, куда тот подевался. Возможно, ей следовало получше разобраться в сути долгов Газа. Она была так поглощена другими вещами… вот буря, если бывший дезертир исчезнет, что она будет чувствовать?
Придется с этим разобраться позже. Сегодня она превратилась в часть чего-то неимоверно важного – истории, начавшейся много лет назад, когда Гавилар и Далинар впервые отправились в охотничью экспедицию в Ничейные холмы. Пришло время заключительной главы – миссии, которая докопается до истины и определит будущее Расколотых равнин, паршенди и, возможно, всего Алеткара.
Шаллан в нетерпении пришпорила лошадь. Мерин пошел – тихонько, как ни старалась она его расшевелить.
Буря бы побрала это животное!
Адолин верхом на Чистокровном рысью приблизился к ней. Жеребец был совершенно белым – не сероватым, как некоторые лошади, но на самом деле белым. То, что у ее жениха скакун оказался крупнее, было откровенной несправедливостью. Она ниже ростом, так что ей полагалось сидеть на более высокой лошади.
– Ты нарочно дал мне медленного коня, – пожаловалась Шаллан. – Верно?
– Ну да.
– Я бы тебя стукнула, но не дотянусь.
Он тихонько рассмеялся:
– Ты призналась, что у тебя мало практики верховой езды, так что я выбрал тебе объезженного мерина. Еще благодарить меня будешь, поверь.
– Я хочу выглядеть величественно в начале нашего похода!
– И ты можешь это сделать.
– Чересчур медленно.
– Строго говоря, медленное движение бывает очень величественным.
– Строго говоря, – парировала она, – человеку не нужно так много пальцев на ногах. Может, мы тебе парочку отрежем и докажем это утверждение?
Он расхохотался.
– Только лицо не трогай, пожалуйста.
– Не говори глупости. Мне нравится твое лицо.
Адолин ухмыльнулся. Осколочный шлем болтался на его седле, словно принц не желал взлохматить волосы. Шаллан ждала от него остроумной реплики, но напрасно.
Ну и ладно. Адолин ей нравился какой есть. Добрый, благородный и искренний. Не имело значения, что ему не хватало блестящего ума или… того, чем обладал Каладин. Она даже не могла подыскать слова, чтобы это определить. Какая разница!
«Пылкий и решительный, как ровно горящее, жаркое пламя. Он обуздал свою ярость и держит ее на коротком поводке. Наделен некоторой долей притягательного высокомерия. Это не надменная гордыня великого лорда, а прочная, надежная убежденность, которая намекает, что, кем бы ты ни был – и что бы ты ни сделал, – тебе не по силам причинить ему боль. Или изменить его.
Да, он такой. Как ветер и камни».
Шаллан полностью прослушала слова Адолина. Она зарделась.
– Прошу прощения?
– Я сказал, что у Себариаля есть карета. Возможно, ты захочешь ехать с ним.