Далинар подошел к ней, и они напряженно ждали, пока на краю плато не появилась группа в синих мундирах и не начала спускаться по ступеням. Четвертый мост.
– Ох, Всемогущий, благодарю… – прошептала Шаллан. Это был он, а не убийца.
Одна из фигур указала вниз – туда, где стояли Далинар и остальные. Каладин отделился от своих людей, шагнул со ступеней в пустоту и поплыл в воздухе над армией. Преспокойно приземлился на камни с осколочным клинком на плече, в расстегнутом офицерском мундире.
«Рабские клейма остались», – подумала Шаллан, хоть под длинными волосами их почти не было видно. Его глаза сделались бледно-голубыми и слабо светились.
– Благословенный Бурей, – приветствовал его Далинар.
– Великий князь, – отозвался Каладин.
– Убийца?
– Мертв, – доложил Каладин, поднимая клинок и вонзая его в камень перед Далинаром. – Нам надо поговорить. Это…
– Мой сын, мостовик, – перебила Навани, стоявшая позади. Она шагнула вперед и взяла Каладина за руку, словно ее совсем не тревожил буресвет, который струился от его кожи. – Что случилось с моим сыном?
– На него совершено покушение, – сказал Каладин. – Я остановил убийц, но король был ранен. Я поместил его в безопасное место, прежде чем отправиться на помощь Далинару.
– Куда? – требовательно спросила Навани. – Наши люди в военных лагерях обыскали монастыри, особняки, казармы…
– Это слишком очевидные места. Если вы решили там поискать, то же самое могли сделать убийцы. Мне требовалось то, о чем никто не подумает.
– И где же ты его спрятал? – поинтересовался Далинар.
Каладин улыбнулся.
Неповторимый Лопен сжал кулак – со сферой внутри. В соседней комнате его мать поучала короля.
– Нет-нет, ваше величество, – говорила она с сильным акцентом, тем же тоном, каким обращалась к рубигончим. – Нужно все завернуть и съесть. По частям есть нельзя.
– Нана, я не так уж голоден, – сопротивлялся Элокар. Голос слабый, но он уже не был пьян до бесчувствия, что казалось хорошим знаком.
– Все равно ешьте! Я знаю, что делать, когда вижу такого бледного мужчину, – уж извините, ваше величество, но вы бледный – как простыня, которую вывесили на солнце, чтобы отбелить! В этом-то все и дело. Вы будете есть. Не возражайте.
– Я король. Я не подчиняюсь приказам какой-то…
– Вы сейчас в моем доме! – отрезала она, и Лопен вместе с ней беззвучно проговорил те же самые слова. – В доме гердазийки никто не может быть выше по положению, чем она сама. Я не допущу, чтобы, когда за вами придут, оказалось, что вас плохо кормили! Я не желаю, чтобы люди об этом болтали, ваше ярчайшество, не желаю, и все тут! Ешьте. Скоро я приготовлю суп.
Лопен усмехнулся – он слышал ворчание короля, но еще и стук ложки о тарелку. Двое самых сильных кузенов Лопена сидели у входа в лачугу в Маленьком Гердазе – строго говоря, тот находился в лагере великого князя Себариаля, но гердазийцы не придавали этому особого значения. Еще четверо кузенов сидели в конце улицы, лениво чинили какие-то ботинки и следили, не случится ли чего подозрительного.
– Ну ладно, – прошептал Лопен, – в этот раз все должно получиться.
Мужчина сосредоточился на сфере в руке. То же самое мостовик делал каждый день с тех самых пор, как капитан Каладин начал светиться. Рано или поздно он поймет, в чем фокус. Гердазиец был уверен в этом так же, как в собственном имени.
– Лопен. – В одном из окон появилось широкое лицо, отвлекая его. Чилинко, дядя. – Надо снова переодеть короля в гердазийскую одежду. Возможно, придется уходить.
– Уходить? – Лопен поднялся.
– Во все военные лагеря пришли вести от великого князя Себариаля, – объяснил Чилинко по-гердазийски. – Они что-то нашли там, на равнинах. Приготовьтесь. Просто на всякий случай. Все только об этом и шушукаются. Я пока не разобрался. – Он покачал головой. – Сначала эта Великая буря, о которой никто не знал, потом дожди прекратились раньше положенного, а потом сам, буря бы его побрала, король Алеткара у моего порога… Теперь это. Не исключено, что нам придется покинуть лагерь, хотя вот-вот нагрянет ночь. Чтоб я знал, как это понимать, но о короле надо позаботиться.
Лопен кивнул:
– Я этим займусь. Немедленно.
Чилинко скрылся из вида. Однорукий мостовик открыл ладонь и уставился на сферу. Он не хотел ни дня пропускать в своих занятиях со сферой – мало ли что. Рано или поздно посмотрит на одну из них – и…
Лопен вдохнул буресвет.
Опомнившись, гердазиец обнаружил, что он сидит на полу и светится.
– Ха! – крикнул он, вскакивая. – Ха-ха! Эй, Чилинко, вернись. Я должен приклеить тебя к стене.
Свет мигнул и погас. Лопен нахмурился и вытянул руку перед собой. Так быстро? Что случилось? Он вдруг застыл. Странное щекочущее чувство…
Он ощупал плечо – то самое, где когда-то была рука, потерянная давным-давно. Его пальцы наткнулись на припухлость на месте шрама.
– Ох, клянусь бурей, да! Эй, народ, несите Неповторимому Лопену свои сферы! Мне надо как следует воссиять.
Моаш сидел на краю повозки, громыхавшей по извилистой дороге, ведущей прочь из военных лагерей. Он мог бы устроиться спереди, но не хотел удаляться от своего доспеха, завернутого и припрятанного. Клинок и латы могли принадлежать ему на словах, но у него не было иллюзий по поводу того, что случится, если алетийская элита узнает, что он пытается сбежать с ними.
Фургон заехал на возвышенность прямо рядом с военными лагерями. Позади них бесконечные вереницы людей тянулись на Расколотые равнины. Приказы великого князя Далинара были ясными, хотя и сбивали с толку. Военные лагеря следовало покинуть. Всех паршунов оставить, а людям – отправиться к центру Расколотых равнин.
Одни великие князья подчинились, другие – нет. Удивительное дело, Садеас оказался среди тех, кто прислушался, и его лагерь опустел почти с той же скоростью, что и лагеря Себариаля, Ройона и Аладара. Судя по всему, в путь отправились все, даже дети.
Повозка остановилась. Через минуту подошел Грейвс.
– Не стоило и тревожиться о секретности, – пробормотал он, следя за исходом. – Они слишком заняты, чтобы заметить нас. Погляди-ка туда.
Несколько групп торговцев собрались у границы лагеря Далинара. Они притворялись, будто уходят, но на самом деле почти не двигались.
– Мародеры, – проворчал Грейвс. – Войдут в покинутый военный лагерь, чтобы грабить. Шквальные придурки. Они заслуживают того, что грядет.
– А что же грядет? – спросил Моаш. Он чувствовал себя так, словно угодил в стремительную реку – такую, что вышла из берегов после Великой бури. Пока плыл по течению, но едва мог держать голову над водой.
Он пытался убить Каладина. Каладина! Все развалилось на части. Король выжил, силы капитана вернулись, а Моаш… Моаш теперь дважды предатель.
– Буря бурь. – В Грейвсе не осталось и следа былой утонченности нынче, когда он был одет в залатанные штаны и рубаху бедного темноглазого. Он использовал какие-то странные капли, чтобы изменить цвет глаз на темный, и велел Моашу сделать то же самое.
– Что это такое?
– Диаграмма неясна, – буркнул Грейвс. – Мы знаем об этом явлении только благодаря видениям старика Гавилара. Но Диаграмма говорит, что оно, скорее всего, вернет Приносящих пустоту. А они, похоже, на самом деле паршуны. – Он покачал головой. – Преисподняя! Эта женщина была права.
– Какая женщина?
– Ясна Холин.
Моаш уже ничего не понимал в происходящем. Фразы Грейвса казались нитями, на которые нанизаны бусины, не сочетающиеся друг с другом. Паршуны – и Приносящие пустоту? Ясна Холин? Так звали сестру короля. Разве она не погибла в море? Что Грейвс о ней знал?
– Кто ты такой на самом деле? – спросил Моаш.
– Патриот, как я тебе и говорил. Нам позволено преследовать собственные интересы и цели, пока нас не призовут. – Грейвс вновь покачал головой. – Я был уверен, что мое толкование правильное, и если мы устраним Элокара, Далинар станет нашим союзником в грядущих испытаниях… Что ж, похоже, я ошибся. Или слишком долго медлил.
Моаш ощутил тошноту.
Грейвс схватил его за руку:
– Моаш, выше голову. Я привезу с собой осколочника, и это будет означать, что моя миссия провалилась не полностью. Кроме того, ты расскажешь нам об этом новом Сияющем. Я расскажу тебе о Диаграмме. Мы занимаемся важным делом.
– Каким же?
– Спасением целого мира, мой друг. – Грейвс похлопал его по плечу и вернулся к передней части повозки, где ехали и другие.
Спасение мира.
«Меня обманули, как одного из десяти дурней, – думал Моаш, опустив голову. – И я даже не понимаю, в чем именно».
Фургон снова покатился вперед.
88Человек, который владел ветрами
1173090605 1173090801 1173090901 1173091001
1173091004 1173100105 1173100205 1173100401
1173100603 1173100804
Вскоре все начали перемещаться в башню.
Ничего другого им не осталось, хотя исследования Адолина были далеки от завершения. Приближалась ночь, и снаружи становилось все холоднее. Кроме того, Великая буря, что прошлась по Расколотым равнинам, вскоре должна была нагрянуть и в эти края. Чтобы пересечь весь континент, ей требовалось больше суток, а они находились, видимо, где-то ближе к центру.
«Незапланированная Великая буря, – размышляла Шаллан, бредя по темным туннелям в сопровождении охранников. – И что-то еще, идущее с другой стороны».
Девушка видела, что эта башня – ее внутренняя часть, каждый коридор – представляет собой величественное чудо. То, что веденка не ощущала желания что-нибудь нарисовать, говорило о безумной усталости. Ей хотелось лишь спать.
Свет сфер озарил нечто странное на стене впереди. Шаллан нахмурилась, стряхивая утомление, и подошла ближе. Небольшой сложенный лист бумаги, точно карточка. Она покосилась на своих охранников, но те были удивлены в той же степени.