– Ага, – подтвердил Моаш, и несколько королевских гвардейцев закивали.
– Может, просто ошибка зодчих, – предположил Каладин.
– Капитан, – заговорил один из стражников, – я тут был, когда все случилось, охранял его на балконе. Они просто выпали. Почти без звука. Я стоял здесь, смотрел на равнины, как вдруг его величество повис над пропастью, матерясь, как караванщик. – Стражник покраснел. – Сэр.
Каладин встал, изучая металлическую конструкцию. Итак, король облокотился на эту часть перил, и она поддалась, поскольку крепления в нижней части ослабли. Повезло, что одна опора держалась крепко, и перила не отвалились совсем. Король схватился за них и провисел достаточно долго, чтобы его спасли.
Этого не должно было случиться. Перила выглядели так, словно их сначала соорудили из дерева и веревок, а потом преобразовали в железо. Каладин потряс другую часть и обнаружил, что она держится необычайно крепко. Даже если несколько опор вышли из пазов, перила не могли развалиться – ведь для этого должны были разрушиться их металлические части.
Он сдвинулся вправо, изучая сами разломы. Два металлических прута были разрезаны в местах соединений, гладко и чисто.
Ведущий в покои короля дверной проем потемнел – на балкон вышел Далинар Холин.
– Выйдите, – приказал он Моашу и гвардейцам. – Закройте дверь. Я желаю поговорить с капитаном Каладином.
Они подчинились, хотя Моаш ушел неохотно. Далинар приблизился к Каладину, когда закрылись окна и двери, обеспечив им уединение. Несмотря на возраст, великий князь выглядел внушительно: он был широкоплеч и сложен как кирпичная стена.
– Сэр, – начал Каладин, – я должен был…
– Это не твоя вина. Король не был под твоей опекой. Даже окажись так, я не стал бы тебя упрекать – и Идрина тоже не упрекну. Я не рассчитывал, что телохранители будут проверять, крепко ли построен дворец.
– Да, сэр.
Далинар присел, изучая крепления.
– Ты предпочитаешь брать на себя ответственность за все, верно? Похвальное качество для офицера. – Великий князь встал и посмотрел на то место, где перила были рассечены. – Твоя оценка случившегося?
– Безусловно, кто-то расковырял раствор, – доложил Каладин, – и испортил перила.
Далинар кивнул:
– Согласен. Это было преднамеренное покушение на жизнь короля.
– Вместе с тем… сэр…
– Да?
– Кто бы это ни устроил, он полный идиот.
В свете фонаря Далинар посмотрел на него, вскинув бровь.
– Каким образом можно было предугадать, где король облокотится о перила? – продолжил Каладин. – И облокотится ли вообще? В ловушку с легкостью мог попасться кто-то другой, и тогда несостоявшиеся убийцы выдали бы себя, ничего не добившись. В общем-то, именно это и произошло. Король выжил, а мы знаем о них.
– Мы ждали убийц. И не только из-за случая с королевским доспехом. Половина наделенных властью людей в лагерях, скорее всего, обдумывает ту или иную попытку убийства, так что покушение на жизнь Элокара не говорит нам так много, как тебе хотелось бы думать. Что касается того, почему именно в этом месте: король всегда сюда приходит и стоит, облокотившись о перила и глядя на Расколотые равнины. Любой, кто это подметил, знал, где устроить ловушку.
– Но, сэр, – возразил Каладин, – все слишком сложно. Если у заговорщиков есть доступ в личные покои короля, отчего бы не спрятать внутри убийцу? Или прибегнуть к яду?
– Яд, скорее всего, не сработал бы, как и это, – сказал Далинар, махнув рукой в сторону перил. – Еду и питье короля пробуют. Что до притаившегося убийцы, так ведь он мог напороться на стражников. – Князь встал. – Но я согласен – бунтовщики достигли бы бо́льших результатов. То, что они не прибегли к традиционным методам, о чем-то нам говорит. Если предположить, что это те же люди, которые поместили в королевский доспех испорченные самосветы, то мы видим, что они предпочитают избегать прямых столкновений. Убийцы не дураки, а…
– Трусы, – понял Каладин. – Заговорщики хотят, чтобы убийство выглядело как несчастный случай. Им не хватает смелости. Они прождали так долго, чтобы все подозрения утихли.
– Да. – Далинар поднялся с обеспокоенным видом.
– На этот раз, однако, они сделали большую ошибку.
– Какую?
Каладин подошел к рассеченной части перил, которую осматривал ранее, и, присев, потер гладкий срез.
– Что режет железо так чисто?
Далинар наклонился, изучая срез, потом достал сферу, чтобы посветить себе, и хмыкнул:
– Полагаю, это должно быть похоже на разошедшийся стык.
– И оно похоже?
– Нет. Это сделали осколочным клинком.
– Думаю, круг подозреваемых сужается.
Далинар кивнул:
– Никому не говори. Скроем, что заметили следы осколочного клинка, и, возможно, опередим их. Глупо притворяться, будто мы считаем это несчастным случаем, но мы не обязаны раскрывать все детали.
– Да, сэр.
– Король настаивает, чтобы я назначил тебя ответственным за его охрану, – сказал Далинар. – Видимо, придется ускорить воплощение наших планов в жизнь.
– Я не готов, – возразил Каладин. – Мои люди и так едва успевают выполнять все обязанности, которые на них возложены.
– Знаю, – мягко произнес Далинар. Он казался неуверенным. – Ты ведь понимаешь, что это сделал кто-то из своих.
Каладин похолодел.
– Кто имеет доступ в личные покои короля? Кто-то из слуг. Или из охранников. У гвардейцев, скорее всего, был доступ и к его доспеху. – Далинар смотрел на Каладина, его лицо освещала сфера в руке. Сильное лицо, с носом, который был когда-то сломан. Суровое. Настоящее. – Я уже не знаю, кому теперь можно верить. Каладин Благословенный Бурей, тебе можно верить?
– Да. Я клянусь, да.
Далинар кивнул:
– Я освобожу Идрина от этой должности и дам ему подразделение в своем войске. Это утихомирит короля, но я позабочусь о том, чтобы Идрин понял – его не наказывают. Подозреваю, новый пост ему в любом случае понравится больше.
– Да, сэр.
– Я попрошу у него лучших людей, – продолжил Далинар, – и отдам под твое командование. Используй их так редко, как только сможешь. Необходимо, чтобы в итоге короля охраняли только люди из мостовых расчетов – те, которым ты доверяешь, не связанные с политической игрой в военных лагерях. Выбирай осторожно. Я не хочу заменить вероятных предателей на бывших воров, которых можно с легкостью купить.
– Да, сэр. – Каладин почувствовал, как на его плечи ложится тяжелое бремя.
Далинар выпрямился:
– Я не знаю, что еще можно сделать. Человек должен доверять своим собственным охранникам.
Он направился обратно к двери в комнату. Тон его голоса казался глубоко обеспокоенным.
– Сэр? – позвал Каладин. – Вы же не такого покушения ждали?
– Верно. – Далинар сжал дверную ручку. – Я согласен с твоей оценкой. Это плод усилий человека, который не вполне осознает, что делает. Учитывая изощренность замысла, я даже удивлен, что у них почти получилось. – Он устремил на Каладина пристальный взгляд. – Если Садеас решит нанести удар – или, и того хуже, появится убийца, отнявший жизнь моего брата, – мы так легко не отделаемся. Буря еще не началась.
Он распахнул дверь, и послышались жалобы короля, до того момента приглушенные. Элокар гневался: никто не воспринимал всерьез угрозы его жизни, никто к нему не прислушивался, а ведь нужно разобраться с теми штуками, которые он видел в зеркале за своей спиной, что бы это ни значило! Его тирада напоминала нытье избалованного ребенка.
Каладин посмотрел на искривленные перила и вообразил, как король на них болтается. У Элокара имелись веские причины быть не в духе. Но разве королю пристало вести себя таким образом? Разве его Призвание не требовало, чтобы он держал себя в руках в трудную минуту? Каладин понял, что не может представить себе ситуацию, в которой подобный шум поднял бы Далинар.
«Твоя работа не в том, чтобы судить, – напомнил он себе, а потом махнул Сил и ушел с балкона. – Твоя работа в том, чтобы защищать этих людей».
Так или иначе.
24Тин
Гнилоформа губит сердце мечты.
Формы этих богов избегать должен ты.
Не касайся, не слушай зовущие рты, отрицай.
Беги от нее по холмам, вдоль реки,
Пусть будут тропы твои нелегки.
Страхи в сердце своем сбереги – дерзай.
Ну, видите ли, – излагал Газ, шлифуя пол в фургоне Шаллан. Она сидела поблизости и слушала, не переставая работать. – Мы – большинство из нас – отправились на Расколотые равнины, чтобы воевать ради отмщения, понимаете? Эти мраморные убили короля. Предполагалось, что это будет великое дело, и все такое. Биться ради мести, ради того, чтобы всему миру показать: алети не терпят предательства.
– Ага, – согласился Рэд, долговязый бородатый солдат, и выдернул один из прутьев, на которых держалась крыша ее фургона.
Теперь с каждой стороны их осталось только три. Рэд отбросил прут и удовлетворенно отряхнул рабочие перчатки. Клетка на колесах превратилась в средство передвижения, куда лучше подходящее для светлоглазой дамы. Он сел на край основания фургона, свесил ноги и подхватил рассказ Газа:
– Я все помню. До нас дошел призыв к оружию от самого великого князя Вамы, и призыв этот двигался по всему Дальнобрегу, точно облако вони. Каждый второй взрослый мужчина отправился воевать. Стоило отправиться в пивнушку, не надев повязку рекрута, как люди начинали спрашивать, не трус ли ты. Я записался добровольцем вместе с пятью приятелями. Все они сейчас мертвы и гниют в одном из этих про́клятых бурей ущелий.
– Так вы просто… устали воевать? – спросила Шаллан.
У нее теперь был письменный стол. Ну, обычный стол – небольшой, походный, его можно было с легкостью разобрать. Его вынесли из фургона, и она смогла проглядеть кое-какие заметки Ясны.