Осколочный клинок Адолина возник в его руках.
– Трезубец, – негромко сказал Далинар, когда они втроем шли к убийце. – Я посередине. Каладин, ты знаком с таким построением?
– Да, сэр.
Это было простое боевое построение для небольшого отряда.
– Отец, давай я разберусь, – предложил Адолин. – У него осколочный клинок, и мне не нравится это свечение…
– Нет, мы ударим вместе. – Он прищурился, глядя на убийцу, который все еще спокойно стоял над телом бедолаги Бельда. – В этот раз я не уснул лицом в стол, подонок. Ты больше никого у меня не отнимешь!
Они одновременно бросились в атаку. Далинар, как средний «зубец», должен был попытаться отвлечь на себя внимание убийцы, чтобы Каладин и Адолин напали на него с двух сторон. Князь мудро выбрал копье для битвы, не воспользовавшись мечом на поясе. Они атаковали быстро, чтобы сбить с толку и задавить числом.
Убийца дождался их приближения и прыгнул, оставляя светящийся след. Когда Далинар взревел и ударил копьем, шинец кувыркнулся в воздухе.
И опустился не на пол, а… на потолок, что был в дюжине футов над ними.
– Это правда, – потрясенно выдохнул Адолин.
Он изогнулся и вскинул осколочный клинок, чтобы атаковать под необычным углом, но убийца сбежал вниз по стене, шелестя белыми одеждами, отбил меч Адолина своим собственным и ударил его рукой в грудь.
Адолин кувыркнулся, словно его подбросили, и, истекая буресветом рухнул на потолок. Застонал, перекатился, но остался там же, на потолке.
«Буреотец!» – подумал Каладин.
Пульс стучал у него в ушах, внутри ярилась буря. Он вместе с Черным Шипом ударил копьем, метя в убийцу.
Тот не уклонился.
Оба копья попали в цель: копье Далинара – в плечо, копье Каладина – в бок. Убийца крутанулся, рассек осколочным клинком копья напополам, словно раны его вовсе не беспокоили. Бросился вперед, ударом в лицо повалил Далинара навзничь и замахнулся клинком на Каладина.
Юноша едва успел увернуться и быстро попятился; наконечник его копья звякнул об пол рядом с князем. Тот со стоном перевернулся, держась рукой за щеку, по которой его ударил шинец. Из раны сочилась кровь. Даже простая пощечина от связывателя потоков, заряженного буресветом, была опасной.
Убийца стоял посреди коридора, грациозный и уверенный в себе. В ранах, что виднелись сквозь его покрасневшее одеяние, клубился буресвет, исцеляя плоть.
Каладин попятился, держа в руках копье без наконечника. То, что делал этот человек… Он ведь не мог быть ветробегуном!
Невозможно.
– Отец! – закричал Адолин сверху.
Юноша поднялся на ноги, но буресвет, струившийся из его тела, почти иссяк. Он попытался атаковать убийцу, но рухнул с потолка на пол, приземлившись на плечо. Осколочный клинок выпал из его пальцев и исчез.
Убийца в Белом переступил через Адолина, который шевельнулся, но не встал.
– Мне жаль, – произнес шинец, и из его рта потек буресвет. – Я не хочу этого делать.
– Я тебе и не позволю, – прорычал Каладин и бросился вперед.
Сил кружилась вокруг него, и он чувствовал, как движется ветер. Юноша ощущал яростный вихрь, который вынуждал не останавливаться. Он обрушился на убийцу, замахнувшись древком копья, как палицей, и ветер словно направлял его.
Точные удары, момент единения с оружием. Он забыл о своих тревогах, забыл о неудачах, забыл даже о своем гневе. В целом мире не осталось ничего, кроме Каладина и копья.
Все так, как должно быть.
Убийца получил удар в плечо, потом в бок. Он не мог игнорировать их все – исцеляющий буресвет не был бесконечным. Убийца выругался, выпустив еще облачко буресвета, и отпрянул, его шинские глаза – чуть великоватые, цвета бледных сапфиров – расширились от неустанного града ударов.
Каладин втянул остатки своего буресвета. Так мало. Он не взял новые сферы, отправляясь на дежурство во дворец. Идиот. Растяпа.
Убийца развернул плечо и поднял осколочный клинок, готовясь к выпаду. «Вот», – подумал Каладин. Он почувствовал, что сейчас будет. Увернуться, поднять тупой конец копья. Ударить убийцу по виску – от такого сильного удара даже с помощью буресвета оправиться непросто. Шинец испытает шок и откроется.
«Он попался».
Убийца каким-то образом сумел увернуться.
Он двигался слишком быстро, быстрее, чем Кэл рассчитывал. Так же быстро, как… сам Каладин. Там, куда он хотел попасть, оказался лишь воздух, и юноша едва избежал режущего удара осколочным клинком.
Следующие движения капитану подсказало чутье. Годы тренировок наделили его мышцы способностью мыслись самостоятельно. Для сражения с обычным противником то, как он мгновенно переместил оружие, чтобы отбить следующий замах, подошло бы идеально. Однако у шинца был осколочный клинок. Инстинкты Каладина, которые он взращивал в себе столь усердно, подвели его.
Серебристое оружие рассекло остатки копья, а потом прошло сквозь правую руку Кэла, прямо возле локтя. Нахлынула волна немыслимой боли, и он упал на колени, хватая воздух ртом.
Потом… ничего. Капитан не чувствовал руку. Она сделалась серой и повисла, как безжизненная тряпка, ладонь раскрылась, и половина древка вывалилась из пальцев, упала на пол.
Убийца пнул его, расчищая себе путь. Каладин ударился о стену и со стоном сполз вниз.
Шинец в белых одеждах повернулся в ту сторону, куда сбежал король, и опять переступил через Адолина.
– Каладин! – позвала светящаяся лента – Сил.
– Мне его не победить, – прошептал Каладин со слезами на глазах. Это были слезы боли, слезы разочарования. – Он один из нас. Сияющий.
– Нет! – гневно ответила Сил. – Нет. Он куда ужаснее. Его не направляет спрен. Каладин, прошу тебя. Вставай.
Далинар, оказавшийся между королем и убийцей, сумел подняться. Щека Черного Шипа была сплошной раной, но глаза глядели ясно.
– Ты его не получишь! – заорал Далинар. – Только не Элокар. Ты забрал моего брата! Ты не отнимешь то единственное, что у меня осталось от него!
Убийца остановился посреди коридора прямо перед Далинаром.
– Но я пришел не за ним, великий князь, – прошептал он, и буресвет облачками срывался с его губ. – Я пришел за тобой.
Шинец кинулся вперед, отбил удар Далинара и пнул Черного Шипа по ноге.
Князь уронил копье и упал на одно колено; его болезненный возглас эхом отразился от стен коридора. Из дыры в стене неподалеку от него дул ледяной ветер.
Каладин зарычал, вынудил себя подняться и броситься по коридору. Его правая рука была бесполезна, мертва. Он больше не сможет использовать копье. Нельзя об этом думать. Ему надо было добраться до Далинара.
Слишком медленно.
«У меня ничего не выйдет».
Убийца занес свой жуткий меч над головой, чтобы нанести последний удар. Далинар не уклонился.
Он поймал клинок.
Когда тот пошел вниз, Далинар резко свел ладони основание к основанию, и они в самый последний момент сомкнулись на клинке.
Убийца изумленно охнул.
В этот миг Каладин врезался в него, использовав свой вес и движущую силу, чтобы отбросить шинца к стене. Только вот там не было стены. Они угодили в то место, где убийца проделал себе вход в коридор.
И оба вывалились в пустоту.
33Бремя
Но можно и такое учинить:
Потоки спренов с нашими объединить.
Обещанное может получиться.
Сумеем ли итога мы добиться?
Вопрос не в том, что спрены могут захотеть иного,
А в том, отважимся ли мы объединиться снова?
Каладин падал вместе с дождем.
Он вцепился в желтовато-белые одежды убийцы единственной послушной рукой. Осколочный клинок шинца превратился в облачко тумана рядом с ними, и вдвоем они с бешеной скоростью неслись к земле, что была в сотне футов внизу.
Шторм внутри Каладина почти утих. Слишком мало буресвета!
Убийца внезапно засиял.
«У него есть сферы».
Кэл резко вдохнул, и свет заструился из кошелей на поясе убийцы. Шинец начал пинать Каладина, пока в него перетекал свет. Захвата одной рукой было недостаточно, и капитана отбросило в сторону.
Потом был удар.
Удар оказался сильным. Он не успел подготовиться, не успел собраться. Он рухнул на холодный мокрый камень, и в глазах у него рассыпались искры.
Миг спустя зрение прояснилось, и Каладин обнаружил, что лежит на камнях у основания склона, ведущего к королевскому дворцу, и его поливает ласковый дождь. Он посмотрел на далекий огонек в дыре в стене наверху. Выжил.
«Вот и ответ на один из вопросов», – подумал юноша, с трудом поднимаясь на колени на мокрых камнях. Буресвет уже трудился над его кожей – правый бок был весь изодран. Он что-то сломал в плече и теперь чувствовал, как оно исцеляется, как медленно уходит жгучая боль.
Но правое предплечье и кисть, слабо освещенные буресветом, что струился от остального его тела, были по-прежнему тускло-серыми. Эта его часть не светилась, словно погасшая свеча в ряду с горящими. Он ее не чувствовал; даже пальцами шевельнуть не мог. Они безвольно болтались, пока он баюкал руку.
Поблизости под дождем стоял Убийца в Белом. Он каким-то образом сумел перевернуться в воздухе и приземлился на ноги, грациозно. У этого человека был такой опыт в использовании его возможностей, что Каладин казался по сравнению с ним новобранцем.
Убийца повернулся к нему и вдруг застыл. Он что-то негромко и хрипло проговорил на языке, которого юноша не понимал, со множеством свистящих и шипящих звуков.
«Надо пошевеливаться, – подумал Каладин. – Пока он не призвал опять свой клинок».
К несчастью, ужас от потери руки почти парализовал его. Больше никаких битв с копьем. Никаких операций. Обе личности, которыми он выучился быть, потеряны навсегда.
Только вот… он почти чувствовал, что…
– Я тебя сплел? – спросил убийца на алетийском языке, с акцентом. Его глаза потемнели, утратили сходство с бледно-синими сапфирами. – С землей? Но почему ты не умер при падении? Нет. Значит, я сплел тебя с верхом. Немыслимо. – Он шагнул назад.