– Работает! – воскликнула Рушу.
– Мне не нравится, как он дергается, – пробормотал Фалилар. Престарелый инженер почесал свою бороду. – Подъем должен быть более плавным.
– Он не падает, – возразила Навани. – Меня и такой результат устроит.
– Ветра свидетели, я бы хотела оказаться там, наверху. – Рушу подняла подзорную трубу. – Не вижу даже искры от самосветов. Что, если они уже покрылись трещинами?
– В итоге мы это узнаем, – сказала Навани, хотя, по правде, сама была не прочь оказаться на вершине поднимающегося бруствера. У Далинара, услышь он о таком, случился бы сердечный приступ. Он был с ней мил, но желал оберегать от всего и был в этом желании лишь немногим слабее Великой бури.
Бруствер шел вверх, вихляясь. Он двигался так, словно его поднимали, хотя не опирался вообще ни на что. Наконец достиг вершины. Деревянный противовес, который до этого висел в воздухе, теперь был на земле, крепко привязанный. Вместо него в пустоте повис круглый бруствер, слегка покосившись.
Он не падал.
На вершину наблюдательной башни протопал Адолин в осколочном доспехе, заставив всю конструкцию трястись и раскачиваться. К тому моменту, когда он добрался до Навани, остальные ученые уже взволнованно переговаривались между собой и в бешеном темпе делали заметки. Вокруг них возникали спрены логики, похожие на маленькие грозовые тучи.
Сработало. Наконец-то!
– Эй, – воскликнул Адолин, – эта платформа летает?!
– И ты лишь сейчас это заметил, дорогой? – спросила Навани.
Он почесал в затылке:
– Я о чем-то думал, тетушка. Э-э. Это… Это очень странно.
Он выглядел обеспокоенным.
– Что такое? – поинтересовалась она.
– Это похоже на…
«На него». На убийцу, который – согласно Адолину и Далинару – каким-то образом управлял спренами гравитации.
Навани посмотрела на ученых:
– Почему бы вам всем не отправиться вниз и не опустить платформу? Заодно и проверите самосветы, нет ли треснутых.
Остальные расслышали в этом приказ удалиться и взволнованной толпой проследовали к лестнице, но Рушу – дорогая Рушу – осталась.
– О! – воскликнула она. – Лучше наблюдать отсюда, если…
– Я желаю поговорить с племянником. Пожалуйста, оставь нас.
Иногда, работая с учеными, нужно было проявлять некоторую прямолинейность.
Рушу наконец-то покраснела, потом коротко поклонилась и поспешила прочь. Адолин подошел к перилам. Было трудно не ощущать себя карлицей рядом с мужчиной в осколочном доспехе, и, когда он протянул руки к перилам, она услышала, как от его хватки дерево застонало. Племянник мог без особых усилий сломать эти перила.
«Я обязательно придумаю, как сделать еще что-то подобное».
Навани не была воительницей, но все же она вполне могла защитить семью. И чем больше вникала в секреты технологии и силу спренов, запертых в самосветах, тем сильнее ей хотелось разыскать то, что она желала найти.
Адолин уставился на ее руку. О, наконец-то заметил, верно?
– Тетушка? – сдавленным голосом спросил он. – Перчатка?!
– Намного удобнее, – пояснила она и, подняв защищенную руку, пошевелила пальцами. – О, вот только не надо так смотреть. Темноглазые женщины все время их носят.
– Ты не темноглазая.
– Я вдовствующая королева. Клянусь Преисподней, всем наплевать, что я делаю. Могу скакать повсюду совершенно голая – все только головами будут качать да болтать о том, до чего я эксцентрична.
Адолин вздохнул, но не стал углубляться в тему, а кивком указал на бруствер:
– Как ты это сделала?
– Сопряженные фабриали. Весь трюк в том, чтобы преодолеть структурную слабость самосветов, которые легко поддаются умноженной нагрузке одновременного осушения заряда и физического напряжения. Мы…
Она замолчала, увидев, что взгляд Адолина делается рассеянным. Юноша проявлял недюжинный ум, когда речь шла о самых разных вещах, но в нем не было даже намека на ученую жилку. Навани улыбнулась и перешла на простой язык.
– Если рассечь самосвет в фабриале определенным образом, – сказала она, – то можно соединить два кусочка между собой так, что они будут подражать друг другу. Как в даль-перьях.
– Ага, понял.
– Ну так вот, – продолжила Навани, – мы также можем заставить половинки действовать наоборот. Мы заполнили пол в том бруствере такими самосветами, а их другие половины поместили в деревянный противовес. Запустив их все – так, чтобы они работали синхронно, но с противоположным направлением, – мы можем опустить одну платформу, и другая поднимется.
– Хм, – проговорил Адолин. – Это можно использовать на поле боя?
Далинар, конечно, спросил о том же, когда она показала ему эскизы.
– Сейчас основная проблема – дальность действия, – призналась Навани. – Чем большее расстояние разделяет пары, тем слабее их взаимодействие и тем больше вероятность того, что они треснут. С даль-перьями подобного не происходит, но когда работаешь с тяжелыми предметами… Да, я думаю, мы сумеем применить их на Расколотых равнинах. В этом и заключается наша цель. Можно закатить одну из них в нужное место, потом запустить и написать нам по даль-перу. Мы опустим здешнюю платформу, и твои лучники окажутся на высоте в пятьдесят футов, где у них будет превосходная позиция для стрельбы.
Это наконец-то пробудило у Адолина интерес.
– Враг не сможет перевернуть башню или забраться по ее стенам! Буреотец! Тактическое преимущество!
– Именно.
– Не слышу воодушевления.
– Я воодушевлена, дорогой, – сказала Навани. – Но это не самая амбициозная идея, которая у нас была для такой техники, клянусь бризом и шквалом.
Он нахмурился, глядя на нее.
– Пока что все это сплошная непонятная теория. – Навани улыбнулась. – Надо просто подождать. Когда видишь, какие вещи воображают ревнители…
– Не ты?
– Я их патронесса, милый. – Навани похлопала племянника по руке. – У меня нет времени рисовать диаграммы и схемы, не говоря уже о способностях к таким вещам. – Она посмотрела вниз, на собравшихся там ревнителей и ученых дам, которые изучали пол платформы-бруствера. – Они меня терпят.
– Уверен, дело не только в этом.
Возможно, в другой жизни могло быть так. Она не сомневалась, что кое-кто из них видит в ней коллегу. Однако для многих Навани была всего лишь женщиной, которая платит за исследования, чтобы потом на пирушках хвастаться новыми фабриалями. Может быть, она и впрямь годилась лишь на это. У высокопоставленной светлоглазой дамы должны быть увлечения.
– Полагаю, ты пришел, чтобы проводить меня на собрание?
Великие князья, возбужденные покушением, потребовали, чтобы Элокар встретился с ними сегодня же.
Адолин кивнул, а потом услышал какой-то шум, бросил взгляд через плечо и инстинктивно шагнул вперед, заслоняя Навани от возможной опасности. Но причиной шума были всего лишь рабочие, которые снимали боковую часть с одного из массивных передвижных мостов Далинара. Для них в основном и предназначалось это место; она просто захватила его на время испытаний.
Навани протянула руку Адолину:
– Ты страдаешь той же болезнью, что и отец.
– Возможно. – Он взял ее за руку.
Рука в броне могла вызвать у какой-то другой женщины неудобство, но Навани приходилось иметь дело с осколочными доспехами намного, намного чаще большинства дам.
Они начали вместе спускаться по широкой лестнице.
– Тетушка, – проговорил Адолин, – ты как-то, э-э, поощряешь знаки внимания со стороны моего отца? Я хочу сказать – в том, что касается вас двоих. – Для парня, который половину жизни тратил на флирт с каждой юбкой, он как-то сильно покраснел при этих словах.
– Поощряю ли я? – переспросила Навани. – И не только поощряю, мальчик мой. Мне едва не пришлось его соблазнять. Твой отец отличается неимоверным упрямством.
– Да что ты? – сухо заметил Адолин. – Ты понимаешь, насколько усложнила его положение? Он пытается вынудить других великих князей следовать Заповедям, напирая на общественные представления о чести, но сам демонстративно нарушает нечто весьма схожее.
– До чего же скучная традиция!
– Тебя, похоже, не волнует нарушение традиций, которые ты считаешь скучными, но все прочие, по-твоему, мы должны соблюдать.
– Разумеется, – подтвердила Навани с улыбкой. – Ты лишь теперь это понял?
Лицо Адолина помрачнело.
– Не дуйся. Пока что ты не связан условной помолвкой, ибо Ясна, по всей видимости, где-то шляется. У меня не будет шанса женить тебя, пока она не объявится здесь.
Зная Ясну, трудно предсказать, когда это случится. Может, завтра, а может, через много месяцев.
– Я не дуюсь, – возразил Адолин.
– Ну конечно не дуешься. – Навани похлопала его бронированную руку, когда они достигли конца лестницы. – Пойдем во дворец. Сомневаюсь, что твой отец сумеет задержать собрание ради нас.
36Новая женщина
Разъединители твердили, что простой народ в своих суждениях о них ошибается, ибо природа их сил ужасна; они упорно повторяли, что другие эпитеты – в особенности «пыленосцы», – часто используемые в разговорах, представляют собой неприемлемые заменители, ибо слишком схожи со словом «пустоносцы». Они также гневались из-за серьезных предрассудков насчет этих существ. Однако мало кто понимал как объяснения Разъединителей, так и то, в чем же на самом деле особенность этих самых «пыленосцев».
Проснувшись, Шаллан ощутила себя новой женщиной.
Веденка пока что не понимала до конца, кто же эта женщина, но точно знала, кем она не была. Например, не была той испуганной девочкой, вокруг которой дом разваливался на части, словно во время бури. Как не была и той наивной девушкой, которая пыталась обокрасть Ясну Холин. Не была она и той, кого обманул Кабзал, а за ним – Тин.
Это не означало, что Шаллан больше не испытывала страха или распрощалась с наивностью. В ней по-прежнему нашлось место и тому и другому. Но она еще и устала. Устала от того, что все ею помыкают, водят ее за нос или игнорируют. Во время путешествия с Твлаквом девушка притворялась, будто может руководить. Необходимость притворяться исчезла.