– Именно по этой причине вам следует подчиниться моим указаниям, – сказал король, окидывая великих князей хмурым взглядом.
– Нет, ваше величество, – возразил Рутар, – поэтому мы должны забыть о нелепых ограничениях, которые вы на нас навесили! Сейчас не время выставлять себя на посмешище перед всем миром.
– Прислушайтесь к Рутару, – сухо заметил Себариаль, откинувшись на спинку кресла. – Он мастер по части того, как выставлять себя на посмешище.
Спор продолжился, и Шаллан получила лучшее представление о том, что происходило в зале. На самом деле тут имелось три фракции: Далинар и король, Садеас и его союзники, а также те, кого она назвала «миротворцами». Их возглавлял Хатам – он, когда говорил, казался самым умелым политиком из всех, – и они пытались играть роль посредников между первыми и вторыми.
«Так вот в чем суть, – подумала она, слушая, как Рутар спорит с королем и Адолином Холином. – Каждая из двух групп пытается перетянуть на свою сторону тех, кто не присоединился ни к одной из фракций».
Далинар говорил мало. Садеас тоже помалкивал, предоставив Рутару и его супруге выступать за себя. Лицо Далинара было бесстрастным, Садеас еле заметно улыбался. Все выглядело достаточно невинно, если не обращать внимания на их глаза. Они сверлили друг друга взглядами, почти не мигая.
В этом зале разыгралась буря. Безмолвная буря.
Все присутствовавшие примкнули к одной из трех фракций, кроме Себариаля. Тот знай себе закатывал глаза, время от времени роняя замечания, которые граничили с непристойными. От него другим высокородным алети явно было не по себе.
Шаллан постепенно разбиралась в подоплеке беседы. Разговоры о запретах и правилах, навязанных королем… но дело явно не в правилах как таковых, а в той власти, что стояла за ними. Насколько великие князья могли покориться королю и сколько свободы для себя могли потребовать? Это было увлекательно.
Ровно до того момента, пока один из них не упомянул ее.
– Погодите, – сказал пока еще нейтральный князь Вама. – Кто эта девушка вон там? У кого-то в свите есть веденка?
– Она разговаривала с Далинаром, – припомнил Ройон. – Есть новости из Йа-Кеведа, которые ты скрываешь от нас, Далинар?
– Эй, девочка, – окликнула ее Йалай Садеас, – что ты можешь рассказать нам о войне за престол, которая охватила твою родину? У тебя есть сведения об этом убийце? Почему тот, кто служит паршенди, вознамерился подорвать ваш трон?
Все взоры в зале обратились к Шаллан. Она ощутила мгновение чистейшей паники. Самые важные люди в мире задавали ей вопросы, их взгляды впивались в нее…
А потом она вспомнила рисунок. Вспомнила, кем была на самом деле.
– Увы, – ответила Шаллан. – От меня вам будет мало пользы, светлорды и светледи. Я находилась вдали от родины, когда случилось это трагическое нападение на короля, и у меня нет сведений о том, что могло его вызвать.
– Что же тогда ты здесь делаешь? – спросил Хатам вежливо, но настойчиво.
– Посещает зверинец, разумеется, – пробурчал Себариаль. – То, как вы всей компанией выставляете себя в самом глупом виде, скорее всего, может считаться лучшим бесплатным развлечением, какое можно разыскать в этой промерзшей пустоши.
Наверное, и впрямь мудро было не обращать на него внимания.
– Я ученица Ясны Холин. – Шаллан смотрела прямо в глаза Хатаму. – Я здесь по личному вопросу.
– А-а, – протянул Аладар, – та призрачная помолвка, о которой ходят слухи.
– Это правда, – сказал Рутар. Он был весь какой-то масляный, с зализанными темными волосами, крупными руками и редкой бородой. Но больше всего тревожила его улыбка – улыбка, в которой было слишком много от хищника. – Дитя, вы не могли бы посетить мой военный лагерь и поговорить с моими письмоводительницами? Мне надо знать, что происходит в Йа-Кеведе.
– Я могу предложить кое-что получше, – добавил Ройон. – Где вы остановились, девушка? Предлагаю посетить мой дворец. Я тоже хочу послушать о вашей родине.
Но… она ведь только что упомянула, что ничего не знает…
Шаллан вспомнила все, чему ее учила Ясна. Они плевать хотели на Йа-Кевед. Князья стремились добыть сведения о ее помолвке – светлорды подозревали, что в этой истории кроется нечто большее.
Двое, только что пригласившие ее, были среди тех, кого Ясна считала наименее смышлеными политиками. Другие – вроде Аладара и Хатама – подождут момента, когда приглашение можно будет сделать частным образом, не демонстрируя свой интерес широкой публике.
– Ройон, твоя заботливость неуместна, – вмешался Далинар. – Она, разумеется, останется в моем военном лагере и займет пост среди моих клерков.
– Вообще-то, светлорд Холин, – возразила Шаллан, – я не успела ответить на ваше предложение. Я бы с радостью воспользовалась возможностью стать одной из ваших помощниц, но, увы, уже дала согласие на должность в другом лагере.
Все замолчали, ошеломленные ее заявлением.
Она знала, что скажет дальше. Ужасный риск – один из тех, какие Ясна никогда бы не приняла. Шаллан все равно произнесла, доверившись чутью. В конце концов, в искусстве оно ее не подводило.
– Светлорд Себариаль, – проговорила Шаллан, устремив взгляд на бородача, которого Ясна презирала всей душой, – был первым, кто предложил мне должность и жилье в своем лагере.
Великий князь чуть не поперхнулся вином. Он уставился на нее поверх чаши, прищурив глаза.
Она пожала плечами, надеясь, что жест выглядит невинно, и улыбнулась.
«Прошу вас…»
– Э-э, ну да, – подтвердил Себариаль, откинувшись на спинку кресла. – Она дальняя родственница. Я бы себе не простил, если бы не приютил ее.
– Его предложение было весьма щедрым, – заявила Шаллан. – Недельное жалованье в три полных броума.
Себариаль вытаращил глаза.
– Я об этом не знал, – протянул Далинар, переводя взгляд с Себариаля на нее.
– Простите, светлорд. Я должна была вам рассказать. Я посчитала неприемлемым оставаться в доме того, кто ухаживает за мною. Несомненно, вы понимаете.
Он нахмурился:
– Чего я не понимаю, так это того, почему кто-то по собственному желанию приближается к Себариалю ближе, чем следовало бы.
– О, дядюшку Себариаля вполне можно терпеть, если к нему привыкнуть, – сказала Шаллан, – словно очень раздражающий шум, который в конце концов перестаешь замечать.
Большинство были в ужасе от ее реплики, хотя Аладар улыбнулся. Себариаль – как она и надеялась – расхохотался от души.
– Похоже, все решено, – с досадой бросил Рутар. – Но все же я надеюсь, что вы хотя бы заглянете для краткой беседы.
– Сдавайся, Рутар, – вмешался Себариаль. – Она для тебя слишком молода. Впрочем, в твоем случае, я уверен, беседа и впрямь оказалась бы… краткой.
Рутар поперхнулся слюной.
– Да у меня и в мыслях не было… Ты, заплесневелый старый… Тьфу!
Шаллан была рада, что всеобщее внимание перешло от нее обратно к темам, которые обсуждались, потому что от последней реплики она зарделась. Себариаль и впрямь вел себя временами непристойно. И все-таки он явно старался отдалиться от этих политических дискуссий, и Шаллан хотелось находиться там же, где и он. Такая позиция обеспечивала наибольшую свободу. Она будет, разумеется, работать с Далинаром и Навани над заметками Ясны, но ей не хотелось быть у них под наблюдением.
«А кто сказал, что быть под наблюдением у этого человека чем-то лучше?» – пришло в голову Шаллан, пока она обходила комнату по кругу, чтобы приблизиться к Себариалю, рядом с которым не было ни жены, ни родственников-придворных. Князь оставался холостяком.
– Взять бы тебя, деточка, за ушко да вышвырнуть, – негромко проворчал Себариаль, глотнув вина и не глядя на нее. – Отдать себя в мои руки – глупый ход. Все знают, что я люблю поджигать разные штуки и смотреть, как они горят.
– И все-таки вы меня приняли. Так что ход был не глупый. Просто рискованный, и риск оправдался.
– Я все еще могу тебя выкинуть. И три броума точно платить не стану. Моя любовница стоит столько же, и от этой сделки я, по крайней мере, кое-чего имею.
– Вы заплатите, – возразила Шаллан. – Теперь это вопрос почти государственной важности. Но не переживайте. Я отработаю свое жалованье.
– У тебя сведения о Холине? – спросил Себариаль, изучая свое вино.
Выходит, ему не все равно.
– Сведения – да. В меньшей степени о Холине и в большей – о том, что происходит в мире. Доверьтесь мне. Себариаль, вы только что заключили очень прибыльную сделку.
Ей придется позаботиться о том, чтобы это оказалось правдой.
Остальные продолжали спорить про Убийцу в Белом, и она поняла, что тот напал на дворец, но получил отпор. Когда Аладару удалось перевести разговор к жалобе по поводу того, что его самосветы забирала Корона – Шаллан не знала причину, по которой их отняли, – Далинар Холин медленно поднялся. Он двигался точно катящийся валун. Неотвратимый, неумолимый.
Аладар умолк.
– На пути своем миновал я любопытную груду камней, – произнес Далинар, – той разновидности, что я нашел примечательной. Растрескавшийся сланец источили ветра, забросили на камни, что обладали куда более крепкой природой. И эта стопка тонких пластин выглядела так, будто сложила ее рука смертного.
Все воззрились на Далинара, будто он обезумел. Что-то в его словах показалось знакомым Шаллан. Это была цитата из какой-то книги, которую она читала.
Далинар повернулся и прошел к открытым окнам с подветренной стороны комнаты.
– Но не человек сложил те камни. Они лишь казались шаткой грудой, а на самом деле были довольно крепкой конструкцией – отложением пород, которое теперь оказалось на открытом воздухе. Я удивился, как же случилось, что они сохранились такой аккуратной стопкой и не пали жертвой бурь, что дули на них с яростью. И вскоре выяснил их истинную природу. Я обнаружил, что давление с одной стороны толкало их друг на друга и на скалу, которая была позади. Сколько бы силы ни пытался применить таким образом, они даже не пошевелились. Но стоило мне убрать один камень из основания – вытянув его, а не вытолкнув, – как все рухнуло миниатюрной лавиной.