Плавание... Покачивание...
Подождите-ка.
Ризн заставила себя открыть глаза. Она лежала на постели в хижине. Жарко. Перед глазами у нее все плыло, и она покачивалась... покачивалась, потому что разум был затуманен. Что они ей дали? Она попыталась сесть. Ее ноги не двигались. Ее ноги не двигались.
Ризн глубоко вздохнула и часто задышала.
Над ней появилось лицо Встима, а за ним встревоженное лицо женщины реши с лентами в волосах. Не королева... точнее, король... какая разница. Женщина быстро заговорила на лающем языке реши.
– Теперь успокойся, – сказал Встим Ризн, опускаясь рядом с ней на колени. – Успокойся... Они дадут тебе кое-что выпить, дитя.
– Я выжила, – ответила Ризн. Ее голос скрипел, когда она говорила.
– С трудом, – сказал Встим, но в его голосе слышалась нежность. – Спрены смягчили твое падение. С такой высоты... Дитя, о чем ты думала, перебравшись вот так просто через край скалы?
– Мне требовалось кое-что сделать, – проговорила Ризн. – Доказать свою храбрость. Я думала... Мне нужно быть храброй...
– О дитя. Это моя вина.
– Вы были его бабском, – сказала Ризн. – Талика, их торговца. Вы с ним все подстроили, чтобы у меня появился шанс торговать самостоятельно, но в контролируемой ситуации. Сделке никогда ничего не угрожало, и вы не так уж больны, как хотите показаться.
Слова вырвались, спотыкаясь одно о другое, как сотня человек, пытающихся выбраться наружу через один проход одновременно.
– Когда ты поняла? – спросил Встим и закашлял.
– Я... – Она не знала. Все просто сложилось в единую картину. – Только что.
– Что ж, ты должна знать, что я чувствую себя настоящим дураком, – сказал Встим. – Я думал, что для тебя это отличная возможность. Практика с настоящими ставками. Но затем... Затем ты взяла и упала с головы острова!
Ризн зажмурилась, когда подошла женщина реши с каким-то напитком в чашке.
– Я буду снова ходить? – тихо спросила Ризн.
– Вот, выпей, – проговорил Встим.
– Я буду снова ходить?
Она не взяла чашку и не открывала глаз.
– Не знаю, – ответил Встим. – Но ты будешь снова торговать. Страсти! Посметь подняться над властью короля? Быть спасенной самой душой острова?
Он усмехнулся. Смешок звучал вымученно.
– Другие острова будут требовать торговать с нами.
– Получается, кое-чего я все-таки добилась, – сказала Ризн, чувствуя себя полной и безоговорочной идиоткой.
– О, ты действительно кое-чего добилась, – ответил Встим.
Она почувствовала, как что-то колет ей руку и резко открыла глаза. По ней ползло создание величиной примерно с ладонь, которое выглядело как крэмлинг, но с крыльями, сложенными вдоль спины.
– Что это такое? – требовательно спросила Ризн.
– Из-за него мы здесь, – ответил Встим. – То, что мы получаем при торговле, – сокровище, о котором мало кто знает, что оно до сих пор существует. Видишь ли, они должны были погибнуть вместе с Аимией. Я прибыл сюда вместе со всеми товарами на буксире, потому что Талик прислал сообщение, что у них есть труп одного из этих созданий на продажу. Короли платят за них состояния.
Встим наклонился.
– Я никогда не видел прежде живого. Мне передали труп, который я хотел получить при торговле. Этого подарили тебе.
– Реши? – спросила Ризн.
Ее разум все еще оставался затуманен. Она не знала, что и думать обо всем случившемся.
– Реши не могут приказывать одному из ларкинов, – ответил Встим, вставая. – Его подарил тебе сам остров. Теперь пей свое лекарство и спи. Ты сломала обе ноги. Мы останемся здесь на время твоего выздоровления, и я буду искать прощения за то, что был таким ужасно глупым человеком.
Ризн приняла напиток. Пока она пила, существо взлетело на балки хижины и уселось там, посматривая на нее вниз глазами из чистого серебра.
Интерлюдия 4. Последний легион
– Так что это за спрен? – спросил Тьюд в медленном ритме любопытства. Он держал драгоценный камень, вглядываясь в дымчатое существо, движущееся внутри.
– Моя сестра сказала, это спрен шторма, – ответила Эшонай, сложив руки и прислонившись к стене.
В пряди бороды Тьюда были вплетены кусочки необработанных драгоценных камней, которые задрожали и замерцали, когда он потер подбородок. Тьюд подал большой кусок драгоценного камня Биле, и та постучала по нему пальцем.
Они были боевой парой в личной дивизии Эшонай. Слушающие носили простые одежды, скроенные с учетом хитиновой брони на руках, ногах и груди. Тьюд также носил длинный плащ, но не мог взять его в бой.
По контрасту с ними на Эшонай была униформа: облегающая красная одежда, натянутая поверх ее натуральной брони, и шапочка на шлеме. Она никогда не рассказывала, как эта униформа ее стесняет, заставляет чувствовать себя, как в оковах.
– Спрен шторма, – повторила Била в ритме скептицизма, поворачивая камень в пальцах. – Он поможет мне убивать людей? В противном случае я не считаю его заслуживающим внимания.
– Он может изменить мир, Била, – сказала Эшонай. – Если Венли права, и у нее получится связаться с этим спреном и получить что-то отличное от вялой формы... Ну, по крайней мере, у нас будет совершенно новая форма. Выбор расширится. А в лучшем случае мы получим возможность контролировать шторма и управлять их энергией.
– Так она будет испытывать его на себе? – спросил Тьюд в ритме ветров, ритме, который они использовали, чтобы определить, когда приблизится сверхшторм.
– Если Совет пяти даст ей разрешение.
Они должны обсудить ситуацию и вынести свое решение сегодня.
– Отлично, – сказала Била, – но он поможет мне убивать людей?
Эшонай настроилась на скорбь.
– Если штормовая форма действительно одна из древних сил, Била, тогда да. Он поможет тебе убивать людей. Много людей.
– Тогда мне этого достаточно, – ответила Била. – Почему ты так беспокоишься?
– Говорят, что древние силы пришли от наших богов.
– Какая разница? Если боги помогут нам убить те армии, я присягну им прямо сейчас.
– Не говори так, Била, – произнесла Эшонай с порицанием. – Никогда не говори ничего подобного.
Женщина притихла, бросила камень на стол и тихо запела со скептицизмом. Так она проявляла непокорность. Эшонай встретилась глазами с Билой и обнаружила, что сама негромко напевает решимость.
Тьюд перевел взгляд с Билы на Эшонай.
– Поедим? – спросил он.
– Таков твой ответ на все разногласия? – спросила Эшонай, обрывая песню.
– Трудно спорить с набитым ртом, – ответил Тьюд.
– Мне кажется, что ты только это и делаешь, – сказала Била. – Все время.
– Однако спор заканчивается, – не уступал Тьюд. – Потому что все сыты. Итак... поедим?
– Чудесно, – произнесла Била, бросив взгляд на Эшонай.
Двое слушающих удалились. Эшонай села за стол, чувствуя опустошение. Когда ее начала беспокоить непокорность друзей? Все дело в этой ужасной униформе.
Она подобрала драгоценный камень, всматриваясь в его глубину. Он был большим, размером с треть кулака, хотя для того, чтобы удерживать спрена внутри, годились драгоценные камни и меньшего размера.
Эшонай ненавидела заточать спренов. Лучшим способом было выйти в сверхшторм с надлежащим настроем и спеть подходящую песню, чтобы привлечь нужного спрена. Ты связывался с ним в ярости бушующего шторма и возрождался в новом теле. Ее народ менял формы со времен прихода первых ветров.
Слушающие узнали от людей о том, что захват спренов возможен, затем применили процесс на себе. Захваченный спрен делал трансформацию гораздо более надежной. Раньше всегда присутствовал элемент случайности. Выходя в шторм с желанием стать солдатом, можно было обрести партнерскую форму.
«Это прогресс, – подумала Эшонай, уставившись на дымчатого спрена внутри камня. – Прогресс учит контролировать мир. Возводить стены, чтобы остановить шторм, выбирать время для партнерской формы».
Прогресс брал природу и заключал ее в рамки.
Эшонай положила драгоценный камень в карман и проверила время. Ее встреча с остальными из Совета пяти была намечена не раньше третьего биения ритма мира, и у нее оставалась еще добрая половина биения до назначенного срока.
Пора поговорить с матерью.
Эшонай вышла в Нарак и пошла по тропе, кивая приветствующим ее. В основном это были солдаты. Теперь столь многие из ее народа находились в боевой форме. Как мало их осталось. Когда-то сотни тысяч слушающих заселяли равнины. Выжила лишь малая часть.
Даже тогда они были единым народом. О, случались расколы, конфликты, даже войны среди их группировок. Но слушающие были единым народом – теми, кто отказались от своих богов и стремились к свободе в безвестности.
Билу больше не заботило их происхождение. Могут найтись и другие, подобные ей, те, которые игнорируют опасность богов и сосредотачиваются только на борьбе с людьми.
Эшонай миновала жилые дома – обветшалые строения, возведенные из затвердевшего крэма на каркасе из раковин, ютившиеся с подветренной стороны каменных глыб. Большинство из них теперь пустовало. Они потеряли тысячи за годы войны.
«Мы должны что-то делать», – подумала Эшонай, настроившись в глубине сознания на ритм мира. Она искала утешения в его тихих, спокойных тактах, мягких и слитных. Как ласка.
Затем Эшонай заметила представителей вялой формы.
Они очень походили на тех, кого люди называли «паршмены», хотя были немного выше и не такими идиотами. Вялая форма по-прежнему оставалась ограниченной, без возможностей и преимуществ более новых форм. Их здесь быть не должно. Или они связались с неправильным спреном по ошибке? Такое иногда случалось.
Эшонай подошла к троице, состоявшей из двух слушающих женского пола и одного – мужского. Они перевозили камнепочки, собранные на одном из ближайших плато. Растения развивались быстрее с использованием наполненных штормсветом камней.
– Что случилось? – спросила Эшонай. – Вы выбрали эту форму по ошибке? Или вы новые шпионы?