«Где есть благородство, там тишина и незаметность, там почивает Христос и пребывает благословение Божие».
ГЛАВА ПЕРВАЯ. О том, что в благородстве сокрыто величие Божие
Что такое благородство
Геронда, на что нам обратить особое внимание в Великий пост?
– На благородство, на духовное благородство.
– Разве Великий пост – это не время преимущественно покаяния?
– Благородство и ещё раз благородство! Оно необходимо, чтобы начать работать со Христом на одной волне, – без этого преуспеяние невозможно. Если бы вы знали, что даёт благородство, вы бы день и ночь старались его изловить, забыли бы про еду и сон. Вглядевшись в духовное благородство, увидите сокрытое в нём величие Божие!
– Геронда, но как наиболее точно определить понятие «благородство»?
– Благородство духовное – это святой аристократизм, духовное величие, решимость пойти на жертву. Благородная душа требовательна только к себе, а не к другим. Она жертвует собой ради ближнего, не ища никакой награды. Забывает о том, что́ отдала, но помнит каждую малость, которую приняла от других. Она обладает любочестием, смирением и простотой, бескорыстием и честностью… Да что там говорить – она обладает всем. В том числе и величайшей радостью, и божественным ликованием.
Духовное благородство несёт благодать Божию, оно есть – если можно так выразиться – свойство, присущее Самому Богу. Где есть благородство, там тишина и незаметность, там почивает Христос и пребывает благословение Божие.
Духовное благородство – это духовная справедливость
– Геронда, а духовное благородство выше духовной справедливости?
– Духовное благородство включает в себя духовную справедливость, и в духовной справедливости присутствует духовное благородство. Или лучше сказать так: благородство – это и есть духовная справедливость. Поэтому для духовно благородного человека нет закона: пра́веднику зако́н не лежи́т[179]. Такой человек предпочитает быть убитым, чем убить самому.
– Геронда, когда меня просят что-то сделать, я сразу начинаю думать, что у меня много другой работы, и начинаю отнекиваться.
– Если человек приобретёт святой аристократизм, то всё это преодолеет и станет действовать, исходя не из законов здравого смысла, а по вдохновению благородства. Вы, хоть и понимаете, что благородство и здравый смысл – разные по природе, но пока что стараетесь устроить всё в соответствии с человеческой логикой, мирскими законами. Неужто вы забыли про законы духовные? Разве я не говорил, что чем духовно выше человек, тем меньше у него прав в этой жизни, что духовный человек только даёт и никогда не требует сам?
– Но тогда почему в Евангелии говорится: Всяк бо прося́й прие́млет, и ищя́й обрета́ет[180]?
– Это про другое. Одно дело, когда человек просит чего-то у Бога для себя самого, ради собственного удобства, и совсем другое – когда просит по любви к ближнему. Если, к примеру, мать просит у Бога, чтобы её ребёнок поправился от болезни или чтобы в семье было всё хорошо, то она просит этого не для себя, а ради блага своего дома. Вот и хананеянка, о которой говорится в Евангелии[181], ничего не просила для себя. Она бежала за Христом и просила, чтобы Он помог её бесноватой дочери. Тогда апостолы приступили ко Христу и сказали Ему: «Сделай, что просит эта женщина, чтобы она не бежала за нами вслед и не кричала». Он же им ответил: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева. Но хананеянка продолжала кричать и просить о помощи. Тогда Христос обернулся и сказал ей: Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам. А она Ему ответила так: Да, это правда, Господи, но и псы едят крохи, которые падают со стола их господ. И тогда Христос ей сказал: За это твоё слово дочь твоя выздоровела. Видите, какова была её вера? Какое смирение, какое благородство, какой духовный аристократизм! Будь она самолюбивой гордячкой, бросила бы Христу в ответ: «Не ожидала я от Тебя, что сравнишь меня с собакой! Разочаровал Ты меня!» И ушла бы от Него раздражённая. При этом помысел бы её успокаивал, что она поступила очень правильно, справедливо. Могла бы даже говорить сама себе так: «Не понимаю, с какой стати столько народу сидит и слушает Его…»
– Геронда, ей помогла её вера?
– Её благородство помогло ей обрести такую веру. Она была свободна от всякого самомнения, не имела никаких претензий. Она имела добрый помысел: «Раз так сказал Бог о народе Израильском, значит, так и есть, Бог знает, что говорит. А мы принадлежим другому народу».
Как приобретается благородство
– Как мне стяжать благородство, геронда?
– Веди себя смиренно, с чистым любочестием. Всегда приноси себя в жертву. Развивай в себе духовную чуткость. Мирно принимай досаждения от других и радуйся, что досаждают тебе, а не ты. Бывают ведь люди, которые создают неудобства окружающим, но не могут стерпеть ни одного на это замечания. Бывают и такие, от которых нет никаких проблем, но и помощи от них не допросишься. Третьи говорят так: «Я очень чуткий, не могу стерпеть грубого слова», однако сами другим говорят резкости. Что это за чуткость такая? Настоящая чуткость полна благородства.
– Если у человека есть недостатки, но он борется за стяжание благородства, он получит пользу?
– Благородство изгонит недостатки.
– Геронда, а духовная свобода – это свобода от страстей?
– Духовная свобода – это святой аристократизм, благородство, о приобретении которого я вам говорю. Чтобы человек был благородным, в нём не должно быть мелочности и прочих низменных страстей. В мелочности и скупости Бога нет, потому что Бог по природе благ.
– Геронда, а чтобы полюбить страдания, тоже нужно работать над благородством?
– Эх, вы до сих пор так и не поняли, что значит благородство!.. В благородстве есть отвага, оно заставляет сердце работать. Чтобы понять, что такое благородство, посмотрите на Христа. Что Христос взял для Себя? Ничего. Он всё отдал. Он принёс и продолжает приносить Себя в жертву за всех нас. Даёт нам Свою любовь, берёт на Себя наши грехи. А мы, наоборот, хотим получать любовь. Посмотрите, как поступают хорошие родители. Они постоянно жертвуют собой ради детей, несмотря на то что дети иногда их даже бьют. Зная о том, что их ждёт, родители всё равно жертвуют собой ради них. То же делают и животные, и птицы. Ласточка заботится о своих птенцах, но и птенцы, когда подрастут, станут заботиться о своих птенцах. Так устроила благородная любовь Божия.
Благородство сродняет человека с Богом
– Геронда, как человек сродняется с Богом?
– Главное, чтобы человек стяжал духовное благородство. Тогда он делается родным Богу.
– А может быть так, что сестра в келье долго и усердно молится, а потом не имеет сил участвовать в общей работе?
– Молитва – за чужой счёт? То есть пусть другой трудится, а я буду в келье поклоны класть и книжки читать? Но это не духовный подход, тем более для молодых иноков. Молодые должны думать о том, как помочь старшим. Куда это годится: молодой монах будет якобы келейное правило выполнять, а старый – делать всю работу, выбиваясь из последних сил? Где же здесь жертвенность? Где благородство? Я буду читать духовные книги, творить молитвы – а трудятся пусть другие? Это же абсурдно! Многие люди так и не уяснили ещё суть духовной жизни. Не познали ещё вкуса благородства, думают лишь о себе.
Трудностями проверяется человек. Помню, когда я жил в общежительном монастыре[182], мне велели лежать в келье, не вставая, потому что у меня было постоянное кровотечение. Вдруг я увидел в окно, как один старец, привратник, пытается топором расколоть пень на дрова для печки. У этого старца были проблемы с кишечником, постоянные кровотечения, он совершенно ослаб. Представьте, он спал в обуви, потому что у него не хватало сил её снимать. Я вскочил, побежал к нему, схватил топор, пару раз ударил по пню, расколол его, а потом у меня ртом пошла кровь. Понимаешь? Я даже не подумал, в каком сам нахожусь состоянии, не брал себя в расчёт.
Духовное благородство!.. Ничто так не радует Бога, как оно! Оно – приёмник Божественной благодати. Как всё на самом деле просто и как мы сами всё усложняем! Духовное благородство требуется во всём. Если человек этого не поймёт, он может в неделю отстаивать по три всенощных бдения, трижды в месяц по три дня подряд совсем ничего не есть и не пить, молиться часами, хранить телесное целомудрие – и всё это будет бесполезно. Не говорю, что всё это не нужно, но главное, чтобы человек позаботился стяжать то, что важнее всего – духовное благородство, которое есть целомудрие души. Для того чтобы в человеке смог обитать Бог, необходимо, чтобы в душе не было ни корысти, ни своеволия, ни эгоизма, ни человекоугодия, ничего тому подобного. Если этих страстей нет, значит, душа человека стала целомудренной, и, даже не предстоя на молитве, он сродняется с Богом, соединяется с Ним.
Только благородство настраивает нашу рацию на частоту Бога и даёт возможность с Ним общаться, а иначе мы ловим не Божию частоту, а волны какой-то чуждой станции. Вдобавок постарайтесь сменить ваши антенны на правильные. Бывают антенны вертикальные, бывают горизонтальные. Вертикальная гордо стоит сама по себе и плохо ловит, быстро теряя сигнал. А горизонтальная смиренно растягивается, поэтому имеет больший радиус действия и улавливает даже слабые волны. Так и тот, кто стоит сам по себе, кто не освободился от своего «я», в том нет благородства, а потому нет и благодати Божией, не имеет он и Божественного просвещения.
Человек либо приобретёт благородство, либо навсегда застрянет в жалком убожестве
– Геронда, я завидую, ссорюсь с людьми и вообще веду себя неподобающе.
– Тебе не хватает святоотеческого духовного благородства, поэтому ты так себя и ведёшь. Старайся стяжать духовное благородство, чтобы приобрести вместе с ним и благородные манеры. А ну-ка скажи мне, что за помыслы бурлили в твоей голове, когда ты не получила от меня, в отличие от прочих сестёр, в подарок маленькую иконку? А когда в другой раз получила большую? Ну-ка представь мне духовный отчёт, а я посмотрю, правильно ли я сделал, решив соорудить для тебя из дерева маленькую копию Святой Горы и послать тебе её с Афона. Я уже начал её делать с монастырями, скалами, тропинками и дорожками… Размером примерно сантиметров двадцать. Она была наполовину готова, да вот ребята у меня её выпросили. Просили упорно в благословение, пришлось отдать.
– Наверное, это были очень хорошие ребята…
– Если б они были хорошие, то имели бы побольше благородства и не требовали бы с такой настойчивостью! Я им сказал: «Дайте я её сначала закончу, не буду же я вам отдавать полуготовой!» Они ни в какую, стоят на своём: «Нет, отдай нам как есть! Зачем тебе мучиться, доделывать?» Понимаешь? Решили облегчить мне жизнь! Что за народ! Представьте себе, один человек у меня даже попросил в благословение глаз.
– Что, правда, геронда?
– Правда-правда. Глаз – в благословение! Молодой человек лет тридцати потерял зрение и готовился к операции. Его привезли ко мне в келью. Мне так было его жаль, что я ему сказал: «Пожалуйста, не переживай, если вдруг операция будет безуспешной, я тебе отдам свой глаз. Мне для жизни хватит одного». Скоро он опять приехал, радующийся тому, что операция прошла удачно и оба глаза теперь хорошо видели. Заходит в келью и начинает дерзить: «Я за твоим глазом, ведь ты обещал мне его отдать в благословение!» – «Да, но ведь ты же видишь!» – «Да, но ты же обещал! Что, слабо́?» Мне тут стало его снова до боли жалко, но в этот раз – потому что я не увидел в нём даже следа благородства. Но это другая боль…
– Геронда, я за собой заметила: когда ожидаю, что мой труд оценят по достоинству, то работаю охотнее.
– Ты про дурочку-Спириду́лочку помнишь? Так вот её ты мне сейчас и напоминаешь. Кузнец решил над ней посмеяться и позвал её раздувать мехи, пообещав новое платьице. Она с утра до вечера, обливаясь по́том, качала мехи, а кузнец ухмылялся и приговаривал: «Качай, Спириду́ла, качай, думай про новое платьице!» Понимаешь? Если не приобретёшь благородства, будешь надрываться, как Спиридула, ради того, чтобы чуть-чуть покрасоваться. Человек либо приобретёт благородство, либо навсегда застрянет в жалком убожестве.
– Геронда, у меня есть помысел, что Вы обо мне меньше заботитесь, чем об остальных сёстрах.
– Разве я мало тебе помогал? Разве мало ты от меня получала духовной помощи с Афона и здесь, в обители? А сейчас у тебя ни гроша, и ты напоминаешь впавшую в отчаяние нищенку: всё, что было, растеряла. Чем я могу тебе помочь? Буду молиться, чтобы ты скорее обогатилась во Христе, оставила свой чердак с паутиной и стала принцессой Христовой.
Я прихожу в умиление, встречая духовно благородного человека. Он сразу входит в моё сердце, безо всяких разговоров на пороге, и поселяется там как истинный брат в общежительном монастыре. Мы теперь ни на секунду не расстаёмся и радостью обнимаем друг друга, какое бы расстояние нас ни разделяло.
ГЛАВА ВТОРАЯ. О том, что любочестие – это любовь, исполненная огромной-преогромной благодарности
Любочестен тот, у кого благородная душа
Геронда, что такое любочестие?
– Давай-ка посмотрим в словаре… Слова «любочестие» нет ни в каком другом языке, кроме греческого. Такой уж мы, греки, народ: хотя у нас есть кое-какие недостатки, но мы получили от Бога два дара: любочестие и отвагу. Что ни случись, всё нам праздник.
Давайте процитирую вам, что написано о любочестии в моём карманном словарике. Любочестие – это благоговейная квинтэссенция доброты и любовь, исполненная огромной-преогромной благодарности, в которой нет ничего, кроме доброты и смирения. Это чистая любовь смиренного человека, который совершенно не ищет своего ни в каком деле. Сердце любочестного человека исполнено духовной чуткости, восприимчивости и благодарности к Богу и к Его образам – нашим собратьям.
Любочестные люди внутренне истаивают от благодарности к Богу и проявляют её как дети Божии – всеми духовными способами, на которые способны. Поскольку они обитают на Небе в пространстве славословия, то они с радостью принимают и испытания. Они прославляют Бога за тяготы столь же искренне, как и за благодеяния, и постоянно принимают благословение Божие.
У любочестного – благородная душа. Люди с благородной душой мучаются и глубоко переживают, стараясь отплатить даже за малейшее добро, которое им сотворили, – и что бы они ни сделали в благодарность, всё считают недостаточным, никогда не забывая оказанных им благодеяний.
– Геронда, а настоящая любовь к благодетелю – это признак любочестия?
– Нет, в любви только к благодетелю нет ничего особенного. К сожалению, сегодня даже этого нет, редко можно встретить благодарного человека. А какое раньше было у людей любочестие! Мои родители рассказывали мне, что один австрийский предприниматель, который жил в Адане́[183], спас моего отца от турок. Потом он разорился и считал для себя оскорблением дальше оставаться в Адане, но и в Австрию не хотел возвращаться. Тогда мой отец, который никогда не забывал, что этот человек спас ему жизнь, принял его в свой дом в Фарасах и упокоил его в старости.
– У любочестия, геронда, есть предел?
– Нет, никакого предела у любочестия нет. Это непрекращающееся великое сумасшествие… Духовное сумасшествие!
– Геронда, для любочестия требуется рассуждение?
– Любочестие имеет в себе и рассуждение, и восприимчивость, и благородство… В нём есть все добродетели… Любочестный человек не наивный дурачок, он понимает, когда с ним поступили несправедливо. Но при этом в нём живёт Христос, поскольку несправедливее всех поступили именно с Ним.
Христос радуется нашему любочестному подвигу
– Геронда, дайте мне несколько наставлений о том, как мне подвизаться.
– Мужество, отвага и любочестие! Работай Христу с любочестием. В душе, имеющей доброе расположение, подвижнический дух и любочестие, Христос работает тихо и незаметно.
– Геронда, почему меня не наполняет молитва, хотя я и стараюсь неукоснительно исполнять все свои монашеские обязанности?
– Ну а как она тебя может наполнить? От твоей неукоснительности? У тебя сбились настройки, подкрути их немножко. Посмотри, насколько в духовной жизни ты руководствуешься логикой, а насколько – сердцем, в какой мере тобою движет европейская обязательность, а в какой – православное любочестие. За тем, что мы называем «неукоснительность», «старательность», «обязательность», иногда скрывается наш эгоизм, и он нас окрадывает. Часто мы хотим казаться внешне безупречными, чтобы другие думали, что у нас всё в порядке. Однако при этом внутренняя духовная жизнь приходит в полный беспорядок. Во всём надо действовать с любочестием, потому что именно на этой частоте работают Христос, Божия Матерь и святые… Без любочестия не приходит Божественная благодать.
– Геронда, выматывает ли человека постоянное духовное напряжение?
– Оно выматывает, если к нему примешивается эгоизм, потому что тогда человек давит на себя, насилует. Но если им движет любочестие, тогда подвиг совершается сердцем и не утомляет, любочестие его услаждает. Как мне представляется, ты чувствуешь некоторое затруднение в подвиге, потому что говоришь себе: «Я должна неукоснительно делать то-то и то-то». Так незаметно для тебя дисциплина открывает вход эгоизму: «Буду стараться стать святой». Однако подвизаться надо не для того, чтобы стать святой, а чтобы порадовать Христа. Если ты стараешься порадовать Христа, то подвиг твой будет лёгок и ты будешь ощущать в себе Божественное утешение. Сейчас твой подвиг сухой и жёсткий, нет в нём утешения. Христос – нежный Отец, а не деспот, и радуется нашему любочестному подвигу.
Человек, который подвизается духовно и с любочестием, ощущает внутреннее ликование, потому что Бог подаёт ему духовное наслаждение. Понятное дело, отнюдь не покой с наслаждением являются целью подвига любочестного человека. И даже если Бог не впустит его в рай, он не станет из-за этого переживать. Он никогда не ставил перед собой цели подвизаться для того, чтобы избежать адских мук, оказаться в раю и хорошо проводить там время. Нет, он избегает греха по любочестию и думает: «Если я попаду в ад, этим я очень огорчу своего Благодетеля, Христа». И даже если Христос ему скажет, что в раю снова придётся проливать пот и кровь, он всё равно согласится туда пойти ради Христа.
Самолюбие – это враг любочестия
– Геронда, человек, обладающий любочестием, всегда ли отличается самоотречением?
– Если его любочестие чисто, то в нём есть и самоотречение. Чем больше своего «я» человек убирает из своей любви, тем больше любочестия он приобретает. Там, где есть самолюбие, нет любочестия, потому что самолюбие – это враг любочестия.
– Геронда, я вот, если это необходимо, работаю по двенадцать-тринадцать часов в день!.. Работаю я усердно и любочестно, однако если меня просят сделать то, что не было мной запланировано, начинаю возмущаться…
– Только не говори, что это называется любочестием. Тот, у кого есть любочестие, не перечит, когда его просят о помощи, и не рассказывает другим, сколько часов он работает. В монастыре, где я жил, тот, кто работал больше других, старался это скрыть. Какой-нибудь брат набирал два мешка маслин, а говорил, что собрал всего лишь одну корзинку, зато такой-то брат, мол, набрал несколько мешков. Вот это – любовь. А у вас стоит только спросить: «Кто это собрал столько маслин?» – как сестра сразу вскакивает со своего места и кричит: «Я!» Уж лучше бы она их не собирала. Если вы пришли в монастырь, чтобы собирать похвалы, то только зря тратите время.
– Когда я вижу, что мы перегружены работой, то начинаю метаться и впадаю в панику.
– Будь я на твоём месте, то принуждал бы себя сделать работу не только за себя, но и за другую сестру. Когда я учился на плотника, хозяин взял себе в помощники меня и ещё одного юношу. Последний был постарше меня и гораздо упитанней, однако трудиться не любил. Хозяин давал нам работу, а тот сидел сложа руки и приговаривал: «Что? Я буду работать, а все денежки пойдут мастеру?» – «Послушай-ка, – пытался я его убедить, – если хочешь овладеть плотницким ремеслом, делай, что говорит тебе мастер!» Но все мои уговоры были бесполезны, и мне приходилось работать и за себя и за него. «По крайней мере, – говорил я, – если уж сидишь без дела, хоть посиди здесь, на верстаке – прижми своим весом доски, пока я их буду пилить. Тогда тиски мне не потребуются, и так время сэкономим». А ведь я мог бы сказать себе: «Я свою работу сделал, остальное меня не волнует». Потом пришёл бы хозяин и стал бы ругать моего товарища: «Ну и где твоя работа? Посмотри на него, он слабее тебя, а сделал вон сколько!» Думаете, мне было бы приятно слушать, как другого ругают? Да и какой человеку прок в том, что его хвалят, а другого ругают? В конце концов мой напарник только себе сделал хуже: плотницкому ремеслу он так и не выучился, и зарабатывать себе на хлеб пришлось не рубанком, а киркой и лопатой. В каких бы обстоятельствах ни оказался любочестный человек, всё ему пойдёт на пользу, ведь всякое дело он совершает с любочестием. А человек, который не взращивает в себе любочестия, данного ему Богом, трудится, но так и остаётся неудачником.
В Конице мы частенько видели пару волов или пару лошадей, впряжённых вместе в телегу. В паре одно животное могло быть любочестным, а второе – ленивым, и тогда любочестное старалось изо всех сил и тянуло за собой ленивое. В конце концов то животное, в котором не было любочестия, попадало под топор мясника. Знаете, как жалко мне было смотреть на одного вола! Мы запрягали вместе трёх волов, и один из них, не очень уж и сильный, так старался, так работал. Тянул за собой и других двух. От напряжения он, бедный, весь обливался по́том. А если Христос укажет потом нам на такое животное и спросит: «Смотрите, он тянул за собой двух других, а что сделали вы?» – что мы ответим? Эй, сони, начинайте уже поскорее спасаться всерьёз! Духовная жизнь – это геройство, и у вас для этого столько возможностей!
У любочестных людей утончённая совесть, и Бог им помогает
– Геронда, человек, в котором есть любочестие, сам это понимает?
– Любочестный человек более-менее понимает, каков он есть на самом деле, об этом его извещают внутренний покой и мир. Но даже имея любочестие, человек не хвалится, не говорит: «Ах, какой я любочестный!» Он всегда старается жить ещё более любочестно.
Человек любочестный искренен. Он не считается с собой, он прост, у него есть смирение. Всё это и ему самому приносит мир, и для других становится явным, потому что без слов он умеет общаться с другими людьми, понимать их. Если, например, тебе плохо, а ты, не желая его огорчать, говоришь: «У меня всё отлично», он всё равно поймёт, что тебе нехорошо, и постарается тебя не утруждать. А другой человек, хотя и видит, что ты устал и тебе нехорошо, станет тебя теребить: «О, геронда, ты сегодня выглядишь лучше, чем в прошлый раз, вижу, что ты совсем здоров!» – лишь потому, что ему заняться нечем и хочется поболтать. И ладно бы ещё тема для разговора была серьёзной… А человек любочестный, наоборот, даже если ему очень нужно получить какой-то серьёзный совет, скажет лишь: «Геронда, не буду тебя затруднять, только благослови меня». Такого человека я долго от себя не отпускаю, и у меня от умиления наворачиваются слёзы. «Пойду, геронда, я вижу, что ты устал», – говорит он. Неужели такому человеку Бог не поможет?
Есть люди, которые, будучи движимы любочестием, сразу понимают, что будет полезно и радостно получить другому. Это происходит потому, что они постоянно думают о других, а не о себе. Некоторые люди, хотя и не знают меня, чувствуют, что́ мне нужно, и присылают посылки, в которых есть именно то, что мне в этот момент необходимо. Глядя на такую посылку, можно понять весь внутренний мир человека. Их душевной тонкостью и чуткостью благоухает каждая из присланных ими вещей.
– Геронда, иногда к вам удаётся пробиться людям довольно наглым и настырным.
– Да, иногда удаётся… Только вот пользу получают не они, а люди любочестные, которые по своей скромности не хотят меня беспокоить. Вот в прошлый раз приходил сюда один отец семейства. Мы до этого беседовали с ним наедине, потом он приезжал ко мне уже вместе с женой с детьми. Прошло три дня, и он приехал снова. В тот момент я беседовал с кем-то, а за дверью ждала одна девушка, которая специально прилетела из Афин, чтобы обсудить со мной один волновавший её вопрос. «Вы не позволите мне поговорить со старцем – всего-навсего пять минут?» – попросил он, и девушка пропустила его вперёд. Потом ей пришлось ждать полтора часа, пока не вышел этот господин, «заглянувший на секундочку». Когда он вышел, ей уже надо было спешить в аэропорт, и она сказала мне только: «Благословите меня, геронда, я приехала из Афин, чтобы посоветоваться с Вами по одному вопросу, но теперь уже не успеваю. Я отпросилась с работы, и мне пора ехать в аэропорт, чтобы успеть на самолёт». О, неужто я забуду такую дивную душу?! В конечном итоге только человек, поступающий благородно, получает помощь от Бога.
– Геронда, когда любочестный человек живёт рядом с теми, у кого тяжёлый характер, разве он не страдает?
– Наша цель как раз в том и состоит, чтобы показать своё любочестие в общении с людьми непростыми. Ведь и в Евангелии говорится: Если любите любящих вас, какая вам за то благодарность?[184]
Любочестные и чуткие люди добровольно терпят несправедливость. Они либо по своей любви сами уступают людям, либо мирно принимают, когда их обходят хитростью и лукавством. Сами они никогда не стремятся добиться справедливости в этой суетной жизни. Люди любочестные в этой жизни не только расплачиваются по всем долгам, но и получают Божественную помощь. А в жизни вечной они будут иметь великое воздаяние.