Ходил он медленно, от уездного центра до Мацяо было немногим больше тридцати ли, а ему потребовался целый день, чтобы одолеть такой путь. И не только ходил – он вообще все делал медленно, никуда не торопился, будто твердо знал, что за этими днями пойдут другие, а за другими будут еще другие, так что незачем суетиться и наступать себе на пятки. Молодые парни всегда старались распределиться на работы вместе с дядюшкой Ло, тогда день проходил спокойнее и веселее. Однажды группа парней с дядюшкой Ло во главе отправилась на хребет Тяньцзылин чинить водопроводный мост. День выдался холодный, земля обросла ледяной коркой, работники загодя обмотали подошвы соломенными жгутами, но все равно ноги разъезжались, то и дело кто-то падал, всюду слышались крики и смех. Наконец парни, дрожа от холода, поднялись на хребет – начальства на месте не оказалось, самый большой голос был у дядюшки Ло, и парни стали просить его повременить с работой, подождать хотя бы, когда солнце поднимется над хребтом и лед подтает. Дядюшка Ло, сонно выскребая табак из кисета, сказал:
– А то? И зачем людей подняли в такой холод? Не отца ведь хоронить, не мать…
Дядюшка Ло не сказал ничего прямо, но было ясно, что он согласен. Весело галдя, деревенские разошлись греться по укрытым от ветра уголкам. Дядюшка Ло собрал охапку сухой листвы, развел костер, и вокруг сразу собралась целая компания.
– А чего, надо было и пару корзин с углем прихватить! – прокашлявшись, ехидно выступил Бэньи. – Жаровни расставить, одеялами ватными запастись! – Перепуганные парни тотчас повскакивали на ноги. Неизвестно, откуда он взялся со своей бамбуковой жердью на плече.
Дядюшка Ло лениво проговорил, вычищая из глаз сонную прель:
– Тут без поклажи того гляди упадешь, а ты с коромыслом. Не видишь разве? В такой день даже собака носа наружу не высунет.
Верно, верно, поддакнули парни.
– Добро! – усмехнулся Бэньи. – Значит, я спать вас сюда отправил? Ага, члены партии и народного ополчения подадут пример крепкого сна, крестьяне-бедняки и низшие слои середняков подхватят знамя и примутся спать, превозмогая все трудности, чтобы доспаться до диалектики сущности и явления. Спать – это вам не в бирюльки играть!
Бэньи вспомнил даже «диалектику сущности и явления», с которой познакомился на последнем партийном собрании. Договорив, снял куртку, поплевал на ладони, закинул на плечи каменный кирпич и пошагал к мосту. Жест получился эффектный – устыдившись своего безделья, парни неохотно снялись с нагретых мест и двинулись навстречу холодному ветру.
Дядюшка Ло спокойно докурил трубку, пробормотал что-то себе под нос и пошел следом. И тут случилось самое неожиданное. Едва успел дядюшка Ло подняться на мост, как шагавший впереди Бэньи вдруг вскрикнул, качнулся, ноги его заскользили по льду и поехали к краю моста – еще миг, и партсекретарь сверзится на самое дно ущелья, где шумит вода и клубится холодный пар. От страха у всех душа ушла в пятки. Еще не сообразив, как это опасно, дядюшка Ло одним движением сбросил с плеча коромысло, кинулся вперед и успел схватить Бэньи за ногу.
К счастью, сам он зацепился ступней за арматуру и смог остановится, проскользив на животе до самого края моста.
Голоса Бэньи было не расслышать – свист ветра и шум воды превращали его крики в комариный писк, доносящийся со дна ущелья.
– Что… говоришь?.. – дядюшка Ло видел только свободную ногу Бэньи, которая летала у него перед носом.
– Вытащи… меня!.. Ну!..
– Не спеши… – запыхавшись, отвечал дядюшка Ло. – Ты ведь у нас философ. Вот и скажи, что за диалектика – выходить на работу в такой день?
– Ну же!..
– Спешить некуда… Место прохладное, можно и поговорить…
– Твою мать!..
Тут как раз подоспела подмога, одни парни орудовали веревками, другие тянули своими руками, наконец с великой осторожностью затащили партсекретаря обратно на мост.
Бэньи залился краской и больше ничего из себя не строил, философии не разводил – мелкими шажочками, опираясь на руку провожатого, ушел с площадки. Вернувшись домой, он приготовил цзинь свинины, чайник вина и пригласил дядюшку Ло на угощение, чтобы отблагодарить его за спасенную жизнь.
С того дня Бэньи мог бранить любого человека в деревне, кроме дядюшки Ло. Разжившись хорошим вином, первым делом шел угостить своего спасителя. Говорили, Тесян через два дня на третий собачится с Бэньи еще потому, что он вечно пропадает в хижине красноцвета. Они пили вино, беседовали, а еще придумывали себе разные непонятные занятия: например, вместе мылись и за каким-то чертом вместе забирались под москитный полог. Даже котловые братья не ложатся спать в одну постель, а они – пожалуйста.
Однажды кто-то из деревенских забрался в огород дядюшки Ло, чтобы выкопать себе бамбуковый побег, заодно через дырку в оконной бумаге заглянул в дом и очень удивился тому, что увидел: хозяин с Бэньи вроде как вязились по-заднему.
Так в Мацяо называются неподобающие отношения между мужчинами.
В Чжанцзяфани тоже такое бывало, и в других деревнях имелись дядюшки-красноцветы и батюшки-красноцветы, которые вязились по-заднему. Мацяосцы на эту новость особого внимания не обратили: ко всему прочему, люди боялись рассердить Бэньи и не лезли с расспросами, так что других доказательств у них не было.
△ Почте́нные твои́ лета́ (и проч.)△ 你老人家（以及其他）
У прилагательного «почтенные» в этом сочетании произошла редукция окончания, в результате три слова стали произноситься слитно: почтен-твои-лета.
Слово, не имеющее конкретного смысла, форма вежливости, которую можно адресовать и старшим, и младшим, и даже детям. Примелькавшись, она постепенно утратила коннотации вежливости и теперь больше напоминает покашливание или зевоту, которая разбавляет речь, незаметно пристраиваясь между другими словами, так что привычные люди пропускают ее мимо ушей, даже не замечают ее присутствия. Например, спрашивает человек: кололи сегодня свинью в кооперативе? И слышит в ответ: «Кололи почтенные твои лета!» Спрашивает: а ты домой мяса купил? И слышит: «Купил почтенные твои лета!» «Почтенные твои лета» в этих случаях лучше вовсе пропускать мимо ушей, вычитать из ответа, иначе фраза будет звучать довольно грубо.
Однажды дядюшка Ло встретил на тропе девушку из «сосланных пащенят», спросил с улыбкой: «Рассаду несешь, почтенные твои лета?» Девушка приехала в Мацяо недавно, наружности была не самой миловидной, поэтому страшно обиделась на дядюшку Ло и после жаловалась своим подругам: «Надо же, какое хамье! Пусть я смугловата, но все-таки не старуха! Уж точно не старше его!»
Дело в том, что девушка еще не привыкла к местным формам вежливости, а кроме того, городская молодежь не сразу понимала мацяоское обыкновение почитать старость и принижать молодость. Если собеседник приписывает вам лишние годы, это следует расценивать как комплимент, а не как оскорбление.
При ближайшем рассмотрении можно заметить, что распределение и развитие языка происходит совсем не равномерно. Встречаются явления, для которых не находится названий, встречаются слова, обозначающие фиктивные явления, и такой дисбаланс существовал всегда. Как на одной и той же планете кто-то погибает от засухи, а кто-то – от наводнения. Сильная волна размочит даже самое хорошее слово, так что оно вспухнет, раздуется и навсегда потеряет исходный облик. Иностранцы, бывавшие в Японии, наверняка замечали, сколько «сэдзи»[111] расточают собеседнику японцы. Например, если японец нахваливает ваш продукт или предложение, но не переходит к обсуждению конкретных деталей сотрудничества, не принимайте его похвалу за чистую монету – вернувшись домой, не ждите, что он со дня на день пришлет заявку на товар. Иностранец, оказавшийся в Париже, тоже должен иметь в виду: если француз приглашает вас в гости, но не назначает конкретного времени и не называет адрес, не стоит принимать его приглашение всерьез: пусть даже ваш знакомый выглядит невероятно воодушевленным, хлопает вас по плечу, трясет руку, заключает вас в объятия, его слова – проявление обычной вежливости, стандартное заверение в дружеских чувствах, и не надо думать, будто вас на самом деле пригласили в гости. Тем более не надо звонить человеку и уточнять: «Когда мне лучше прийти?»
Было бы ошибочно утверждать, что японцы или французы – лицемерная нация: у китайцев тоже очень развит навык говорить пустые слова. Уже долгое время мацяосцы привычно произносят фразы, которые точно так же не следует воспринимать всерьез, например: «революционные массы», «обстановка в стране прекрасная, обстановка становится лучше и лучше», «под мудрым руководством вышестоящей партийной организации, под ее неусыпной заботой», «наши слова идут от самого сердца», «неустанно расширяем идеологический кругозор», «не сложим оружие, пока не добьемся окончательной победы» и проч. Дядюшка Ло умер. Он был из батраков, считался опорой земельной реформы, даже вроде как служил в Народно-освободительной армии – само собой, ему полагались достойные похороны. И свою речь на траурном митинге Бэньи начал такими словами:
– Царь обезьян дубиной взмахнул и расчистил твердь на тысячу ли. Взвился ветер, моря забурлили, гром могучий земли сотряс[112]. Пока народные массы нашего уезда в едином порыве штудировали философию товарища Мао, пока революционное производство в нашей стране стремилось к новым и новым высотам, пока наша продбригада в едином порыве осуществляла всестороннюю реализацию целого ряда стратегических положений, разработанных на последнем съезде компартии, под мудрым руководством вышестоящей партийной организации, под ее неусыпной заботой нашего товарища Ло Юйсина тяпнула бешеная собака…
Молодой товарищ из уездной управы поморщился и одернул Бэньи:
– Ты что такое говоришь? При чем тут мудрое руководство вышестоящей партийной организации?
Бэньи удивленно заморгал: